О! Варенье из черешни — это песня! Темно-рубиновое, сладкое, с легкой кислинкой. Съешь ложечку, и сразу вырисовываются яркие картинки родного края. Просто хоть плачь! Но плакать Любава не любила, не тот характер.
Последний раз она плакала два года назад, в Москве, около Курского вокзала. Она просидела там несколько часов, постоянно набирая номер телефона на сотовом и слушая механический ответ: «Абонент не отвечает, позвоните позже». Это было невыносимо, боль сжала сердце в кулак, и Любава заплакала.
— Девушка, почему вы плачете? — раздался рядом мужской голос. — У вас что-нибудь украли?
Она хотела ответить — облегчить душу, но машинально схватилась руками за чемодан и отрицательно покачала головой.
— Опоздали на поезд? — продолжал он расспрашивать ее.
Она снова качнула головой.
— Вас кто-то обидел?
— Да, — выдохнула девушка.
— Кто?
— Он…
— Понятно…
— Он не пришел! — неожиданно громко выкрикнула она.
И столько отчаяния было в этом крике, что незнакомец невольно дотронулся до ее руки успокаивающим движением.
— Ну и шайтан с ним! — сказал он.
— Шайтан?
— Конечно, чего же еще может заслуживать проходимец, обманувший такую замечательную девушку.
Звучание его голоса как-то странно убаюкивало Любаву.
— Вы откуда приехали? — тем временем спросил он.
— Из Полтавы.
— О! Помню, Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки»…
Она невольно улыбнулась. И тут же спохватилась:
— Мне некуда идти, и я боюсь одна ночью ночевать на вокзале.
— Ну, это не проблема. Сейчас мы поедем в гостиницу и там переночуем.
Любава замерла, денег у нее на гостиницу не было, поэтому она потупилась и тихо сказала:
— Спасибо, но я лучше здесь.
Он догадался и произнес спокойно:
— Я вам оставлю свой адрес, и вы потом мне деньги вышлете. Вы, кстати, кем работаете?
— В милиции служила…
— А сейчас?
— Как ехать в Москву, уволилась.
— Замечательно, все равно мы с вами коллеги. Я служу в полиции. Кстати, разрешите представиться, Ринат Ахметов, капитан полиции. А как вас зовут?
— Любава, — и немного подумав, добавила, — старший лейтенант.
— Ну, что ж, старшой, будем трогаться? — улыбнулся он.
И не дожидаясь ответа Любавы, подхватил ее чемодан, взял саму девушку за руку и уверенно двинулся в сторону метро. Когда они оказались в гостинице, Любава уже еле держалась на ногах и не вмешивалась в действия невольного спасителя.
Решив все вопросы, он проводил ее в номер, сказал, что он через две двери от нее, оставил номер своего сотового и, произнеся «Йокы», направился к двери.
— Что? — растерянно переспросила она, глядя ему в спину.
— Спокойной ночи по-татарски.
— Рэхмэт, — произнесла она единственное известное ей слово.
— Зурус.
Она не стала переспрашивать, что он сказал на этот раз, догадалась сама, что это было — пожалуйста.
В 8 утра раздался стук в дверь. Любава еле разлепила веки, набросила халат, доползла до двери и открыла ее. На пороге стоял Ринат.
— Так рано? — жалобно произнесла девушка.
— Через три часа у нас поезд. Нужно успеть собраться и доехать до Казанского вокзала.
— Какой поезд? — спросила она недоуменно.
— Поедешь со мной, я звонил Гузель. Мы посоветовались, и она сказала, что я должен привезти тебя к нам.
— А кто такая Гузель? — спросила она растерянно.
— Гузель — моя любимая жена.
— У тебя их несколько?
— Ну, что ты, — весело рассмеялся он, — Гузель — единственная и неповторимая. Но у нас есть еще дочка Айгуль, Гуля.
— Так ты женат…
— Это плохо?
— Нет, но я не понимаю…
— Чего?
— Ты остановился…
— Так ты же плакала.
— Но все равно…
— Знаешь, это естественно, когда люди помогают друг другу.
— Наверное…
— Тогда умывайся и собирайся. Потом пойдем перекусим.
— Но я не могу ехать с тобой! — воскликнула она.
— Это еще почему? — искренне удивился он.
— Что скажет твоя жена?
— Я же тебе только что сказал, что Гузель велела привезти тебя к нам.
Любава закусила губу и уставилась на пол.
— Послушай, — сказал он мягко, взял ее за руку, завел в номер, усадил на кровать и сел рядом. — Домой ты в таком состоянии вернуться не можешь.
— Не могу, — согласилась она.
— Куда тебе податься, ты не знаешь. А на мне лежит ответственность за тебя.
— Это еще почему?! — удивилась она.
— Я начал принимать участие в твоей жизни и должен довести дело до конца. Иначе моей душе не будет покоя.
— Ты странный, — сказала она.
— Я — полицейский…
— Ну, я тоже в некотором роде.
— Вот и прекрасно, мы должны помогать друг другу.
Любава сама не знала почему, но перестала перечить Ринату и, чуть меньше, чем через сутки, переступила порог его квартиры. Их встретила удивительно красивая молодая женщина. Казалось, все в ее внешности светится и переливается — красивая золотистая кожа, блестящие карие глаза, струящиеся черным сверкающим водопадом волосы и белоснежная улыбка, озарявшая все ее лицо.
