— Где пожар? — спросила старая женщина.
А парень уже увидел лежащего на земле, нащупал пульс: — Вроде живой. Отец, ты «Скорую» вызвал?
Тот покачал головой: — Только полицию.
— Быстро «Скорую» вызывай.
Тот снова стал нажимать кнопки. Полиция приехала первой, отогнала собравшихся людей от места происшествия.
— Отойдите, граждане, отойдите, — настойчиво уговаривал людей пожилой опер, — все следы затопчите.
— Какие следы, он с балкона шмякнулся, — пробурчал тот, кто вызвал полицию.
— Вы видели, как он упал? — спросил подошедший к ним старший лейтенант.
— Нет, я сначала увидел платье, а потом услышал стоны.
— Какое платье?
— Девушка бежала через двор.
— Вы ее разглядели?
— Шутите, что ли?! Я же не кот, чтобы в темноте видеть.
— Вы знаете потерпевшего?
— Конечно, это Анатолий Стригунов.
— Он живет один?
— С бабушкой.
— Может, это она бежала?
— Ну, вы точно шутник! Старухи так шустро не бегают!
Подъехала «Скорая», Анатолия увезли в больницу. А оперативники вошли в подъезд, поднялись наверх, вошли в пустую квартиру. Кто-то присвистнул, увидев накрытый стол.
— Пожалуй, тут намечалось романтическое свидание, — проговорил старший лейтенант.
Эксперты сняли все найденные отпечатки.
Наполеонов узнал о том, что случилось с Анатолием Стригуновым утром, и сразу отправился в больницу, где ему сообщили, что потерпевший в сознание не приходил, постоянно бредит и повторяет женское имя — Юлия.
— И еще, не знаю, важно это или нет, — произнесла молоденькая медсестра, глядя на следователя, — он в беспамятстве постоянно что-то бормочет про дневник.
— Про дневник?
— Да, — кивнула она.
— А что именно? — спросил Наполеонов.
— Трудно разобрать, — задумалась девушка, — что-то наподобие — все записано в дневнике…
— А еще? Вспомните, пожалуйста, это важно.
Она задумалась, потом покачала головой: — К сожалению, больше ничего…
Наполеонов протянул девушке визитку: — Если что-то вспомните, то позвоните, пожалуйста.
— Хорошо, — согласилась она.
Теперь предстояло самое сложное — навестить бабушку Стригунова. Следователь решил отложить визит на завтра. От оперативников Наполеонов знал, что пожилая женщина приехала утром, и соседи сообщили ей о случившемся с внуком. Степанида Матвеевна не выдержала удара и потеряла сознание. Прибывшая по вызову соседей «Скорая» констатировала гипертонический криз, ехать в больницу женщина отказалась и попросила соседей вызвать к ней сестру. К тому времени, как пришел Шура, сестра уже приехала вместе со своей дочерью.
Наполеонову открыла дверь именно племянница Степаниды Матвеевны. Девушка представилась Нонной, провела следователя в гостиную и сказала: — Я сейчас маму позову, она сидит с тетей Стешей.
Сестра Степаниды Матвеевны оказалась высокой дородной женщиной с миловидным круглым лицом и большими светло-голубыми глазами.
— Вы из полиции? — спросила она, едва войдя в комнату.
— Старший следователь Александр Романович Наполеонов, — он протянул женщине удостоверение.
Она отмахнулась от документа и представилась: — Мария Матвеевна Кудряшова, сестра я Стешина, родная.
— Как она?
— Плохо, нам соседи позвонили, и мы ночью с Нонной приехали.
— Мне нужно поговорить с вашей сестрой.
— Только не сегодня, ради всего святого, — Мария Матвеевна сложила молитвенно руки на груди.
— Она что-нибудь говорит?
— Говорит, — кивнула Кудряшова и облизала губы.
— Что?
— Некая Юля сломала жизнь ее внуку.
— А вы знаете эту девушку?
— А как же мне ее не знать! — всплеснула руками Мария Матвеевна. — Стеша ее уже много лет клянет.
— За что?
— Да за то, что Толик все время шел на поводу у этой вертихвостки.
— А вы сами видели эту девушку?
— Бог миловал! Не видала.
— Понятно. Я сейчас уйду, но рано или поздно мне все равно придется поговорить с вашей сестрой.
— Понимаю, — сухо отозвалась та.
Усевшись в свой автомобиль, Шура набрал номер мобильного Мирославы. Ему повезло, она отозвалась сразу: — Привет, Шурочка.
— Привет, — буркнул он, — Стригунов в больнице.
— Что с ним?
— С балкона упал…
— Когда?
— Поздно ночью, приблизительно во втором часу.
— Вот как, — произнесла она задумчиво, — ему кто-то помог?
— Пока неизвестно, хотя сосед видел убегающую девушку в светлом платье.
— В это время?
— Да. Об остальном поговорим при встрече. Я еду к Юлии Лопыревой, сообщу ей о несчастье, случившемся с ее близким другом.
— Ну-ну…
— Вечером приеду.
— Будем ждать.
Не выпуская из рук трубки, Мирослава задумчиво смотрела на ясное небо за окном.
Именно за этим занятием ее и застал Морис.
— Что? — спросил он.
— Шура звонил, Стригунов сегодняшней ночью упал с балкона.
— Жив?
— Пока да…
— Пытался кончить жизнь самоубийством?
