— Хватит! — рявкнул Белый, и всех нас прибило воздушной волной к стене. — Вы мой дом с рингом спутали? — меня начало вдавливать так, что металл заныл, а ребра затрещали. Затем напор ослаб, и все рухнули на пол.
— Сука, сука, сученок! Моё лицо, — причитала раненая Вариком нимфа.
— Какого хрена ты на меня напал, старый психопат? — обратился я к Жердю.
— Ты еще спрашиваешь, ублюдок? — снова завелся он. — Не надо было тебя к ней подпускать! Ты хоть представляешь, что Алиса сейчас чувствует?
— Она тебе все рассказала, — начало до меня доходить.
— У-у-у-у, санта, мать его, барбара какая-то, — сказал Белый. — Хотите морду друг другу бить, валите на палубу и там махайтесь, а вы, барышня, прекратите мне пол кровью заливать.
Раненая опешила от такого наезда, зачерпнула в грудь побольше воздуха, чтоб высказать знахарю всё, что она о нем думает, но в это время Жердь подал голос.
— Девочки, выйдите! Нам с Фар… — тут я заткнул ему рот рукой.
— С Занозой, — подсказал и тут же убрал ладонь.
— С Занозой нужно поговорить, — зло процедил Жердь.
— Я тебя убью! — прошипела раненая, глядя на Варика.
Он лишь улыбнулся в ответ, а в глазах появился нездоровый блеск, который обычно бывает, если с ним зайти в бордель.
— Прости, красавица. Сама виновата, что мордашку подставила.
— Выпотрошу! — пообещала она, выходя из каюты.
— Мне правда стыдно, что я попортил такую красоту! — наигранно повинился Варик.
— Назови мне причину, по которой я не должен убить тебя, — сказал Жердь.
— Во-первых, я теперь еще более уникальный для исследований персонаж. Во-вторых, я не помню, как покинул Цитадель. В-третьих, я не бесчувственная скотина, и на душе у меня скребут кошки, я каждый день перед сном только и думаю об Алисе. Так что отвали нахер, а раз пришел, осмотри меня уже и скажи, что со мной не так.
— Мы так не договаривались, — встрял в разговор Белый.
— Да брось, — ответил на это Жердь. — Думаешь, я не найду интересующей тебя информации? Сочтемся.
— Ну и отлично! — сказал я, усаживаясь в кресло.
— Ты все еще в моём черном списке.
— В очередь! Я уже у стольких людей в черном списке, что это перестало меня пугать.
Варик свалил по своим делам. Знахари подождали, пока моё сердцебиение станет нормальным и адреналин рассосётся в крови, и тогда начали осмотр. Задавали много вопросов. Жердь даже подозвал своих цепных нимф, и те приволокли недознахаря караванщиков. Он как двоечник у доски глядел в свой блокнот и вяло лепетал под тяжелыми взглядами двух авторитетных целителей. Затем его выставили за дверь, и начался второй этап моего сканирования.
Когда все закончилось, Белый устало выдохнул и прижался лбом к холодной стене.
— Ты ходячая аномалия, — сказал он. Жердь лишь сдержанно кивнул. Затем они долго совещались.
— Ну и? — уставился я на них.
— Если я что-то понимаю в знахарском деле, то все выглядит так, — начал Жердь. — Ты, разумеется, помнишь, что самая первая съеденная тобой жемчужина запустила процесс обращения в кваза, но из-за того, что ты был заморожен и впал в анабиозную кому, тебе удалось остаться человеком. Паразит внутри нас очень умен и между «выжить» и «обратиться» выбрал первое. Очередной черный шарик снова начал превращать тебя в кваза, но всё пошло по какому-то странному алгоритму.
— Это я и без вас понял. Что именно пошло не так?
— Как мне кажется, — вступил в диалог Белый, — первая неудачная попытка перерождения послужила чем-то вроде прививки. Мутация у всех проявляется по-разному, но твой организм сильнее чем у других пытался бороться с обращением, отсюда дикий голод, внезапные вспышки боли и провалы в памяти. Мозг не выдержал и перешел в режим автопилота. Паразит Улья все же взял верх над твоим телом.
— Если пришибленный караванщик с его записульками не соврал, — снова взял инициативу Жердь, — тебе помог твой дар анабиозника, благодаря ему организм виртуозно распределяет внутренние ресурсы и экономит энергию. Если б не этот фактор, скорей всего ты бы не пережил перерождение даже несмотря на то количество капельниц с питательными веществами, что ты съел.
— А что с моим новым даром?
Жердь расплылся в улыбке.
— Хороший дар.
— Что с ним не так? — насторожился я.
— Понимаешь, — сказал Белый, — это дар с двойным дном. По сути, это обычная чуйка, усиленная интуиция.
— Это же замечательно! — обрадовался я. — Мечта каждого рейдера.
— Угу, — кивнул хозяин кабинета. — Только девять из десяти рейдеров с таким даром погибают после его приобретения.
— Почему? — искренне удивился я.
