По следу шел жирнющий снеговик. До него было еще метров триста, но этот зубастый колобок рванул с такой скоростью, что у него были все шансы нас догнать. «Щас бы спека вколоть», — промелькнула в голове мысль, а ноги двигались так быстро, словно я и не по снегу бегу в застывших штанах и унтах, а по травке в специальных кроссовках.
На бегу расстегнул и сбросил куртку, следом избавился от помпы. Скинуть автомат не решился.
— Дверь! — заорал я Кощею, сам развернулся и припал на одно колено. Поймал в прицел скачущий мохнатый комок и выжал спуск. Сквозь пальбу слышал скрип затвора.
А если Кощей запрыгнет и закроется изнутри? От этой мысли стало еще страшнее. Я развернулся и снова побежал. Ксер уже заскочил в поезд. Я оттолкнулся и приготовился удариться о закрывающуюся дверь, но в итоге ухватился за протянутую руку.
Кощей втянул меня и захлопнул дверь, в нее тут же врезалась тварь. Вагон содрогнулся, но металл даже не деформировался. Ксер крутанул затвор, отсекая нас от внешнего мира. Мы нервно расхохотались, кричали что-то вроде «Выкуси!» и «Хрен тебе!».
— А ты кто вообще такой? — задыхаясь от смеха и сбитого бегом дыхания, сипло спросил Кощей.
— Козла помнишь?
— Конечно. Забудешь эту рожу наглую.
— Я его крестник — Заноза.
— Да иди ты! А меня Дылда звать.
— Да иди ты!
Глава 30Дорога домой
День пятьдесят четвертый
Просторы Стикса
Минус тридцать один градус по Цельсию
— Шучу-шучу! — замахал руками и рассмеялся ксер. — Видел бы ты свою рожу! — он захлопал ладонью по полу, и тварь снаружи снова ударила по вагону.
— Тебя как зовут, говори нормально! — психанул я. И ведь, правда, облажался как идиот, даже не уточнил. А если все же не того привел?
— Да Кощей я, Кощей. Не кипишуй.
— Ну сука. Выкинуть бы тебя наружу за такие шутки.
— Ты ж ледокольский, от Капитана, правильно?
— Не совсем. Я от Боцмана.
— Получается, у них с Крысами договоренность сорвалась, раз ты меня таким радикальным методом вытащил? А я ведь кэпу говорил, поймут Крысы, что к чему, и ищи свищи потом ветер в поле.
Значит, они все-таки как-то вычислили. Скорей всего знахарь запалил его странный дар.
— Эту херню вы с Боцманом обсудите. Пошли, я уже начинаю мерзнуть, а путь нам предстоит не близкий. Надеюсь, у тебя крепкая психика. Держись меня и старайся найти чего-нибудь полезное вроде одежды или оружия.
Говорят, обратная дорога всегда быстрее. Авторы высказывания никогда не бывали внутри этого странного поезда. У меня сложилось впечатление, что времени ушло раза в полтора больше, чем при первом переходе.
Я уже знал, что меня ждет, куда лучше ступать, как быстрее преодолеть ту или иную преграду, но продвижение это не ускоряло. У меня даже сложилось впечатление, что внутри поезда в своё время что-то распылили, иначе как объяснить состояние, в которое ты впадаешь во время хождения по вагонам. Если б Кощей шел один, то мог так и остаться где-то в середине состава.
Несколько раз мне приходилось приводить его в чувства пощечинами. Иногда он как зачарованный хватал какую-то вещь, вроде ржавой винтовки Мосина, с рассыпающимся в труху прикладом и вдруг садился и начинал её полировать, или же вытаскивал из рук мертвого рейдера дневник и клялся иссохшей мумии, что допишет его до конца.
Одному идти через поезд было не так страшно, а вот когда увидел, какое влияние он может оказывать на других, начал сомневаться в своей психической стойкости. До нужного вагона мы добрались измотанные и совершенно обессиленные.
Кощей, этот ходячий скелет, фактически тащил меня на себе. Я еще во время того, как мы заскакивали в поезд, заметил, с какой легкость он втянул мою тушку. Силы в этом доходяге хоть отбавляй.
Мы провернули засов и отперли дверь. Нас встретила лишь темнота. Луч фонаря пробегал по стенам и полу в поисках Варика и Боцмана. В углу возле печки я заметил дрожащий комок.
Сразу подался вперед, но ноги подвели, не удержали, со всего маху я грохнулся на пол. Кощей тут же вбежал, поджег свечу на столе.
— Фонарь, — сказал я. Ксер кивнул и щелкнул выключателем. Ничего не произошло. Он тут же поменял батарею, и тогда в вагоне загорелся свет. В это время мне уже удалось доползти до ящиков. Начал отпирать один за другим, пока не увидел аптечку.
Распотрошил ее, выудил оранжевый шприц, вколол буквально пару миллилитров в бедро, начал активно растирать. Дождался, когда подействует, встал, дошел до стола, схватил фляжку, отпил живца. Совсем похорошело. Мозги заработали на полную катушку.
— Готово, — сказал Кощей и загорелся второй фонарь.
Я бросился к дрожащему человеку. Им оказался Варик. Лицо бледное, губы совсем синие, словно всю кровь выкачали. Кощей подскочил с живцом, успел отпить по дороге и без лишних указаний начал водить руками по одежде парня в поисках кровотечений. Я уже вливал содержимое фляжки в рот напарника.
— Он не ранен, — удивленно заявил ксер.
— Вижу.
