– Но я не из ветеринарной клиники! – попыталась я прервать ее. – Я…
– Вы Катина знакомая? Вы вместо нее? Ну, ладно, проходите, раз уж вы пришли! Только учтите: Васенька очень плохо переносит уколы, он очень нервничает, так что вы уж постарайтесь не сделать ему больно!
– Но я вообще не ветеринар! – повысила я голос. – Я пришла по вызову чинить ваш компьютер! Где он у вас?
– Компьютер?! – женщина посмотрела на меня так, как будто я грязно выругалась. – Какой еще компьютер?
– Вот что, дама, – проговорила я, стараясь сохранять спокойствие. – Позовите, пожалуйста, вашего сына.
– Сына? Какого сына? – женщина посмотрела на меня поверх очков. – У меня нет никакого сына. Я вообще никогда не была замужем. И, кстати, нисколько об этом не жалею. Многие мои подруги… впрочем, не будем об этом!
– Но кто же меня вызывал? – я растерянно взглянула на бумажку с адресом. – Мне позвонили, сказали, что срочно требуется ремонт компьютера, а то ребенок уже с ума сходит…
– Ребенок? – испуганно переспросила женщина. – Какой ребенок? Здесь нет никаких детей!
– Это третья Красноармейская, дом семь, квартира пятнадцать? – уточнила я на всякий случай.
– Да, – закивала женщина и взглянула на кота, словно ждала от него подтверждения своим словам. Кот мурлыкнул и неторопливо удалился на кухню, откуда тотчас донеслись подозрительные звуки.
– Васенька, не трогай драцену! – крикнула женщина и взглянула на меня в нетерпении.
– Извините, – проговорила я смущенно. – Видимо, произошло недоразумение… наверное, я неправильно записала адрес…
Я вышла на лестничную площадку и остановилась в растерянности.
Что за дела? Я же специально позвонила заказчику, чтобы уточнить его координаты!
Я снова достала мобильный и набрала тот же самый номер.
Некоторое время из трубки доносилась бравурная классическая музыка, затем приятный женский голос интимным, доверительным тоном произнес:
– Набранный вами номер не обслуживается.
– Что значит – не обслуживается?! – выпалила я раздраженно. – Только что обслуживался, только что я по этому номеру разговаривала с заказчиком – и вдруг не обслуживается!
Впрочем, я прекрасно понимала, что ссориться с автоответчиком – пустая трата времени. Тот же голос еще раз повторил, что набранный номер не обслуживается, и я нажала кнопку отбоя.
Выходит, я зря притащилась сюда через весь город. Плакала моя двойная оплата! К тому же шеф будет рвать и метать, но при чем тут я? Я ни в чем не виновата…
Я убрала телефон и побрела вниз по лестнице.
Лестница была крутая, ступеньки выщербленные, и в довершение ко всем этим удовольствиям в подъезде внезапно выключили свет.
– Черт! – Я вцепилась в перила, чтобы не споткнуться и не загреметь вниз по лестнице. Темнота была кромешная, и мне пришлось дальше двигаться на ощупь, цепляясь за перила и перед каждым шагом проверяя носком ботинка ступеньки.
До какого этажа я успела спуститься при свете? Кажется, до третьего… значит, мне надо таким манером пройти еще два этажа, то есть четыре лестничных марша…
Я двигалась медленно, ощупывая лестницу перед собой и считая ступеньки. Насчитав шестьдесят ступенек, то есть три лестничных марша, я вздохнула свободнее: еще один марш – и я буду на свободе! Ну, припомню я шефу эту поездку! Надо же, а я-то рассчитывала на оплату по двойному тарифу…
Еще двадцать ступенек – и я оказалась на первом этаже.
И тут совсем рядом со мной кто-то негромко кашлянул.
– Кто здесь? – проговорила я севшим от волнения голосом. – Что за идиотские шутки?
Мне никто не ответил. Я шагнула вперед, чувствуя, как от страха волосы на голове становятся дыбом.
И в это мгновение чуть впереди меня вспыхнул бледный огонек зажигалки.
– Это она, – проговорил негромкий мужской голос.
– Что значит – она?! – хотела я проговорить, но не успела, потому что сзади на мою голову обрушился удар.
Точнее, не совсем на голову. Я инстинктивно дернулась, и удар, только скользнув по затылку, пришелся мне по шее.
Все равно было очень больно, у меня буквально искры посыпались из глаз. Раньше я думала, что это – просто образное выражение, но теперь, в окружающей меня кромешной темноте, я действительно увидела самые настоящие искры.
Однако я осталась на ногах и даже удивительным образом сохранила самообладание. И нанесла ответный удар – просто лягнула темноту в той стороне, откуда меня ударили.
Не помню, говорила ли я, что ношу тяжелые, грубые ботинки на толстой подошве, которые в просторечье именуют… ну, вы сами знаете как. Так вот, ногой в таком ботинке можно лягнуть человека очень чувствительно, если, конечно, попасть.
А я попала – судя по собственному ощущению, а также по донесшемуся из темноты короткому крику и последовавшим за ним грязным ругательствам.
– Черт, она мне, кажется, ногу сломала! – раздалось после серии ругательств. – Давай… перехвати ее, а то уйдет!
