Мы рассказываем папке все до мельчайших деталей. Сейчас важнее защитить себя, чем думать о предателях. Светка сдержала слово, выслала фото. Чем больше папа слушал и смотрел на снимки, тем сильнее мрачнел.
Ситуация приобретает все больший размах.
Мы с Сашкой терпеливо ждем. Я смотрю на папу, на его напряженное лицо и жадно ловлю эмоции. На кого он сердится? На меня? На Сашку? Или злится на Козловского? А может, расстраивается? Он так гордился мною, так хотел, чтобы я окончила школу с медалью, поступила в хороший вуз, а я… разрушила его репутацию. Наверняка все учителя уже знают о фотографиях. А главное, и привлечь за подлость никого нельзя. Тот же Влад скажет, что выложил случайно и сразу удалил или вообще пошутил.
Мне становится плохо от мысли, что я подвела своих родителей. Прикусываю изнутри щеку, чтобы сдержать рвущийся из груди всхлип.
«Прости меня, папка! – повторяю про себя. – Прости!»
– Возвращайтесь в класс, – наконец-то угрюмо говорит он. – Больше не вмешивайтесь. Я сам разбираться буду.
– Иван Михайлович, мы можем помочь, – говорит Сашка.
– Нет, вопрос закрыт. Вы в этой ситуации не виноваты. И, – он пристально сверлит меня взглядом, я внутренне собираюсь. – Это точно монтаж?
– Конечно! – хором вскрикиваем мы. – В этом номере ночевали мы.
Ляпаем и тут же понимаем: зря! Отец вздрагивает, переводит взгляд на Макарова.
– Как это понимать?
– Не думайте о плохом, – Сашка в двух словах пересказывает ситуацию. – Полина спала на кровати одна. Ее могли сфотографировать глубокой ночью.
– Нет, какой же извращенный ум у Козловского! – потрясенно бормочу я. – Выждать, пока мы заснем, войти в комнату, сделать снимки, потом смонтировать.
– Погодите, но тогда он должен был и сам лежать на этой кровати.
Мы озадаченно переглядываемся.
– Пляж, – выдыхаю я.
– Вы об этом фото?
Палец папки утыкается в экран.
– Да. Комната в это время была свободна. Это все дело рук Влада.
– Уходите!
Папа отворачивается. Даже представить не могу, что творится сейчас в его голове и душе. Мы на цыпочках крадемся из кабинета. Идти полным шагом страшно. В приемной по-прежнему сидят завучи. Они смотрят на нас осуждающими взглядами, но молчат.
– Мне кажется, что я умираю, – шепчу я. – Как дожить до конца учебного года?
– Держись! – Сашка ласково треплет меня по плечу. – Осталось недолго.
Урок математики уже закончился. Еще на подходе к аудитории мы услышали громкие голоса, а когда зашли, все смутились и замолчали.
– Говорите все, что думаете, в лицо, – встает у доски Сашка и тянет меня к себе.
– Макар, фото точно монтаж? – осторожно спрашивает Юрка.
– Не все. Только третье. Два других реальные.
– И насчет расстегивания пуговиц, – запальчиво перебиваю его я. – Во-первых, я не знала, что Влад фотографирует, сама в шоке от его подлости! А во-вторых, я не дала ему зайти далеко. Мы вообще в тот день поссорились. Я швырнула ему подарок в лицо.
– И все! Больше эту тему поднимать не будем! Лады? – Сашка обводит тяжелым взглядом одноклассников.
– Проехали, бро, – басят парни.
Девчонки передергивают плечами, но тоже расходятся. Я сажусь за свой стол. Сашка бросает сумку на стул рядом.
– Это теперь мое место! Усекли, френды?
– Заметано!
Напряженная атмосфера рассеивается. День заканчивается спокойно. Я нервничаю, очень хочется узнать новости, но позвонить маме или папе не решаюсь.
– Сегодня никто не уходит домой, – заявляет после уроков Пифа. – Нам нужно готовиться к последнему звонку.
Я провожаю Сашку до крыльца: у него сегодня важная игра. Он машет мне коробочкой с капкейками. Я счастливая возвращаюсь в класс. Мозговой штурм проходит весело. Мы придумываем сценарий, распределяем роли. Все ведут себя так, словно ничего не случилось, и только я не могу снять тяжесть с груди, которая лежит на ней камнем.
– Поль, тебя проводить до дома? – спрашивает Пашка.
Он, как верный паж, крутится рядом. Даже возникает подозрение, что Макаров поручил ему не сводить с меня глаз.
– Боишься, что кто-нибудь обидит? – смеюсь я, но как-то грустно.
Я и сама нервничаю, а вдруг Влад или Ритка подкараулят? И, хотя я ни в чем не виновата, встречаться с ними нет желания.
Говорят, что мысли материальны! Вот так и у меня.
Недалеко от школы меня действительно ждет совсем другой сюрприз. Только я сворачиваю за угол, как вздрагиваю от резкого окрика:
– Куда намылилась, коза?
От ствола березы, росшей у ворот, отталкивается девчонка, которую я несколько раз видела рядом с Сашкой.
– А тебе какое дело?
Сердце пропускает один удар, волнением сжимает горло. Я оглядываюсь: как назло, ни одного знакомого лица не видно.
– Узнаешь!
Девчонка сует два пальца в рот и резко свистит. Из кустов выскакивают еще трое. Все как на подбор: крепкие, с короткими стрижками, одетые в черные куртки и джинсы.
