«Во выделывается» – 14 раз.
«Думает, она самая крутая» – 6 раз.
Лилли успокаивает: «Плевать тебе, кто что говорит. Ты же знаешь, как все на самом деле, и это самое главное».
Лилли легко говорить. Не ее же грязью поливают, а меня вообще-то.
У меня в шкафчике опять желтая роза. Что происходит? Я снова спросила Кенни, не его ли это рук дело. Он все отрицал, но при этом почему-то жутко покраснел. Может, конечно, потому, что проходивший мимо Джастин Бэксендейл наступил ему на ногу. У Кенни здоровенные лапы, еще больше, чем у меня.
До Зимнего бала остается три дня. С приглашением – по нулям.
Среда, 17 декабря
Ист. мир. цив. сдала.
Еще два экзамена и сочинение.
62 коммента, 34 отрицательных:
«Ты только учебу не бросай» – 12 раз.
«Продалась» – 5 раз.
«Если бы я была такой же вешалкой, как ты, Миа, тоже пошла бы в модели» – 6 раз.
Роза, желтая, кто оставил – неизвестно. Может, кто-то принимает мой шкафчик за шкафчик Ланы? Она ведь постоянно топчется возле него, поджидая Джоша Рихтера, а его шкафчик расположен стенка к стенке с моим. Опираясь на наши шкафчики, очень удобно целоваться. Возможно, кто-то думает, что носит розы Лане.
Дураку понятно, что мне в этой школе никто цветы носить не будет. Не, ну если я, например, умру, наверное, найдутся желающие кинуть цветок на мою могилу со словами: «Туда тебе и дорога, понтовщица».
Два дня до танцев. Ни фига.
Четверг, 18 декабря, час ночи
Я вдруг подумала: может, Кенни все врет про розы? На самом деле это от него? Может, он оставляет их, чтобы меня подразнить, а потом возьмет и пригласит завтра на бал.
А получается фигня какая-то. Он все тянет, тянет время. А не доходит, что я могла бы уже принять приглашение от кого-нибудь другого?
Можно подумать, у меня есть кто-то другой.
Аха-ха!
Четверг, 18 декабря, 16:00, в лимузине по дороге в «Плазу»
НАКОНЕЦ-ТО!!!!!
ВСЕ!!!!! УРА!!!!!
СДАЛА!!!!!!!!
И знаете что? Я почти уверена, что сдала все, даже алгебру. Отметки будут известны только завтра, во время Зимнего бала, но я вязалась к мистеру Дж. до тех пор, пока он не сказал:
– Миа, да все у тебя в порядке. А теперь свинти, ок?
Ясно? Он сказал, что у меня все в порядке!!!!!!!!! А вы же понимаете, что значит «в порядке»?
ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО Я СДАЛА!!!!!!!!!!!!
Слава богу, все закончилось. Теперь можно заняться делами поважнее.
Моя общественная жизнь.
В руинах и восстановлению не подлежит. Я серьезно. Вся школа, за исключением моих друзей, считает меня продажной тварью. Они все такие: «Ты, Миа, говоришь одно, а делаешь совсем другое».
Ну ничего, я им покажу. Вчера, когда я сдала историю мировой цивилизации, меня вдруг осенило, как кирпичом по башке треснуло. Я поняла, что надо сделать. Бабушка поступила бы именно так.
Ну, может, не точь-в-точь, но для меня – то, что надо. Да, Себастьяно будет не в восторге, ну так и нечего было спрашивать разрешения насчет фоток у бабушки вместо меня. Верно?
Мне кажется, я реально поведу себя как настоящая принцесса. Боюсь, ужас. Серьезно. Ладони все мокрые от волнения. Но я больше не могу молча терпеть все эти оскорбления. Надо что-то делать, и, мне кажется, я знаю что.
Самое классное то, что я делаю это совершенно самостоятельно и никто мне не помогает.
Хотя… консьерж в «Плазе» зарезервировал для меня комнату, а Ларс сделал все необходимые звонки со своего мобильника. Лилли помогла написать все, что я собиралась сказать. Тина только что накрасила меня и уложила волосы.
Но все остальное я сделала сама.
Ну вот я и пришла. Шаг в неизвестность.
Четверг, 18 декабря, 19:00
Я уже посмотрела свое выступление на четырех основных каналах, а также на «Нью-Йорк 1», CNN, «Хэдлайн Ньюз», MSNBC и «Фокс Ньюз». Наверняка его покажут и на «Интертеймент Тунайт», «Эксесс Холливуд» и «И! Интертеймент Ньюз».
Должна сказать, что для девушки, якобы страдающей от неуверенности в себе, я справилась неплохо. Ничего не напутала ни разу. Может, слишком тараторила, но меня все равно можно было понять. Ну разве что те, для кого английский не родной язык, не поняли.
И выглядела я хорошо. Наверное, не надо было выступать в школьной форме, но темно-синий цвет отлично смотрится по телевизору.
Телефон зазвонил, как только началась пресс-конференция, и потом трезвонил не переставая. В первый раз мама сняла трубку, и раздался неразборчивый вопль Себастьяно в том смысле, что я его разорила. Он, правда, не мог произнести «разорила» и кричал что-то про «раззоила».
Мне было ужасно неловко. Я совсем не хотела его разорять, особенно после того, как он так любезно придумал мне платье для бала.
Что я могла поделать? Только предложить ему взглянуть на все это с другой стороны.