Говорят, у людей, лишенных какого-то органа чувств, все остальные очень обостряются. Слепые лучше слышат, глухонемые обладают отличным зрением. Не знаю, правда ли это, но только в темноте у меня обострилось осязание. Я почувствовала впереди движение воздуха и поняла, что спереди ко мне кто-то приближается. И быстро отскочила в сторону.
– Да где же она! – послышался слева от меня другой голос, и снова вспыхнул огонек зажигалки.
За ту долю секунды, пока он горел, я успела разглядеть два смутных мужских силуэта и чуть в стороне – дверь подъезда… если я доберусь до нее, может быть, мне удастся вырваться!
Огонек зажигалки погас, и подъезд снова погрузился в кромешную темноту.
Я метнулась в том направлении, где увидела дверь, и налетела на человека. Сильные руки схватили меня, я вскрикнула…
И в этот ужасный момент чуть выше послышались шаги и вспыхнул яркий луч фонаря.
– Кто здесь? – раздался сверху настороженный мужской голос. – Что здесь происходит? Черчилль!
Последнее слово показалось мне странным, но тут же его смысл прояснился: раздалось угрожающее рычание, и мимо меня пронеслось что-то большое и мощное.
Руки, сжимавшие меня, мгновенно разжались, раздалось несколько быстрых удаляющихся шагов, входная дверь на мгновение распахнулась и тут же снова захлопнулась.
Рядом со мной послышалось частое дыхание, приглушенное рычание, и мне в бок ткнулось что-то большое и горячее.
– Черчилль, стоять! – громко произнес мужской голос, и на меня упал слепящий свет фонаря.
– С вами все в порядке? – спросил, подойдя ко мне, мужчина средних лет. – Черчилль, оставь девушку в покое!
Теперь я разглядела крупного красивого бульдога, который тыкался в мой бок слюнявой мордой.
– Да вроде я цела, – ответила я неуверенно, прислушиваясь к своему многострадальному организму. – Но если бы не вы с Черчиллем, не знаю, что бы со мной было…
Я благодарно потрепала бульдога по загривку, он в ответ напустил на меня слюней – расчувствовался, наверное.
– Наверняка наркоманы, – проговорил мужчина, открывая дверь. – Выключили свет в подъезде и караулили в темноте того, кто первый пойдет. Одно странно – наркоманы обычно ходят поодиночке, а этих вроде было двое…
– Точно, двое! – подтвердила я, вслед за своими спасителями выходя на улицу. После темного подъезда я на какое-то время ослепла и остановилась, зажмурив глаза.
– Вас, может быть, куда-то проводить? – предложил хозяин Черчилля. – Мы все равно гуляем!
Я поглядела на него. Лицо приятное, открытое, и слегка озабоченное. Волосы русые, на затылке торчит забавный хохолок. Проводить предлагает просто так, из вежливости, это ясно. Но все равно, придется ведь знакомиться, рассказывать, как я оказалась в этом доме. А что я могу сказать, если сама ничего не понимаю? Надо с Женей разбираться, верно, он что-то напутал с адресом…
– Так вас проводить? – напомнил о себе мой спаситель.
– Да нет, не стоит, здесь совсем близко, – поблагодарила я его. – До свидания, Черчилль! Оказывается, ты не простой бульдог, а американский, белый…
Пес махнул обрубком хвоста, засмущался и потрусил к собачьей площадке. Его хозяин улыбнулся мне на прощание и пошел за ним.
– Девушка, у вас телефон уже минут двадцать в сумке заливается! – буркнул какой-то раздраженный дедуля в маршрутке.
Правда, а я и не слышу. После того как ночью мне попало вешалкой по голове, в левом ухе стоит постоянный звон. Вот интересно, по бытовой травме больничный дают?
Я резко наклонилась, и шея тут же ответила болью – качественно меня приложил тот тип в подъезде, неужели теперь голова так и будет на одну сторону смещена?
– Мария, куда ты подевалась? – раздался в трубке сердитый голос сестры. – Звоню-звоню… Зачем тогда мобильник иметь, если бросаешь его где ни попадя…
– Оль, ты как после вчерашнего? – поинтересовалась я. – Как себя чувствуешь?
– Хреново, – честно ответила Ольга.
– Случилось что-нибудь? – встрепенулась я. – У тебя неприятности?
– А ты считаешь, что ничего не случилось? – мгновенно вскипела она. – Тебе этого недостаточно?
Я промолчала – вчера ночью сестра сама мне сказала, что мы должны забыть про то, что случилось. Просто выбросить из головы телеведущего Александра Каренина. Не было его в той злополучной квартире. И нас там не было. Ни ее, ни меня. Что ж делать, ему не повезло. А мы станем спокойно жить дальше, и даже в разговорах между собой не будем упоминать эту историю.
Вчера у меня не нашлось сил протестовать, возражать и спорить, а после того как получила по темечку дубовой вешалкой, в бедной моей больной голове что-то перевернулось, оттого, наверное, и кошмар приснился. Правда, после кошмара я спала крепко, а утром все происшедшее накануне отодвинулось далеко, как будто прошла не одна ночь, а года два, не меньше.
Да сегодня еще это нападение, теперь вот шея болит… И синяк вылез, Ольга сразу заметит.
И вот сестрица сама меня домогается по телефону, что ей неймется-то…