Бли-и-ин. Я так ликовала по поводу своей первой и удачно проведенной пресс-конференции, что забыла даже про отъезд. Послезавтра я улетаю в Дженовию! С бабушкой! Притом что мы с ней больше не разговариваем.
Я сказала Тине, что признаюсь Майклу завтра, и она, очень довольная, повесила трубку. Счастье, что она не видела в этот момент мои ноздри, раздувающиеся, как паруса, поскольку я бессовестно врала.
Я ни за что на свете не скажу Майклу Московицу о своих чувствах. Что бы там папа ни говорил.
Ну не могу.
Только не прямо в лицо.
Нет, ни за что.
Пятница, 19 декабря, продленка
Нас держат заложниками в классе до тех пор, пока не раздадут листки с оценками за полугодие. После этого начнется Рождественская ярмарка. Она будет работать до вечера, а потом – Зимний бал.
Все. В этом полугодии уроков больше не будет – только веселье.
Ну, у кого как, конечно. Меня уже никто и ничто никогда не развеселит. А все потому, что я, кажется, знаю, кто был моим Тайным Сантой. Я уж не упоминаю о прочих многочисленных проблемах, в том числе о том, что я не люблю своего парня, а он, похоже, уже разлюбил меня (во всяком случае, на танцы так и не пригласил), зато люблю брата своей лучшей подруги, который и не подозревает об этом.
Только теперь я начинаю просекать, с какой стати Джастин Бэксендейл – новенький, но уже дико популярный у девчонок красавчик – все время вертелся около моего шкафчика. Не, ну правда. Я его уже третий раз за эту неделю вижу. С какого еще перепугу ему тут бродить? Конечно, чтобы розы подсовывать.
Если только он не планирует меня шантажировать тем, что знает про пожарную сигнализацию. Но, честно говоря, Джастин Бэксендейл совсем не похож на шантажиста. На мой взгляд, у него есть дела поинтереснее, чем шантажировать принцесс.
Я вижу только одно объяснение, почему он крутится вокруг моего шкафчика: он мой Тайный Санта.
Как же неловко-то будет, когда прозвонит звонок и Джастин подойдет ко мне признаваться в этом. Оказывается, это такое правило – в последний день Тайные Санты показываются тем, кому дарили подарки. Значит, мне придется одарить Джастина фальшивой улыбкой и, глядя в его глаза с поволокой, опушенные длинными ресницами, радостно воскликнуть: «Ух ты, спасибо, Джастин! Я и не догадывалась, что это ты!»
Ну и фиг с ним. Это точно самая меньшая из моих проблем, правда? Особенно если учесть, что я единственная девчонка в этой школе, которую не пригласили сегодня на Зимний бал и которая завтра улетает в страну, где она будет принцессой. Ко всему прочему я лечу с сумасшедшей бабушкой, которая не разговаривает с моим папой и запросто затянется сигареткой в туалете, если ей вдруг приспичит покурить. Честно. Бабушка – страшный сон любой стюардессы.
Но и это не всё. Есть еще мама с мистером Джанини. Оба, по-моему, страшно довольны, что я уезжаю на каникулы в другую страну. Конечно, до отъезда мы обязательно отметим Рождество в своем тесном кругу, но, спорим, они не против моего отсутствия. Совсем не против.
И что там насчет оценки по алгебре? Ну да, мистер Джанини сказал, что все в порядке, но в каком порядке? Тройка? Тройка – это не в порядке. При том, сколько я времени убила, подтягивая алгебру, тройка меня уже не устраивает.
И что, ну что же мне делать с Кенни?
Хорошо хоть, что я решила вопрос с подарком для Тины. Записала ее в клуб любительниц романов для девочек и распечатала сертификат, подтверждающий, что Тина – официальный член клуба. Вручу ей, когда прозвенит звонок. И тогда же поулыбаюсь Джастину Бэксендейлу. Ерунда, в принципе, если бы он не был таким красавчиком. Ну почему мне в Санты достался такой няшка? Красавцам вроде Джастина и Ланы должно быть противно смотреть на обычных людей типа меня.
Да и вообще, я почти уверена, что Джастин вытянул не мое имя, а Ланы, просто принял мой шкафчик за ее – она к своему и не подходит, мне кажется, – вот и носил розы. Да еще желтые! Тина говорит, желтые розы символизируют вечную любовь.
Может, это все-таки был Кенни?
О, наконец-то раздают распечатки с оценками. Не буду смотреть. Мне все равно. МНЕ ПЛЕВАТЬ НА СВОИ ОЦЕНКИ.
Слава богу, звонок. Сейчас выскользну из класса, не глядя на оценки – вот ни разу не взгляну, – и пойду по делам как ни в чем не бывало.
Но когда я подхожу к своему шкафчику, там уже торчит Джастин, который явно кого-то ищет. И Лана, как всегда, дежурит, поджидая Джоша. Ну нет, только этого мне не хватало! Джастин признается, что он мой Тайный Санта, на глазах у Ланы? Представляю ее ядовитые комментарии! И так она утверждает, что я ношу два пластыря вместо лифчика, ну а после того, как я раздолбала ее телефон, она, конечно же, полюбила меня сильнее прежнего и наверняка уже приготовила мне какую-нибудь гадость.
– Чувак, – произносит Джастин.
Чувак? Какой я ему чувак? С кем он говорит?
Я оборачиваюсь и вижу, что за спиной у Ланы стоит Джош.
