Эбби неимоверным усилием воли заставила себя чуть-чуть отодвинуться. Близость Киппа, его рука, обнимавшая ее за талию, сводили с ума.
— Хорошая идея, — одобрила она.
В это время Гиллет, словно почуяв, что в нем нуждаются, бесшумно появился в дверях. Самое удивительное было то, что в руках он держал их верхнюю одежду!
— А до Ковент-Гардена далеко? У нас в деревне мне приходилось много ходить пешком, но, возможно, в Лондоне это не принято? — робко спросила Эбби, пока Кипп помогал ей накинуть коротенький голубой бархатный спенсер, великолепно гармонировавший с еще одним шедевром от мадам Люсиль — платьем из тончайшего муслина еще более нежного голубого оттенка. Платье это было только одним из дюжины доставленных в особняк на Гросвенор-сквер, и кроме них в ближайшие дни должны были привезти еще две-три дюжины новых нарядов.
Эбби с удовольствием водрузила на голову голубую шляпку из жатого шелка; пышные волны кружев, которыми она была украшена, красиво обрамляли ее лицо и в то же время не закрывали глаза, как многие другие, которые ей случалось видеть до этого.
— Знаете, я бы с радостью посмотрела Ковент-Гарден. Кухарка говорила мне, что самые свежие фрукты и овощи можно купить только там. И самые красивые цветы — тоже.
— И не только это, а еще и многое другое, не столь изысканное, как цветы или фрукты, — отрезал Кипп. И Гиллет вслед за ним тоже неодобрительно насупился, давая понять, что совершенно согласен со своим хозяином. — Ну да ладно, пусть будет Ковент-Гарден, раз уж вам так хочется, — вдруг неожиданно согласился Кипп. Полный самых мрачных предчувствий, Гиллет распахнул перед ними дверь, и Кипп предложил жене руку. — Итак, что скажете, мадам? Идем? Гиллет, если мы не вернемся к обеду, дай знать в полицию. И посоветуй им для начала пошарить в Темзе.
Супруги вышли из дома и не сговариваясь остановились на лестнице, с удовольствием вдыхая холодный свежий воздух. Кипп с привычной элегантностью взял тросточку в одну руку, а другой подхватил под руку Эбби.
— И правда, дорогая, чудесный день! Как раз для прогулки пешком. К тому же это весьма полезно для здоровья, правда? Хорошо, что наш общий друг Брейди не слышит, иначе этот лентяй с воплем кинулся бы за своим экипажем, — хмыкнул он.
Они спустились по ступеням парадного входа, вышли на улицу и отправились пешком по Оксфорд-стрит, решив выбрать менее прямой, зато куда более безопасный маршрут: от Оксфорд-стрит до Чаринг-Кросс-роуд, а потом к собору Святого Павла. А там уже и до Ковент-Гардена недалеко.
Насколько безопасен этот маршрут ни был сейчас, Киппу и в голову никогда бы не пришло отправиться этой дорогой ночью, даже в экипаже, — только в том случае, если бы у него при себе было оружие.
— Кстати о Брейди. Сегодня утром он прислал записку, умоляя нас простить его за то, что он не сможет приехать к нам попрощаться. Какие-то неотложные дела настоятельно потребовали его присутствия в имении. Он пишет, что слишком утомительно вдаваться в подробности.
— О, как жаль. Нам будет его не хватать, — с искренним сожалением ответила Эбби.
И это правда — она уже привыкла считать его своим другом. Однако, решила она, это даже и к лучшему — сейчас, когда у нее и так хватает проблем с назойливыми родственниками, совсем не нужно, чтобы еще и Брейди путался под ногами. Вспомнив, как он пыжился от гордости, удостоверившись, что его блестящий план удался, Эбби невольно вздохнула с облегчением. Все-таки хорошо, что несколько дней она его не увидит. Не то чтобы она опасалась, что он ее предаст, как этот подонок Игги, но благодаря его отъезду у нее будет меньше причин для волнений. А в такое прекрасное утро это особенно ценишь.
— Не волнуйся, Эбби. Соскучиться ты не успеешь. Держу пари, этот вертопрах вернется очень скоро, и мы еще успеем устать от него и от его идиотских историй. Ну а теперь скажи мне, что ты знаешь о соборе Святого Павла? Этот собор находится как раз в конце Ковент-Гардена. — Кипп с улыбкой посмотрел на жену. Она была похожа на провинциальную школьницу, приехавшую в столицу на экскурсию, — удивленно глазела по сторонам, некоторые дома приводили ее в восторг, другие она высмеивала, а когда какой-то чумазый мальчишка любезно перевел их на другую сторону улицы через кучи дымящегося лошадиного навоза и каких-то отбросов, Эббм расхохоталась до слез.
— Между прочим, — она весело похлопала себя по карману, — я прихватила с собой небольшую книжку из вашей библиотеки, милорд. О достопримечательностях Лондона.
— Нашей библиотеки, мадам, — поправил ее Кипп, не до конца понимая, почему это кажется ему столь важным.
