Став старше, Крокус часто просил мать переехать в город: деревенские жители не могли достойно оплачивать ее труд, а богатые люди в их глушь не заглядывали. К тому же, каждое новое исцеление давалось колдунье все труднее. Если все так и продолжится, то ей самой скоро потребуется помощь!
А ее сыну придется ухаживать за ней, следить за домашней скотиной, охотиться в лесу и мириться с жизнью одиночки. Впрочем, последнее его не слишком тяготило: все люди казались ему глупыми и жестокими.
Но мать упрямо твердила, что дар даётся не для того, чтобы обогащаться на нем. И в городе слишком много соблазнов, поддавшись которым можно потерять не только силу, но и собственную душу.
Крокус только пожимал плечами. Однажды, заглянув в старинную книгу Древних, которой пользовалась его мать, он понял, какого могущества сможет добиться. Древние заклятья могли бы послужить миру. Нет, не миру, а ему, Крокусу. С этой книгой он запросто мог изменить собственную судьбу.
В тот вечер, когда очередные просители скрылись за плетеным забором, он понял, что не может быть таким же добрым и глупым, как его мать. Единственным выходом для урода, рожденного в нищете, было сбежать вместе с книгой и использовать знания, содержащиеся в ней, для собственной выгоды.
Перед тем как уйти, он оставил спящей матери небольшой свиток: «Я никогда не вернусь. Возможно, в один прекрасный день ты будешь гордиться своим сыном. Хотя ты могла бы обеспечить свою старость и без моей помощи. Я столько раз предлагал тебе это! Я забираю себе магическое кольцо Древних. Кроме кольца, я возьму с собой еще одну вещь. Прости, матушка, но мне нужна эта книга, которую ты почти не выпускаешь из своих скрюченных пальцев.
Что принесла нам твоя магия? Ни денег, ни славы, ни людской благодарности. Всю свою жизнь ты пыталась помочь другим. Ты бросалась на помощь всем, кроме собственного сына! Что, если я хочу совсем другую жизнь? Пусть лучше меня ненавидят и бояться, чем презирают! Даже если этот мир будет разрушен, как ты предупреждала, я не остановлюсь.
И последнее. Скажи, если ты могла исцелить почти любого человека, почему твой единственный сын так уродлив? Неужели ты не могла потратить хоть немного времени и сил, чтобы изменить мою внешность? Тогда, возможно, я смог бы полюбить тебя».
Годы спустя он, уже будучи приближённым Хроноса, получил потрёпанный листок, который, видимо, долго передавался из рук в руки.
«Глупый сын, я долго думала, отвечать ли на твою прощальную записку. Но перед смертью, считаю своим долгом напомнить, что, чем больше ты используешь магию книги для собственных целей, тем больше туч сгущается над Джотисом. Час расплаты близок.
Я слышала, что ты разбогател, добился милости Хроноса, тебя боятся самые могущественные атланты. Но почему, имея возможность принять любое обличие, ты продолжаешь пугать людей своей внешностью? Я знаю правду. Чтобы создать красивое тело, требуется слишком много жизненных сил, тебе придется отказаться от любого другого колдовства.
И, в глубине своей души, ты, Крокус, прекрасно знаешь, что магическая красота фальшива. Вот почему я не помогла тебе. Спасать чужие жизни, а не забирать их — такова была моя цель. И все же, наверное, мне стоило исполнить твою мечту. Тогда ты не вырос бы таким жестоким и себялюбивым. Но сделанного, не воротишь.
Помнишь, озеро в нашем лесу? Оно предсказывает будущее. Каждое полнолуние я наблюдала в его глубине твою судьбу. Прощай, Крокус. И да простит тебя Небесная Мать.
Бесславен путь твой на Земле,
Ни веры, ни добра,
Ты встретишь стену на пути
Твой час пробьет тогда!
Крокус сжег письмо на свече, мечтая вместе с пеплом похоронить свои воспоминания. Но каждую ночь, во сне, он видел мать, которая печально смотрела на него. И сейчас, когда земля под ногами покрылась льдом, а воздух стал морозным, покалывая кожу тысячью невидимых игл, в памяти снова всплыли ее последние слова.
Когда Кселон смог разрушить снежный покров, и огляделся, колдуна уже не было рядом. Кэрри неподвижно лежала внутри прозрачной сферы, созданной Кселоном в последнюю секунду.
Воин выдохнул: от женщин одни хлопоты. Пусть он и исцелил ее раны, но девушке нужно восстановить силы. Сфера, хоть и недолго, но защитит ее от ненависти Марко.
Воин Золотых сдвинул брови. Женщине на войне не место. Зачем Шеппис вообще взял ее с собой? Если дело обстояло так, как шептались во дворце, и Кэрри — будущая жена повелителя Золотых, разумнее было оставить ее в безопасном месте. Не то, чтобы эта заносчивая девчонка нравилась ему хоть немного, но общее горе, постигшее их совсем недавно, сблизило Золотых. Пусть даже Кэрри отказывалась это признавать.
Девушка потеряла отца и родной город, а он потерял нечто большее, гораздо большее. И за это Серебряные заплатят ему здесь и сейчас.
Он снова оглянулся в поисках своего спутника, но только, чтобы попросить Крокуса не вмешиваться в поединок. Даже Серебряный достоин честной битвы. Но, к его крайнему удивлению, колдун исчез. Смог ли он сбежать или оказался погребен под этими ледяными глыбами?