— Слишком сложен в освоении. Черт, как же объяснить? Не зная о наличии этого дара, еще можно жить. Но зная и постоянно прислушиваясь к нему, ты иногда чувствуешь то, чего нет. Понимаешь, это как вглядываться в темноту, рано или поздно ты что-нибудь там увидишь, даже если ничего на самом деле нет. У некоторых даже паранойя развивается из-за этого умения. Опасности начинают им мерещиться на каждом шагу. И там, где раньше они прошли бы спокойно и без суеты, бывалые бродяги Улья начинают чудить и попадают в лапы недругов или тварей. Будь аккуратней. Не верь всему, что почудилось. Научиться использовать этот дар не легче, чем стать титестером или винным сомелье. Ты должен чувствовать малейшие колебания интуиции и отличать, когда сработал дар, а когда тебе просто почудилось.
— Удачи в освоении, — ухмыльнулся Жердь и вышел из комнаты.
— Спасибо, — я пожал Белому руку.
— Тебе спасибо. Хоть разгадать тебя было и непросто, но это хороший тест моих знахарских умений. Я многому научился. Удачи. Будь осторожен с новым даром.
Я кивнул и вышел.
— Погоди, — догоняя, окликнул я Жердя, который уже почти дошел до кабинета, где сидели все знахари. Нимфы перегородили мне дорогу.
— Свалите нахер, — раздраженно буркнул я и протиснулся между девушек. Мимоходом услышал, как их клинки покинули ножны. Жердь поднял руку, и девчонки успокоились.
— Чего еще?
— Как она?
— А сам как думаешь? Разбита, но не теряет голову, чтобы отрицательные эмоции не влияли на развитие плода.
— Если доберешься до Цитадели раньше меня, расскажи ей всё. Пусть не переживает. Скажи, что я вернусь так быстро, как только смогу.
— Скажу, но только из отеческой к ней любви, а не потому, что ты попросил.
— Спасибо.
— Да пошел ты. Не попадайся мне больше на глаза. Встречу на просторах Улья — убью.
Я брел по коридору, прогоняя в голове все произошедшее. Жердь не был клокстопером, но сила и скорость с которой он бил, потрясает. Это какой-то дар, или он настолько давно в Улье, что его боевые рефлексы развились до такого уровня естественным путем? Если б мы встретились в чистом поле, а не в замкнутом пространстве, удалось бы мне его одолеть? Пусть этот вопрос останется без ответа, проверять что-то совсем не хочется.
До ярмарки оставалось всего полтора дня, а дел еще целая куча. Но как бы меня не тяготили невыполненные задачи, после сеанса сканирования, как всегда, голова соображала туго, поэтому лучшим из решений было пойти спать. Я забурился в каюту и отрубился прямо в куртке, ладно хоть ботинки снять успел.
Разбудил меня Варик. Оказалось, проспал я до самого вечера. Пора уже было идти на встречу с караванщиками. Успел по-быстрому протестировать местный душ, который, явно, делали без расчета на то, что им когда-либо воспользуется кваз. По дороге до ресторана заскочил в местный магазинчик одежды, а старые шмотки закинул в химчистку.
Палуба второго яруса была полностью отведена для развлечений. В одной половине был ресторан, в другой бар, массажный салон, который по совместительству являлся обителью местных жриц любви. Причем сексуальные услуги стоили куда дешевле массажных. Оно и не удивительно, отсосать каждая может, а вот на качественный массаж способны единицы.
— Я на массаж, — сказал Варик.
— Угу, охотно верю, — хохотнул я.
Ресторан вопреки ожиданиям не был похож на столовку. Все вполне цивильно, обстановка в стиле киношного ар-деко. Только вместо пиджаков на некоторых кофты и мастерки, хотя немало и денежных мешков в костюмчиках, которых сопровождают дамы в платьях. Причем, эти красотки не из «массажного салона». Нет, это знающие себе цену птички совсем другого полёта.
Караванщики сидели отдельно, одной большой компанией, сдвинув столы. Хотя пришли, явно, не все. Кто-то еще отсыпался, других же унесло на тропку местных приключений. Все ребята бывалые, у многих есть список любимых мест, где надо успеть потратить всю зарплату до того, как караван снова тронется в путь.
Завидев меня, они зашумели. Я со всеми поздоровался. Еще минут пятнадцать компания ждала отстающих, за это время как раз принесли горячее. От вида пюрешки с еще дымящей котлеткой у меня слюнки потекли. Животы заурчали, а мужики нетерпеливо заёрзали. Наконец, Хлыст дал сигнал всем наполнить рюмки.
— Давайте первую за тех, кто не доехал! — объявил он, и все молча опрокинули в себя огненную жидкость. Дружный, слившийся воедино стук рюмок словно дал отмашку, и внутри у всех ослабли еще оставшиеся после рейда зажимы. Психологические оковы окончательно спали, люди вокруг вмиг переменились, казалось, у некоторых даже морщины разгладились.
Начался такой гомон и смех, что поговорить становилось проблемой. Слова перестали нести какое-либо значение, суть ритуала была в самом их произнесении, выливая, исторгая их из себя как воду из брандспойта, люди выплескивали накопившееся напряжение.
Спустя несколько часов изрядно поднабравшиеся бойцы начали разбредаться, кто одиночками, а кто и по компашкам, которые зачастую совпадали с составом машин. Мне, наконец, удалось подсесть к Хлысту, по его выражению лица я понял, он и сам ждал нашего разговора.
— Что там с Искоркой? — начал я с главного. Судьба девчонки меня сильно волновала.
— Хорошо с ней все, — сказал Хлыст. — Пристроили в местный детдом. Находится на самой верхней палубе, подальше от всех. Раньше там были покои капитана и помощников.