Я делаю шаг назад. Внутренний голос кричит: «Беги! Опасность!»
Но ноги будто прирастают к земле, колени дрожат. Я никогда не дралась, даже не представляю, как это делается, а уж с целой компаний точно не справлюсь.
– Девчонки, вы чего? – хрипло спрашиваю их. – Давайте поговорим.
– А мы и поговорим, – сплевывает подружка Сашки. – Тащите ее за теплицу.
Одна девица сдергивает с моего плеча шоппер, две другие подхватывают под руки и буквально тащат за собой. Я оглядываюсь. Хотя бы одно знакомое лицо! Хотя бы одно!
И тут вижу вдалеке Светку Михайлову.
– Света! – кричу изо всех сил, выдергиваю руку и успеваю даже махнуть.
И тут же получаю удар в солнечное сплетение, от которого перехватывает дыхание.
– Еще раз вякнешь, урою, – сует мне под нос кулак наглая девица. – Шагай!
Ноги меня не слушаются, я еле их переставляю. Когда сворачиваем за угол школы и пересекаем внутренний двор, надежды не остается. На эту сторону выходят высокие окна спортивного зала и бассейна. Ни один человек не увидит меня, ни один. Не зря школьные хулиганы выбрали для разборок этот укромный уголок.
Глава 23
Шальная подружка Макарова толкает меня к стене и сверлит неподвижным взглядом. Я нервничаю еще больше. Вытянув шею, пытаюсь заглянуть бандиткам за спину, но они стоят плотно.
О боже! Хотя бы Светка услышала меня!
– Крис, что делать будем с этой шавкой? – спрашивает ее одна из приятельниц, девица с пирсингом в носу и левой брови.
Она толкает меня, и я спотыкаюсь, едва удерживаюсь на ногах.
– Ты что делаешь? Больная, что ли? – взвизгиваю я.
– А за больную ответишь!
Нахалка высыпает тетради из шопера и раскидывает их носком ботинка по грязи. Я дергаюсь, чтобы поднять, но мне не дает это сделать вторая бандитка.
– Может, размажем соску? – хохочет она и встряхивает фиолетовой челкой. Она цепляет мою куртку пальцем и дергает на себя. – Чо за кринжовый шмот[3]? Слишком чистенькая, надо малеха в грязи повалять.
– Девчонки, что я вам сделала? – чуть не задыхаюсь от такой наглости я. – Если нужны деньги, я вам дам. У меня немного, но все же…
– Бабло само собой, оно в мои руки давно уже просится.
Фиолетовая начинает обшаривать мои карманы. От нее пахнет дешевыми духами, сигаретным дымом и еще чем-то резким. Я даже дыхание задерживаю, пока она стоит рядом. В голове со световой скоростью проносятся вопросы: «Какого черта? Крис решила отомстить за Сашку? Но я же не виновата!»
Крис по-прежнему молчит, только кривит губы, и ее рот из-за гримасы становится больше похож на оскал волчицы.
– Ты чего к моему масику[4] пристала, как банный лист? – наконец разлепляет губы она.
– К кому? – теряюсь я.
– Ты дуру-то из себя не корчи.
Я наконец соображаю: это она о Сашке так говорит.
– Я не пристала. Мы с Сашкой живем в одном подъезде, учимся в одном классе.
– Ша! Тебе, пиплуха[5], слова не давали!
Крис делает резкий выпад двумя растопыренными пальцами, я откидываюсь к стене и стукнулась затылком. От боли искры брызнули из глаз.
– Ты же спросила, – судорожно всхлипываю, – я ответила.
– Отвали от Алекса, усекла, коза? От тебя у него одни траблы[6]! Хочешь ему жизу испортить?
– Я. Нет…
– Тогда почему у него синяк на носу и вокруг глаз?
– У него и спроси.
– Ты у меня договоришься!
– А ты ей тоже шнобель сломай, – советует со смешком окольцованная подружка.
Крис хватает меня за воротник куртки и резко нагибает. Я вижу перед носом острое колено, взвизгиваю и выкручиваюсь из ее рук. Страх липким потом выступает на коже.
– Какого хрена вы творите возле моей школы? – раздается сзади голос Светки.
Я даже всхлипываю от облегчения, показываю Стилусу большой палец.
– И кто тут у нас?
Пацанки разворачиваются и… тушуются. С них будто спесь как змеиная кожа слазит. Светка пришла не одна, а притащила за собой всех парней из класса. Они выстроились дугой, не давая прохода.
– Тетрадки поднимите! – приказывает Светка, небрежно покачивая на пальце ножик-раскладушку.
Она на полголовы выше мелких пацанок и мощнее в плечах. Выглядит устрашающе. Так как девицы медлят, Юрка Оганесян швыряет фиолетовую бейсбольный мяч, та едва успевает увернуться.
– Это наши терки, не лезьте, – пытается защититься Крис.
– А ты, мелкая, рот захлопни, – выскакивает Пашка Гайдин.
– Мы еще встретимся, – шипит Крис. – Герлы, за мной!
Они подходят к строю одноклассников, но их не пропускают. Несколько секунд длится молчаливое противостояние, наконец Светка шагает в сторону. Когда Крис проходит мимо, она делает такой же выпад двумя пальцами, подружка Макарова шарахается в сторону.
Я поднимаю тетради, отряхиваю их. Кто-то сует мне в руку влажные салфетки. Мне уже не грустно, а весело. Смех так рвется из груди.