– Чувак, я ищу тебя всю неделю, – говорит Джастин Джошу. – Ты вроде обещал дать мне конспекты по тригонометрии, не? У меня через час экзамен.
Джош что-то отвечает, но я уже не слышу. У меня страшный звон в ушах, потому что возле Джастина стоит Майкл. Майкл Московиц.
Он держит в руке желтую розу.
Пятница, 19 декабря, Рождественская ярмарка
Ну вот.
Опять я по уши в неприятностях. Опять.
И на этот раз я вообще ни при чем. Я ничего не могла поделать, оно просто случилось, и все. Само собой.
И Кенни все неправильно понял. Вообще всё не так. Это жесть какая-то полная.
Потому что при виде Майкла я замираю и пялюсь на него как дура, а он протягивает мне розу и говорит:
– Держи. У тебя из шкафчика выпала.
Я беру ее как во сне. Сердце колотится так, что того и гляди грохнусь в обморок.
Я же решила, что это все-таки от него. Ну, розы. Целую минуту я верила, что эти розы оставлял Майкл Московиц, и только потом заметила, что на этот раз к цветку привязана записка.
Удачной поездки в Дженовию! До встречи, когда вернешься!
Твой Тайный Санта
Борис Пелковски
Борис Пелковски. Это он приносил розы. Он мой Тайный Санта.
Откуда ему знать, что желтая роза символизирует вечную любовь? Он до сих пор не научился правильно свитер носить, какой уж там язык цветов!
Даже не знаю, какое чувство было сильнее в тот момент – облегчения, что цветы приносил не Джастин Бэксендейл…
…или разочарования, что это оказался не Майкл.
Тут Майкл спросил:
– Ну так какой приговор?
Я продолжала тупо смотреть на него. Никак не могла переключиться. Ведь я, балда, уже почти решила, что он любит меня.
– Что у тебя по алгебре? – медленно проговорил Майкл, как будто обращался к слабоумной.
Да я такая и есть. Настолько слаба умом, что даже не понимала, как сильно я втрескалась в Майкла, пока Джудит Гершнер не увела его у меня из-под носа.
Я послушно развернула распечатку… И представляете, мне удалось дотянуть оценку до четверки с минусом!
Вот что значит заниматься с утра до ночи! Хочешь не хочешь, а хоть что-нибудь да поймешь. На четверку с минусом, например.
Ничего не могла с собой поделать, чувствовала, как расплываюсь в улыбке от уха до уха, так я была счастлива. Даже мысли о том, что никто не пригласил меня на танцы, не могли помешать моей радости. И совершенно очевидно, что я заслужила эту оценку без помощи учителя, который одновременно является моим отчимом. Ведь алгебра, в отличие от того же английского, предмет точный. Ты отвечаешь правильно или неправильно, и вариантов быть не может.
И я в восьмидесяти случаях из ста ответила правильно. Конечно, помогло и то, что я твердо знала ответ на дополнительный вопрос: «На каком инструменте играл один из участников “Битлз” Ринго Старр?» Правда, за этот ответ начисляется всего два балла.
А дальше было то, из-за чего начались неприятности. Но я в этом не виновата.
Я была так счастлива из-за этой четверки с минусом, что на миг даже забыла и про свою любовь к Майклу, и про свое смущение перед ним и повела себя так, как обычно не веду.
Я кинулась Майклу на шею. Серьезно. Обхватила его руками за шею и как завизжала от восторга: «И‑и-и-и!»
Так я была счастлива этой четверке. Даже огорчение с розами отступило немного. Ну, почти.
И это было совершенно невинное объятие. В конце концов, Майкл занимался со мной почти все полугодие. Он тоже имел отношение к моей четверке.
Вот только Кенни понял все совершенно иначе. Тина сказала, что он вышел из-за угла как раз в тот момент, когда я обнимала Майкла. И, конечно, Кенни сразу решил, что между мной и Майклом что-то происходит.
ДА ЕСЛИ БЫ!
К сожалению, ничего подобного.
Теперь я ищу Кенни, чтобы объяснить ему: это было чисто дружеское объятие.
– Почему? – недоумевает Тина. – Почему ты не скажешь ему правду: что ты не чувствуешь к нему любви, которую он чувствует к тебе? Не упускай случай!
Но как я могу сказать это Кенни в самый разгар Рождественской ярмарки? Это же жестоко. Правда.
Ну почему вся моя жизнь – это сплошные страдания?
Пятница, 19 декабря, все еще Рождественская ярмарка
Кенни я пока так и не нашла, но надо отдать должное руководству школы: преподаватели у нас, может, и строгие, но устроить праздник они умеют! Даже Лилли под впечатлением.
Само собой, повсюду приметы корпоративизации: на каждом этаже автоматы с апельсиновым соком из «Макдоналдса» и столики с печеньем и пирожными. Но учителя стараются порадовать нас изо всех сил. На стендах от кружков и школьных клубов – игры и сувениры. В спортивном зале ребята из танцклуба показывают бальные танцы, в актовом зале – уроки фехтования от драмкружка, на первом этаже в холле – мастер-класс от чирлидеров с первого курса университета.
Кенни нигде не было видно, но я наткнулась на Лилли, дежурившую на стенде «Амнисти Интернешнл» (ее протестная группа от нашей средней школы имени Альберта Эйнештейна не успела вовремя подать заявку на организацию своего стенда, и Лилли трудилась здесь). И знаете что? Угадайте, кто получил тройку по одному экзамену?