— Вряд ли…
— Значит, ему кто-то помог?
— Если не обнаружат в крови алкоголь, то несомненно. Хотя, если даже и обнаружат…
— Да, чтобы перевалиться через перила, надо выпить немало.
— И то сложно, учитывая их высоту.
— И что?
— Надеюсь, Шура догадается проверить входящие и исходящие звонки Стригунова с домашнего и мобильного.
— Не сомневаюсь.
— Что будем делать мы?
— Ничего, просто ждать.
Он кивнул.
Предупреждать Юлию о своем визите следователь не стал, решил нагрянуть нежданным гостем.
— Вы? — спросила хозяйка удивленно, открыв ему дверь.
Наполеонову ее удивление показалось наигранным.
— Вот, решил навестить.
— Что ж, — проговорила она скучающим тоном, — проходите.
— Хочу выразить вам сочувствие.
— В честь чего?
— Ну как же, ведь с вашим близким другом случилась такая беда.
— Вы опять о Юре. Я уже вам говорила, что мы давно расстались и долго не виделись. Сколько можно надоедать с одним и тем же? Когда вы уже оставите меня в покое?!
— Да нет, я вовсе не по поводу Ставрова.
— Тогда о каком друге речь?
— Об Анатолии Стригунове.
— О Толе? С ним-то что может случиться?
— Что может, не знаю. Знаю только о том, что случилось.
Она сердито посмотрела на него.
— А вы разве не знаете? — спросил Наполеонов.
— Я не ясновидящая.
— Потрясающе! А я-то думал…
— Что вы думали?
— Что Стригунов упал с балкона во время вашего посещения.
— Что вы такое несете?!
— Это куры несут яйца. А я с вами, гражданка Лопырева, выясняю обстоятельства дела.
— Какого еще дела?! — Она злобно сверкнула глазами.
Юлия ненавидела мужчин, которые не реагировали на ее, как она считала, неотразимую красоту. Наполеонов как раз относился к их числу.
— Вчера ночью вас видели выходящей, вернее, выбегающей из подъезда, в котором проживает Анатолий Стригунов, — произнес следователь, игнорируя ее вспышку.
— Вчера ночью меня никто там видеть не мог, так как я спала в своей постели.
— Кто это может подтвердить?
— Никто. А вы лично перед тем как лечь спать, приглашаете свидетелей? — спросила она ехидно.
— Не приглашаю.
— Вот и я не удосужилась.
— Значит, вы утверждаете, что вчера всю ночь находились дома. Можно уточнить, когда именно вы пришли домой?
— В восемь вечера, и никуда больше не выходила.
— Проверим.
— Проверяйте. А когда похороны?
— Какие похороны? — невинно поинтересовался Наполеонов.
— Так Толины…
— А с чего вы взяли, что он умер?
— Но вы же сами сказали!
— Я сказал, что его вытолкнули с балкона.
— Значит, он жив? — спросила она внезапно осевшим голосом.
— Жив и, надеюсь, что скоро поправится.
— Вот как. Я рада, правда, правда, очень рада, — Юлия засуетилась, стала сновать по комнате, хватать вещи.
— Что это с вами, Юлия?
— Ничего. Я должна навестить Толика, поддержать его, я сейчас куплю фрукты, соки и съезжу к нему.
— К нему пока никого не пускают.
— Почему?
— В целях безопасности.
— Вы хотите сказать, что и меня не пустят?
— А почему вам должны делать исключения?
— Но я же его самый близкий друг!
— Да? — насмешливо спросил следователь.
— Да, да! — Она топнула ногой. — И не смейте ерничать!
— Бог с вами, Юлия Владимировна, даже в мыслях такого не было.
— Не было?! Вы ни с того ни с сего вбили себе в голову, что это я толкнула Толика! Приплели какую-то девицу, выбегающую из подъезда. Вам бы только кого-то обвинить! Знаем мы ваши методы!
— А Иннокентия Колосветова вы тоже знаете?
— Какого Иннокентия?! — запнулась она невольно.
— Колосветова.
— Колосветова?
— Ну да. Вы вместе с ним учились и однажды на вечеринке выбросили его с балкона, совсем как Стригунова.
— Ложь! Я никого не выбрасывала!
— Он сам упал?
— Сам! Да, я его толкнула, когда он хотел меня изнасиловать!
— В присутствии других одноклассников?
— Да! На балконе! Я его просто хотела отстранить! А он не удержался! Он был пьяный и еле на ногах стоял!
— При поступлении в больницу содержание алкоголя в его крови было минимальным, бокал пива, не более того.
— Если вы сунулись в это дело, то должны знать, что Иннокентий отказался от претензий ко мне!
— Отказался, — согласился Наполеонов.
— Тогда чего вам надо?
— Да вот интересно, Анатолий Стригунов тоже откажется от претензий к вам?
— От каких претензий?! — Юлия так сильно схватилась за спинку кресла, что костяшки ее пальцев побелели.
— Возможно, он не оценил предоставленной вами ему возможности полетать.
— Замолчите! Вы все лжете! Вы не имеете права запугивать меня! Убирайтесь вон! — закричала она и, перестав контролировать себя, схватила стоящую на столике вазу с цветами и запустила ее в следователя.
Наполеонов легко отклонился, и ваза попала в стоящее у стены зеркало. Стеклянные брызги усыпали ковер.