— Хорошо, нашей библиотеки. Так вот, я взяла на себя смелость прихватить ее с собой — на всякий случай. Вдруг мне что-то покажется интересным, а вы не будете знать, что это такое. Вот книжка и пригодится! Кстати, тут написано, что собор Святого Павла — это последний крупный архитектурный проект знаменитого Иниго Джонса, любимого архитектора короля Карла Первого. Джонс разработал проект собора в соответствии с принципами тогдашнего Ренессанса, которые, как известно, представляют собой не что иное, как возрождение классических культурных традиций древнего зодчества. А для многих это просто один из прекраснейших образцов таланта Иниго Джонса. Даже при том, что Хорэс Уолпол [5] назвал собор ужасным — и ведь только потому, что ему было отвратительно все, что не уходило корнями в историю Англии!
Воодушевление, с каким говорила Эбби, и ее искренний интерес приятно поразили Киппа — ничего подобного он не ожидал.
— Вот как? Интересно! И что же дальше?
— Но Джонс, — с удовольствием продолжила Эбби свой рассказ, — несмотря ни на что, остался верен традициям Древнего Рима и Древней Греции. Это в первую очередь касается пропорций собора, а также огромного каменного портика с треугольным фронтоном, который поддерживается колоннами, причем высота каждой колонны составляет ровно треть от ширины самого собора. То же самое относится и к некоторым цифрам — в то время все это показалось мне ужасно интересным, жаль только, что я мало запомнила.
Кипп расхохотался:
— Стало быть, есть еще кое-что, за что этот бедняга должен благодарить судьбу! Однако у меня тоже есть нечто, о чем бы я хотел рассказать вам, дорогая жена, — одна старая история, которая и запомнилась-то мне в основном потому, что нашла отклик в моей романтической душе. Хотите послушать?
Теперь они шли довольно быстро, и Эбби иной раз приходилось чуть ли не бежать за мужем, хотя она скорее бы умерла, чем призналась ему в том, что уже почти выдохлась. Тем не менее она хотела, чтобы он начал говорить, — тогда ему волей-неволей придется сбавить шаг, подумала она.
— С удовольствием послушаю. А ваша история — это правда?
— О, несомненно! — уверил ее Кипп. — Истинная правда! Она и есть сама история, вернее, та ее часть, что известна лишь немногим. Я предлагаю вам проникнуть на задворки истории. То, что я хочу вам рассказать, касается некоего Джона Ривегта, скромного, ничем не примечательного жестянщика. Видите ли, в свое время в соборе Святого Павла была установлена статуя казненного короля Карла Первого. Позже парламент отдал приказ сбросить статую несчастного короля с пьедестала, а потом отдать ее в переплавку. Поручено это было Джону Риветту. Никаких статуй короля — таков был приказ, вы понимаете? Но наш храбрый мистер Риветт привез эту статую к себе, спрятал ее и не стал докладывать об этом парламенту. А когда монархия была восстановлена и на троне воцарился Карл Второй, жестянщик вернул статую молодому королю. И вот теперь она стоит на Чаринг-Кросс-роуд — мы с вами увидим ее, когда будем проходить мимо. Отсюда до Чаринг-Кросс-роуд всего несколько минут. Мне почему-то всегда казалось, что новый король должен был приказать мистеру Риветту отлить из бронзы самого себя — в качестве компенсации за героический поступок, — чтобы потом водрузить ее в Ковент-Гардене. Но это так и не было сделано, и поэтому наш храбрый мистер Риветт канул в небытие и сейчас уже почти никто о нем не помнит. Замечательный пример скромного героизма, не так ли, моя дорогая?
— Да. Но теперь я чувствую себя ужасно глупой, — посетовала Эбби, потрясенная эрудицией мужа. — Я тут хвасталась, сыпала фактами, которые вычитала из книжки, и вы все это слушали! Но это была лишь оболочка истории! А вы помогли мне заглянуть в самое ее сердце! Ах, как чудесно! Должно быть, вы большой знаток истории, да, милорд?
— Ничуть. Так, интересуюсь немного — по-дилетантски, — скромно ответил Кипп. Улыбнувшись, он невольно залюбовался женой. На свежем воздухе щеки Эбби разрумянились, глаза сияли как звезды. В новой шляпке она выглядела очаровательно.
Странно, ведь на первый взгляд ее нельзя было назвать красавицей, удивленно подумал Кипп. Но сейчас он не мог оторвать от нее глаз. На редкость необычная женщина!
Он попытался представить себе, кто еще из его приятельниц получил бы такое же удовольствие от пешей прогулки через весь Лондон, от которой у него уже ныли ноги — и это при том, что путь их пролегал отнюдь не через самые фешенебельные районы столицы! — и скоро сдался. Пожалуй, только одна лишь Мэри решилась бы на подобную авантюру. Да и то скорее из любви к приключениям.
Кипп заранее приготовился к тому, что сердце его пронзит знакомая боль. Так бывало, когда он, вдруг забывшись, начинал думать о ней, о той жизни, какая могла бы у них быть и какой уже никогда не будет, и мир вокруг него погружался в беспросветную тьму…
Но сейчас ничего не случилось. Не было ничего — ни боли, ни сожаления. Перед глазами Киппа один за другим вставали знакомые образы — ребенок… девочка-подросток и, наконец, юная женщина, которую он беззаветно любил и однажды с тоской смотрел ей вслед, когда она ушла от него к Джеку — его лучшему другу. Кипп улыбнулся.
А потом крепко сжал пальчики Эбби, лежавшие на его рукаве.
— Мы уже почти пришли. Предлагаю отыскать какое-нибудь кафе и выпить там лимонаду. Как вам моя идея?