— Иди и скажи его святейшеству, что брака не будет, — процедила она и величественным жестом велела воину убираться.
Но тот не убрался. Свита позади Лилии слегка зашумела.
— Чего же ты ждешь? Тебе что-то непонятно?
Воин отвесил очередной поклон.
— Ваше величество, его святейшество желает знать, когда вам будет благоугодно вступить с ним в брак — на восходе солнца или прямо сейчас?
Вот тупица, подумала Лилия и в поисках поддержки оглянулась на свою свиту.
На празднично размалеванных лицах свиты было написано недоумение. Обведенные белыми кругами глаза смотрели с легкой пока еще тревогой — не на тупого воина, на нее!
«Это что же получается, — внутренне холодея, подумала Лилия, — я, как королева, обязана выйти замуж за главного шамана? И все, что мне предоставлено решать, — сделать это сейчас или на несколько часов позже?»
Вот тебе и матриархат!
— Ваше величество, его святейшество желает… — задудел туземец в третий раз.
— Мы должны подумать над этим вопросом, — нашлась Лилия.
Воин, не переставая кланяться, тут же попятился назад.
Нужно немедленно бежать отсюда, подумала Лилия.
Но лучше всего было бы, конечно, проснуться.
Однако проснуться не получилось. Не помогло ни умывание прохладной водой из озерца, ни дерганье себя за волосы, ни отчаянные щипки предплечья. Прохлада была, и боль в руке была, а сон все не уходил.
Тогда Лилия решила бежать не в переносном, а в прямом смысле.
— Мы идем размышлять на Священную поляну, — с надменным видом заявила она свите. — Одни.
И величественным шагом двинулась в сторону ближайшего просвета в лианах.
Свита разомкнулась, пропустив королеву. Лилия облегченно вздохнула и ускорила шаг.
Свита за ее спиной быстренько перестроилась в колонну по двое и затрусила следом.
Да что же это такое, расстроилась Лилия, а если бы мне нужно было, скажем, в туалет?
На всякий случай, уже не надеясь на успех, она остановилась, обернулась к преследователям и грозно топнула ногой.
— Мы приказали вам оставаться здесь! Нарушившему приказ — смерть! Ну, кто из вас первым хочет встретиться с предками?
Свита растерянно переглянулась.
— Ну? — Лилия, сжав кулаки, сделала шаг им навстречу.
Воины, как один, посмотрели на главного шамана.
Потом на Лилию.
Потом снова на шамана.
Но шаман был на том берегу озерца, а королева, которая явно начала гневаться, прямо перед ними.
— Ну? — повторила Лилия и сделала еще один шаг вперед. — Кругом! Шагом — марш!
Подействовало, однако.
Есть все-таки матриархат, с удовлетворением подумала Лилия, поспешно углубляясь в чащу.
Через двадцать шагов она обернулась. Лианы уже сомкнулись за ее спиной, и ни озера, ни воинов видно не было.
Тропическая ночь была полна самых разнообразных звуков — кто-то рычал, кто-то за кем-то гнался, кто-то от кого-то удирал, кто-то страстно ухал прямо у Лилии над головой, — но человеческих шагов в этой ночной перекличке слышно не было.
Стараясь ступать по пятнам лунного света, освещавшим тропинку в джунгли, Лилия побрела прочь.
Она понятия не имела, что за Священная поляна и есть ли она у этого племени вообще, — сказала просто так, наугад.
По поведению свиты выходило, что есть. Выходило также, что лучше ей держаться от этой поляны подальше, потому что именно там ее и начнут искать.
Но это было легче сказать, чем сделать.
Поначалу Лилия старалась просто уйти как можно дальше от озерца. Потом, когда ей показалось, что она оставила между собой и свитой достаточное расстояние, она решила положиться на удачу и идти куда глаза глядят. Но только не в сторону луны. Луна была там, над озерцом, и идти в ту сторону ни в коем случае не следовало.
При всей своей образованности и недюжинном уме Лилия совершенно упустила из виду то обстоятельство, что луна не стоит на месте и ни в коем случае не стоит выбирать ее в качестве сколько-нибудь долговременного ориентира.
Через полчаса энергичного продвижения в правильную, как казалось Лилии, сторону, она остановилась, почувствовав запах трубочного табака.
Потом ей показалось, что в бархатной темноте пробиваются слабые лучики света — не серебристого лунного и не красноватого факельного, а тепло-желтого, дневного.
Заинтригованная Лилия сошла с тропы. Свет то появлялся, то пропадал, но запах становился сильнее и безошибочно вел Лилию сквозь темноту.
Цель оказалась совсем рядом. У небольшого пригорка, густо заросшего черными цветами с глянцевито-мясистыми зелеными листьями, сидел на своем рюкзаке мужчина в европейском костюме и шляпе и курил трубку. У ног мужчины лежал электрический фонарик и несколько бережно завернутых во влажную тряпицу темно-бурых корней.
Это же корни черных орхидей, осенило Лилию. И на пригорке росли именно орхидеи. Те самые цветы, за которые европейские цветоводы отдали бы любые деньги.
Мужчина был одет по европейской моде начала XX века: в светлый полотняный костюм с короткими рукавами, легкие туфли на каучуковой подошве и соломенную шляпу, с загнутыми кверху полями.