– Себастьяно, – сказала я, взяв трубку, – но я вовсе не разорила тебя. Ведь «Гринпису» пойдут средства, вырученные от продажи только тех платьев, в которых вы меня сфотографировали для рекламы.
Но Себастьяно отказывался смотреть на вещи шире и лишь кричал: «Раззоен! Я раззоен!»
Тогда я принялась внушать ему, что он не только не разорен, а совсем наоборот: заявление о том, что он отдает средства от продажи платьев «Гринпису», будет воспринято его соперниками как гениальный маркетинговый ход, а платья разлетятся как горячие пирожки, поскольку потенциальные покупательницы, для которых все эти наряды и предназначены, очень заботятся об окружающей среде.
Видимо, не зря я с бабушкой занималась. Мне удалось-таки заговорить Себастьяно зубы до такой степени, что под конец беседы он уже был уверен, будто сам придумал этот трюк с «Гринписом».
Второй звонок был от папы. Можно смело вычеркивать из списка подарков книгу о том, как контролировать свой гнев, потому что папа хохотал как безумный. Он был уверен, это мамина затея, но я ответила, что нет, я сама все придумала, и тогда он вдруг сказал:
– Знаешь, Миа, все это время в тебе действительно спала настоящая принцесса.
И сейчас я чувствую себя так, будто сдала еще один экзамен.
Но с бабушкой мы по-прежнему не разговариваем. Кто мне только сегодня не звонил: Лилли, Тина, бабуля с дедулей из Индианы, которые видели меня по местному телевидению… Но бабушка не позвонила.
Нет, пусть звонит первая, потому что это она поступила так подло и коварно.
Почти так же подло и коварно, как поступила я, – как бы между прочим, вскользь заметила мама за ужином, который мы заказали в китайском ресторане.
Я растерялась. В смысле, мне не приходило в голову, что это можно представить в таком свете. Но ведь это правда. Я схитрила не хуже бабушки. Впрочем, чему тут удивляться, мы же все-таки родственницы. Как Люк Скайуокер и Дарт Вейдер, например.
Ну ладно, пока всё. Уже начинаются «Спасатели Малибу». Как давно я не приходила домой так, чтобы успеть к очередной серии.
Четверг, 18 декабря, 21:00
Только что звонила Тина. Пресс-конференция ее не особо интересовала, она хотела узнать, что я получила в подарок от Тайного Санты. Я такая:
– Чего? Ты вообще о чем?
– Миа, ты что, забыла? – удивилась Тина. – Ну Тайный Санта же! Мы месяц назад бросали записки с именами в банку, а потом все по очереди их тянули. Кого вытащишь, тому и будешь Тайным Сантой. Всю последнюю неделю перед зимними каникулами ты должен дарить ему подарочки. Чтобы снять стресс в конце полугодия, и в экзаменационную неделю, и все такое.
Я смутно припомнила, как незадолго до Дня благодарения Тина подтащила меня к раскладному столику у входа в столовую, за которым сидели туповатого вида ребята из студенческого самоуправления. Перед ними высилась огромная банка, полная сложенных клочков бумаги. Тина заставила меня написать имя на таком же клочке, а затем вынуть чужую бумажку из банки.
– Блин! – охнула я.
Я совершенно забыла об этом из-за экзаменов и прочих потрясений. А самое ужасное – я ведь вытянула Тину! И ничего удивительного – она кинула свою бумажку прямо перед тем, как я полезла доставать.
Ну что же я за поросячий хвостик такой, а никакая не подруга, если забыла о подарках для Тины!
И тут до меня дошло. Желтые розы. Это не ошибка. И не от Кенни. Это от Тайного Санты.
Жесть. Получается, Кенни и правда не планирует приглашать меня завтра на Зимний бал.
– Как ты могла забыть, Миа? – со смехом спросила Тина. – Тебе же все время дарили подарки!
Я чуть не умерла со стыда. Я все завалила. Бедная Тина!
– Э‑э… да, – промямлила я, лихорадочно соображая, как найти подарок для Тины к завтрашнему утру – последнему дню тайных подарков. – Дарили.
– А мое имя, наверное, никто не вытянул, – со вздохом сказала Тина. – Мне ничего не дарили.
– Не расстраивайся, – быстро проговорила я, отчаянно надеясь, что у меня не очень виноватый голос. – Тебе еще подарят. Наверняка твой Санта ждет последнего дня, чтобы подарить что-то суперклевое.
– Думаешь? – с надеждой спросила Тина.
– Ну конечно, – заторопилась я.
Тина облегченно вздохнула и уже через миг заговорила совсем другим – деловитым – тоном:
– Ну, теперь, когда мы сдали экзамены…
– Ну да…
– Когда ты скажешь Майклу, что это ты посылала ему открытки?
– Может, никогда? – с ужасом предложила я.
– А смысл тогда писать ему? – строго спросила она.
– Ну, чтобы он знал, что нравится не только Джудит Гершнер.
– Этого мало, – сурово ответила Тина. – Ты должна признаться ему, что это была ты. Как ты его застолбишь, если он даже не узнает о твоих чувствах? – Надо же, Тина рассуждала в точности как мой папа! – Вспомни Кенни. Именно так он тебя выцепил. Сначала писал анонимные письма, а потом во всем признался.
– Ну да, и вот что из этого вышло, – съехидничала я.
– Но у вас с Майклом все будет по-другому, – настойчиво произнесла Тина. – Ведь вы созданы друг для друга. Нутром чую. Ты обязательно должна признаться, причем завтра, потому что послезавтра ты улетаешь в Дженовию.