Кругом, кроме него и Марко, не было ни души. Разве что стая голодных ворон кружила в пустом небе, да на земле неподвижно лежали мертвые и умирающие воины Атлантиса, с эмблемами серебряных, о которых позаботилась Кэрри.
Марко Ло стоял, опираясь на собственный меч, от которого по земле расходились ледяные полосы, и внимательно рассматривал противника. Его холодный взгляд скользнул по могучим плечам и широкой груди Кселона, задержав взгляд на рваном шраме, отметке одного из самых тяжелых боев.
Золотой ядовито усмехнулся в ответ, одним движением высвободив тяжелый топор, звякнувший нерушимыми цепями.
— Тот самый Кселон? Наслышан о старом опытном воине Золотых. Лет тридцать назад ты считался лучшим? Но пришло новое время, и новые люди. Ты можешь уходить, я не хочу убивать немощных стариков, — неприятно улыбнулся Марко, затем, приложив ладонь к губам, сдунул с нее снег. Поднявшаяся метель миновала Кселона, запорошив снегом его волосы, и обрушилась на раненых бойцов.
— Решил избавить их от страданий? Как это подло — убивать своих же раненых! — Кселон поморщился, глядя, как лед накрывает фигуры атлантов с головой.
— Выполнившим свой долг Серебряным я отдаю последние почести, похоронив их в ледяных гробах. Но моя истинная цель — уничтожить твоего спутника, трусливого крысёныша Золотых.
Внезапная догадка мелькнула в голове, и Кселон снова обернулся в сторону ледяной корки, затронувшей человеческие фигуры. В одной из них, в одежде воина Атлантиса, он узнал съёжившегося Крокуса, посиневшие губы которого свела предсмертная судорога.
— Лед, как зеркало, показывает истинную суть вещей. Он пытался обмануть меня, спрятаться, стать невидимым. Надеюсь, больше никто из Золотых не окажется настолько глупым? Конечно, я не имею тебя в виду. Как я уже говорил, ты слишком стар для драки. Можешь уходить. Тебе я разрешаю.
Кселон почти зарычал от ярости. Больше всего его злило то, что слова, слетевшие с уст ледяного воина, были правдой. Крокус пытался спрятаться и сбежать? Если бы у Кселона было чуть больше времени, он бы сам отсек предателю голову.
«Так эта мразь отблагодарила Хроноса за то, что он сделал его главным магом Золотых?»
— Он — не более чем трусливое ничтожество, не правда ли? — Прошелестел голос Макро за его спиной. — Если ты не уходишь, почему не атакуешь? Ты слишком раскрылся, Кселон, так даже не интересно. Впрочем, ты меня не интересуешь. Моя главная цель — убить Шепписа. — Марко щелкнул пальцами, и лёд, сковавший тела убитых, превратился в снежную пыль, навсегда скрыв следы разыгравшейся здесь драмы.
— А, может, это ты слишком раскрылся? — Кселон с разворота ударил противника заточенным лезвием. Он также использовал магические цепи, которые должны были связать и обездвижить противника.
С такого расстояния Кселон не мог промахнуться, он рассчитал удар, который должен был расколоть голову Серебряного, как пустой орех. Но, вместо этого, цепи поймали ледяную глыбу, а сам Марко, со всей силы ударил его рукоятью меча по лицу, распоров старый шрам. По щеке заструилась кровь. Кселон даже бровью не повел, он уже давно разучился чувствовать боль.
— Когда я покончу с тобой, как думаешь, что мне сделать с твоим господином? Слепить из него мороженое?
Ледяная сталь пронзила грудь, разгоняя холод по венам. Кселон тяжело выдохнул, собираясь для последнего удара.
— Он обещал вернуть мне Лейлу, а сам просто хотел избавиться от Обрученного. И я поверил, став таким же предателем Атлантиды, как и Золотые.
— Следи лучше за тем, чтобы из тебя самого не приготовили горячее блюдо, — хрипло бросил Кселон.
Исход битвы был предрешен. Марко неосторожно приблизился к нему, оказавшись в пределах досягаемости цепей. Многие считали золотые цепи, соединявшие топор Кселона с одеждой, всего лишь броским украшением. Лишь те, кто погиб от его топора, знали правду. Повинуясь желанию хозяина, цепи, точно змеи, обездвиживали любого, кто имел неосторожность оказаться рядом.
Марко не был исключением. Его голубые глаза потемнели от гнева, на лбу набухли вены, но тело отказывалось повиноваться.
Кселон, встал, отряхнул снег с плаща и обернулся к застывшему врагу. Ему хотелось получить удовольствие от того, как он будет кромсать это красивое лицо, обрамлённое заснеженными волосами, и как этот зарвавшийся птенец будет просить о пощаде. А он, Кселон, будет давать ему возможность ожить, используя целительную магию, лишь затем, чтобы снова заставить захлебнуться кровью.
— Молодой, совсем молодой, но такой дерзкий! Вы, Серебряные, решили, что вправе делать все, что хотите, лишь потому, что магия Древних временно на вашей стороне. Зачем вы убили Хроноса? После форума Двенадцати, всех этих слов о мире, как вы могли пасть так низко! — Кселон приподнял Марко за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. И новая волна неприятного чувства пронзила его с головы до ног. Если бы у Кселона был младший брат, он, наверное, вырос бы таким же статным и сильным, как Марко. И таким же бесстрашным.