Меня передернуло от того, с каким спокойствием она говорит о том, что мы собираемся делать. Впрочем, за сегодняшний вечер у нас было уже столько поводов для волнений, что пора бы и мне перестать ужасаться по таким поводам…
– А почему он работает в котельной? – поинтересовалась я. – Что, не смог найти ничего лучшего?
– Чья бы корова мычала! – Ольга выразительно покосилась на меня. – А вообще, Воскресенский – творческая натура, что-то пишет – то ли историческую драму из жизни шкафов и табуреток, то ли роман про слизняков и улиток. И говорит, что в котельной самые подходящие условия для творчества. Тихо, тепло и никто не мешает.
Мы проехали мимо квартала пятиэтажек, миновали большой пустырь и увидели впереди приземистое двухэтажное здание.
– Вот здесь котельная Вали Воскресенского, – сообщила Ольга, сбрасывая скорость и подъезжая к неприметной железной двери в торцевой стене.
Она остановила автобус, мы выбрались из кабины и подошли к двери.
– Эй, Ольга, – спохватилась я. – А ты не забыла переодеться? Боюсь, что в таком прикиде он тебя не узнает!
– Обижаешь! – Ольга усмехнулась. – Ты не знаешь Воскресенского! Он узнает меня в любом виде, и только скажет, как мне это идет! Хочешь, поспорим?
Я не ответила. Спорить с моей сестрой – себе дороже.
Ольга решительно постучала в железную дверь.
Прошло полминуты, минута, две минуты – никто не открывал, из-за двери не доносилось ни звука.
– Ну, Воскресенский, подожди! – процедила Ольга. – Ты пожалеешь, что заставил меня так долго ждать! Ты должен лететь ко мне на крыльях любви…
С этими словами она снова постучала в железную дверь, на этот раз ногой.
– Я тебе постучу! – донеслось из-за двери. – Я тебе сейчас по голове постучу! Я тебе так постучу, что уши отвалятся!
Я прислушалась с удивлением: голос был хриплый, немолодой и, по-моему, женский.
– Кажется, тебе тут не очень рады! – я с сомнением покосилась на сестру.
Мое предположение тут же подтвердилось: дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла приземистая тетка лет шестидесяти, закутанная в темный платок.
– Чего стучишь? – грозно проговорила она, уставившись на Ольгу. – Тебе бы так по голове постучать!
– Ой! – сестра попятилась. – А где Валентин?
– Валентин? – тетка с интересом посмотрела на мою сестрицу. – Эка, вспомнила! Валентин здесь уже месяц как не работает! Или даже два месяца… – она что-то посчитала на пальцах. – Он тепереча в кино работает этим, как его… киногромо… кинодромо…
– Кинодраматургом? – машинально подсказала Ольга.
– Во-во, этим самым! А нынче у него вообще свадьба!..
– Что? – глаза Ольги округлились. – Как свадьба? Какая свадьба? Почему свадьба?
– Что, девонька, не знаешь, какая свадьба бывает? – тетка сочувственно взглянула на Ольгу. – С цветами, с фатой – вот какая! А ты, девонька, ему вообще-то кто будешь?
– Так, знакомая… – пробормотала Ольга, и, резко развернувшись, направилась к автобусу.
Первую минуту мы ехали в полном молчании.
Затем Ольга не выдержала и проговорила с непередаваемым выражением:
– Ну, Воскресенский! Ну, не ожидала от него такой подлости! Ну, никому нельзя верить!
– Ты чем недовольна – тем, что он хорошую работу нашел, или тем, что он женится?
– Всем! – мрачно отрезала сестра. – Надо же, с виду такой тихоня… правду говорят – в тихом омуте…
– Выходит, не только ты его на всякий случай придерживала, но и он тебя! – проговорила я с необъяснимым злорадством.
На этот раз она не ответила.
– Эй, а что же нам теперь-то делать? – опомнилась я, когда мы поравнялись с пустырем. – Куда мы денем труп?
– Что? – Ольга недоуменно повернулась ко мне. – Какой труп? О чем ты говоришь?
– Ну, ты даешь! – я поводила рукой перед ее лицом. – Очнись! На тебя так подействовала свадьба какого-то придурка, что ты вообще все забыла? У нас в кузове, между прочим, труп журналиста Каренина! И нам срочно нужно от него отделаться!
– Значит, не такой он все же придурок… – пробормотала Ольга, и вдруг очнулась.
– Ой, правда, куда же нам деть труп?
Она сбросила скорость и взглянула на пустырь, мимо которого мы в это время проезжали. На краю пустыря торчала табличка с грозной надписью:
«Свалка мусора категорически запрещена. Штраф десять тысяч рублей».
– Ага! – оживилась Ольга. – Раз есть такая табличка – значит, где-то здесь есть и свалка!
Она оказалась права: метрах в двадцати от грозной таблички на пустыре громоздилась высоченная груда строительного мусора и всевозможных отбросов.
– Ну, я больше не могу разъезжать по городу с трупом за спиной! – заявила Ольга решительно. – Сил моих больше нет! Выбросим его прямо здесь, и дело с концом…
– Ну, как-то нехорошо… – протянула я жалостливо. – Человек все-таки, не собака! Разве можно его на свалку?
– А у тебя есть другие предложения? – Ольга взглянула на меня исподлобья.
– И не простой человек, а еще и известный телеведущий… вообще-то, других предложений у меня нет!..