— Гузель, — она протянула маленькую энергичную руку.
— Любава, — произнесла Залесская, отвечая на крепкое пожатие.
А дальше все сложилось само собой, удивительно и просто одновременно. С Гузель они буквально с первого дня стали близкими подругами. В этот же вечер, когда они остались одни, Любава рассказала ей о своей печальной любви. О том, как она потеряла голову, влюбившись в приезжего, оказавшегося москвичом.
Они встречались месяц, он обещал ей золотые горы, клялся в вечной любви. За день до его отъезда Любава спросила, что же будет теперь с их любовью. Он сказал — увольняйся и приезжай ко мне. Она сообщила ему о времени прибытия поезда. Но он так и не появился, а телефон просто отключил.
— Ну, и шайтан с ним, — точно так же, как муж, сказала Гузель.
Было решено, что Любава поживет у них, придет в себя и заодно решит, что ей делать дальше.
Залесская искренне полюбила дочку приютившей ее пары Гулю и проводила с ней большую часть своего времени. А также всячески старалась помочь Гузель в ведении домашнего хозяйства, хотя та и отказывалась от ее услуг. Но Любава была непреклонна.
Она стала задумываться и о том, где бы подыскать временную работу. И вот однажды за поздним ужином, когда она поделилась своими мыслями с Ринатом, он сказал: а чего тебе искать, нам оперативники нужны, вот и устраивайся.
— Но как же… — начала она.
— Ты согласна или нет? — спросил он прямо.
— Да…
Так Любава осталась в этом городе, получила вид на жительство, разрешение на работу и стала служить в полиции. Жить она стала на съемной квартире, хоть гостеприимная пара и не желала ее отпускать от себя.
А в прошлом году Любаве удалось уговорить Гузель съездить с Гулей к ее родителям и там отдохнуть летом с ребенком. Отдых удался, обе путешественницы вернулись домой, переполненные чудесными впечатлениями и нагруженные, как лошадки, тарами с маминым вареньем и подарками.
Гузель заранее предупредила мужа по телефону, что их в поезд загружали несколько человек под руководством мамы Любавы, и выгрузить их один Ринат не сумеет, помощи Любавы будет тоже недостаточно. Поэтому встречали их и доставляли домой практически всем отделом. Варенье досталось всем, так как его было столько, что Карлсон просто обзавидовался бы.
Любава благодарно улыбнулась своим воспоминаниям и наступившему майскому дню. Узорчатые тени, отбрасываемые молодой листвой, тихо трепетали, отражая прикосновение невидимого ветра.
А вот и подъезд, где живут свидетели, которых ей нужно опросить. Она позвонила в дверь квартиры № 18.
На вопрос, кто там, представилась и сказала, что ей нужно поговорить с Алевтиной Марковной Завьяловой.
Дверь распахнулась. На пороге стояла симпатичная пожилая женщина с фигурой двадцатилетней девушки, в ярком халате, расписанном безмолвно горланящими петухами с оранжевыми и зелеными хвостами.
— Алевтина Марковна — это я.
Любава протянула ей свое удостоверение, и женщина внимательно прочитала его, прежде чем пригласить Залесскую в квартиру.
— Вы из-за Оленькиного жениха? — спросила она, проведя гостью на небольшую уютную кухню.
Вероятно, хозяйка питала к петухам трепетную привязанность, так как эти птицы были и на шторах, и на клеенке, а парочка даже висела на стене в рамочке.
— Вам нравится? — спросила хозяйка, перехватив взгляд Любавы.
— Очень, — кивнула Любава.
— Вы какой любите чай?
— Выпью любой, какой нальете.
— Тогда черный индийский. А это вишневое варенье, — хозяйка придвинула поближе к Любаве вазочку на ребристой ножке.
— Сами варили? — спросила Любава, зачерпнув варенье ложечкой.
Хозяйка с гордостью кивнула.
— Очень вкусно. Вы добавляли лимонную кислоту?
— Самую малость. Как вы узнали?
— Моя мама варит варенье из черешен и добавляет немного.
После первой чашки чая, Залесская перешла к тому, зачем пришла:
— Алевтина Марковна, расскажите мне, пожалуйста, все, что вы помните о визите к Ольге Данилиной бывшей невесты Ставрова Юлии Лопыревой.
— Да, понимаю. Вы ее подозреваете?
— Это решает следователь.
— Понимаю, — снова проговорила Завьялова. Она помолчала и начала рассказывать:
— Я услышала сильный шум, крики и решила посмотреть, что же происходит. Глянула в глазок и увидела злющую девицу, наскакивающую на нашу соседку Оленьку. Я, естественно, открыла дверь и стала просить ее прекратить хулиганить.
— А она?
— Сначала не обращала внимания, а потом обернулась и обматерила меня. Я была настолько потрясена, что даже растерялась. Но когда она бросилась на Ольгу, я стала ее оттаскивать и пригрозила вызвать полицию. Однако это не произвело на хулиганку никакого впечатления. Хорошо, что дверь открыл наш сосед Лаврентий Петрович из двадцатой квартиры. Он просто скрутил ее, стащил с лестницы и выпихнул из подъезда. Но она еще и на улице продолжала орать благим матом довольно долго.