Некоторое сомнение у Лилии вызвал фонарь. Что электричество и лампы накаливания к 1900 году были уже изобретены, она знала, а вот насчет батареек была не уверена.
— Кто вы такой? — повелительным тоном спросила Лилия.
Мужчина мигом вскочил и повернулся к ней.
Сверкнул ярко-синими глазами. Сдернул со светловолосой головы шляпу и слегка поклонился.
Лилия заморгала.
— Вы — Джордж Кранлей?
Мужчина покачал головой и улыбнулся.
— Я Сэйбел[3], ассистент профессора Кранлея. Александер Сэйбел, — добавил он после паузы.
— А могу я узнать…
— А отца вашего наверняка зовут Василий… то есть Бэзил, — продолжала Лилия.
Молодой человек с удивительно знакомым лицом весело кивнул.
— Даже не спрашиваю, откуда вы все это знаете. Меня предупреждали, что в сельве могут встретиться разные чудеса, но что эти чудеса будут столь очаровательны… Погодите-ка!
Нимало не смутившись тем, что перед ним королева, он вытащил из кармана носовой платок, плеснул на него воды из оплетенной бутыли и, подойдя к Лилии, осторожно протер ее щеки и подбородок.
— Испачкались, — объяснил он, — все личико в чем-то белом… Вот теперь хорошо!
Лилия вспомнила, что совсем недавно, пытаясь проснуться, яростно плескала себе в лицо холодной водой и тем самым испортила весь королевский раскрас. А молодой человек удалил его окончательно — против чего она, Лилия, ни капельки и не возражала.
«До чего же он похож на Александра Васильевича, — с замиранием сердца подумала Лилия, пока ассистент Кранлея вытирал ей лицо. — Наверное, именно так он выглядел тридцать лет назад. И зовут его, если перевести на русский — Александр Соболев. Только он англичанин… Ну и что, а сама-то я и вовсе туземка!»
И Лилия, ласково улыбнувшись, уже приготовилась представиться незнакомцу, как вдруг лианы за его спиной раздвинулись, и оттуда, следом за шаманом, выступили воины с копьями.
— Взять его! — коротко распорядился шаман.
Лилия, сидя на своем плетеном троне, дрожала от гнева.
— Этот гринго дважды заслужил смертную казнь, — вещал главный шаман, для убедительности потрясая посохом, увенчанным черепом, — за кражу корней священной черной орхидеи и за касательство священной особы королевы, моей будущей супруги.
Сидящие вокруг старейшины племени одобрительно зашумели.
«Хрен тебе, а не супругу», — злобно подумала Лилия, но сдержалась.
— Я, как королева, могу помиловать любого, приговоренного к смерти, — заявила она.
Старейшины зашумели еще громче.
— Без сомнения, — спокойно отозвался шаман. — Но ваше величество может помиловать любого приговоренного только один раз. Англичанин же совершил два наказуемых смертью преступления.
«Вот сволочь», — подумала Лилия. Но вслух не нашлась что сказать.
— Вопрос лишь в том, — свободно продолжил шаман, — как именно следует его казнить — посадить на муравейник с хищными рыжими муравьями или опустить в протоку с пираньями? Последнее, на мой взгляд, предпочтительней. Как-то чище. Аккуратней. — И он нежно погладил череп по блестящей отполированной макушке.
«Думай, — приказала себе Лилия, до боли сжав кулаки и прикусив пухлую нижнюю губу. — Теперь понятно, зачем ты оказалась здесь, в глухих амазонских дебрях в начале двадцатого века.
Ты должна спасти сэра Александера, чтобы в цивилизованном мире вовремя появились саженцы черной орхидеи. И чтобы сто лет спустя полный тезка и двойник предприимчивого англичанина смог подарить тебе очищенную и облагороженную многократной селекцией и отбором Kiwi Midnight.
Пираньи вроде бы ночью не питаются. А рыжие муравьи? Ох, как бы не ошибиться!»
— Мы согласны с его святейшеством, — дрогнувшим голосом произнесла Лилия. — Пусть его съедят пираньи. На восходе солнца.
Старейшины склонили головы.
Но шаман все же не был полностью удовлетворен.
— А когда же будет наша свадьба? — с легкой тревогой в голосе осведомился он.
— После казни, — двусмысленно ответила Лилия.
И старейшины снова согласились.
К наспех сплетенному из лиан шалашу, где лежал связанный по рукам и ногам пленник, неслышно скользнула легкая тень.
Воин, стороживший шалаш, ничего не заметил. Он и не мог ничего заметить, потому что спал.
Спал же он потому, что впервые в жизни, сам не зная как, напился выдержанного шотландского виски. Он-то думал, что, по причине особой ответственности за охраняемый объект, ему принесли настой из волшебных орехов кола, прогоняющий сон и убыстряющий движения, — настой, который простые воины пробовали один или от силы пару раз в жизни.
Но виски оказалось немного крепче, чем кола. И намного вкуснее.
Его Лилия добыла, роясь на правах королевы в личных вещах англичанина. Плоская серебряная фляжка была почти полной — англичанин, видимо, был не любителем крепких напитков и использовал их лишь в необходимых, медицинских целях.