– Ну, так и помалкивай!
Она вывернула руль, и автобус, подпрыгивая на ухабах, покатился по пустырю.
Скоро мы остановились перед стихийной свалкой, обошли автобус и открыли заднюю дверь.
– Черт, сколько эти козлы мешков нагрузили! – охнула Ольга, оглядев содержимое кузова.
– И в котором же из них Каренин? – проговорила я растерянно. – Их же тут десятка два!
– Некогда разбираться! – Ольга решительно влезла в кузов. – Выбрасываем все, так вернее будет! Все равно этот мусор тоже надо куда-то пристроить…
– Так даже лучше, – согласилась я. – Говорят же, что лист надо прятать в лесу, а соломинку – в стоге сена. Чем больше одинаковых мешков, тем меньше шансов, что труп Каренина здесь кто-нибудь найдет…
Я сама не верила своим словам и говорила, просто чтобы не молчать, чтобы не было так страшно.
– Кончай болтать, – оборвала меня сестра. – Давай, работай, а то мы здесь до утра провозимся!..
Мы дружно взялись за работу, и скоро почти все мешки перекочевали из кузова на свалку. Оставалось всего три или четыре мешка, как вдруг с другого конца пустыря донеслись приближающиеся голоса, свист и лай собак.
– Эй, что вы там делаете, сволочи! – кричал какой-то хриплый голос. – Не для вас написано, что свалка запрещена? Вот мы вас сейчас… мы вам покажем!
– Давай скорее! – проговорила Ольга, хватаясь за очередной мешок. – Совсем немного осталось!
– Рекс, держи их! – кричал тот же голос. – Фас!
Собачий лай стремительно приближался, и скоро мы увидели злобную овчарку, которая огромными прыжками неслась к нам по пустырю.
– Вот черт, не успеем! – Ольга выкинула еще один мешок, повернулась…
Рекс был уже совсем близко.
– Все, надо удирать! – воскликнула я. – С собакой договориться не удастся, она равнодушна к женскому обаянию!
Мы выскочили из кузова, забрались в кабину, и Ольга, резко выжав сцепление, погнала микроавтобус к дороге.
Рекс несколько минут преследовал нас с оглушительным лаем, но вскоре разочарованно отстал.
– Ты не помнишь, сколько мешков там осталось? – озабоченно проговорила я, когда мы въехали в ночной город.
– Кажется, один… или два… – ответила Ольга неуверенно и покосилась на грузовой отсек.
– Шансы неплохие, – произнесла я глубокомысленно. – Будем надеяться, что Каренин не в этих двух мешках!
– Черт! – Ольга сбросила скорость. – Нам сегодня так везет, что я ничуть не удивлюсь, если он все еще здесь!
Она припарковала автобус возле темного ларька, вылезла из кабины и подошла к задней двери.
Мы открыли дверь, забрались внутрь.
На полу сиротливо валялся один, самый последний мешок.
– Шансы стремительно растут, – проговорила я неуверенно.
Ольга наклонилась над мешком, дернула за край и простонала:
– Он здесь!
– Блин горелый… – проговорила я с глубоким чувством. – И после этого мне будут говорить, что теория вероятностей точная наука… у нас был один шанс из двадцати, что в кузове остался этот мешок, и вот, пожалуйста, именно этот шанс и сработал…
– Слушай, не заткнулась бы ты? – оборвала меня сестра. – Болтаешь и болтаешь, как заведенная! И без твоих рассуждений тошно! Лучше бы подумала, что теперь делать!..
– Что делать, что делать? – проворчала я сварливым голосом. – Откуда я знаю, что делать? После всех сегодняшних приключений голова совершенно не работает!
– Можно подумать, что раньше она работала!
– Тебе обязательно сейчас нужно наезжать на меня? И так тошно! Еще вонь эта, буквально не продохнуть!
– И правда, – Ольга принюхалась. – Чем это так пахнет? Неужели Каренин уже протух?
Она принюхалась к мешку и удивленно пожала плечами. – Нет, это вроде не отсюда…
– Да вон это откуда пахнет! – я показала в конец переулка, где виднелась высокая решетка. – Это мы к зоопарку подъехали, там за решеткой клетки с крупными хищниками, а от них такой запах… помню, еще в детстве, когда меня папашка сюда водил, я от этого запаха шарахалась…
– Может быть, избавишь меня от своих детских воспоминаний? – фыркнула Ольга.
Вдруг она замерла, на лице ее появилось какое-то странное выражение – как будто она выиграла в лотерею или увидела лучшую подругу, пополневшую на десять килограммов.
– А ведь это мысль! – проговорила она после короткой паузы.
– Что мысль? Устроить вечер детских воспоминаний? Ты думаешь, сейчас самый подходящий для этого момент?
– Да при чем здесь твои детские воспоминания! Я подумала, что зоопарк – это самое подходящее место для того, чтобы наконец избавиться от этого трупа!
– Что?! – я решила, что ослышалась. – Оль, ты часом не свихнулась от расстройства?
– Сама дура! – прошипела она. – Слушай сюда. Нам нужно пробраться в зоопарк и засунуть Каренина в клетку к какому-нибудь хищнику – льву, или тигру… хищник его как следует отделает, и к утру, когда найдут труп, уже невозможно будет определить, отчего Каренин умер. Все спишут на тигра или льва…