— Возможно внутреннее кровотечение. Или по нему…
— Даром шарахнули, — хором сказали мы.
— Сраный Боцман! — выругался я, сорвал зубами колпачок со шприца и вкатил Варику полную дозу оранжевой лечилки. Он даже не пошевелился, словно из него всю жизнь выкачали.
Я сотрясал воздух обещаниями всяческих видов расправы, что ждут Боцмана при нашей следующей встрече, как вдруг замер пораженный необычной догадкой.
— Печь! — крикнул я Кощею, а сам начал распахивать куртку Варика. Ксер засуетился, закидывая дровишки, чихнул от поднявшейся в воздух золы, отчего её взметнулось еще больше. Я уже задрал другу кофту и нательное белье.
— Да где же вы? — зло прошипел я, переворачивая друга на спину.
— В жопе или в ухе, там тоже, бывает, жемчуг прячут, — сказал Кощей.
— Какой, нахер, жемчуг! — фыркнул я. — Вот она! — победно воскликнул я и сорвал с поясницы первую стылую пиявку. Черный голыш присосался давно, и от него остался след как от медицинской банки, впрочем, он быстро побледнел и исчез.
Печь затрещала, Кощей подставил котелок, и одна за другой стылые пиявки падали в него, звонко ударяясь о металлическое дно. Мы полностью избавили напарника от паразитов, одели, завернули в три одеяла и положили возле печки. Пришлось перерыть все аптечки, маленькие и большие походные наборы, прежде чем удалось найти еще одну, последнюю, грелку. Лишь когда Варик проглотил её, его лицо начало принимать нормальный цвет.
Мы с Кощеем сварили горячую похлебку из макарон и тушенки, ели вместе с бульоном еще кипящую в тарелке, обжигались и шипели от удовольствия. Потом пили такой же горячий чай, заедали батончиками. Спасибо тому, кто ограбил фуру со сладостями и притащил это все сюда.
Дико хотелось спать, но я не мог себе этого позволить, пока Варик не очнется. Доверия к Кощею пока нет. Сам ксер залез в спальник и уснул или, по крайней мере, сделал вид. Он понимал свою значимость и знал, что ему ничего не грозит, но от крыс все же попытался сбежать.
Заняться было нечем, открыл бойницу, выглянул на улицу. Оказалось, уже давно глубокая ночь. Это ж сколько мы пробирались по поезду? Полдня, не меньше. Да уж. Главное, что успели. Еще бы на пятнадцать минут позже пришли, Варик мог умереть.
Я выпил гороховый раствор и в напарника его залил. Посчитал припасы. Пистолет Боцман стащил, ну и хер с ним, не убил друга, и на том спасибо. Жратвы хоть жопой жуй, ИПП можно так обмотаться, что Тутанхамон обзавидуется, а вот спек кончился, и к автомату всего двенадцать патронов осталось. Есть еще ружейные, но куда их вставить? Только если самопал какой соорудить.
Кстати, об этом. Помнится, Варика чуть не убило, когда он полез в один из шкафов. Надо проверить. Открыл ящик, обнаружил на дне обрез от одноствольного ружья, правда, без приклада и примотанный ко дну хомутами.
Не без труда, но все же вытащил. Почистил его и автомат, добрался до ножа и топора. Вспомнил про стылых пиявок, запустил руку в котелок. Горячие, сволочи. Сделал себе обмотки на ноги, а тепловых вампиров засыпал в унты. Пусть отрабатывают.
Уже светало. Чтобы не уснуть, приходилось бродить туда-сюда, и все равно порой ловил себя на том, что на ходу успеваю видеть секундные сны. Когда в очередной раз подбрасывал дрова в печку, Варик начал приходить в себя.
— Фарт, — прошептал он.
— Фарт — это ты теперь у нас. Чудом выжил.
Варик что-то прошептал, но я не услышал, пришлось усесться рядом с ним.
— Знаешь, Кузьмич, когда бивень находишь, его надо завернуть, чтобы не потрескался.
Друг явно бредил. Причем здесь бивни.
— Когда бивняки возвращались, их всем селом встречали, — взгляд его стал мечтательным, унесся куда-то в далекое прошлое. — Взрослые их окружат стеной. Детвора вылетит вся без шапок с куртками нараспашку. Нам же тоже интересно, мы пытаемся протиснуться. Между ног лезем, нас гоняют. Потом пересказываем друг другу, что кто увидел. Знаем ведь, что рано или поздно дадут посмотреть, а все равно лезем. Мать заругается: «Бивень и бивень, что там смотреть, они все одинаковые». А ведь они все разные. Понимаешь? У каждого свой рисунок трещин, свой наклон, длина, ширина.
— Выпей — тихонько прервал я его поток сознания и заставил сделать пару глотков живца.
— Я всегда мечтал найти большой и целый бивень, — не унимался Варик. — Чтобы в родной Юкагир вернуться, всем друзьям показать, тогда бы они меня признали. Понимаешь?
— Найдешь еще. Повесишь дома над камином. Да хоть целого мамонта собери. Улей большой, рано или поздно найдешь. Ты спи, спи. Набирайся сил.
Бивняк, чтоб его. Надо будет ограбить музей, подарить Варику бивень на какой-нибудь праздник.
Второй раз в себя напарник пришел только вечером следующего дня. Я за это время так ни разу и не сомкнул глаз.
— Выглядишь хреново, — заявил друг, когда проснулся.
— На себя посмотри, добытчик мамонтовой кости, — ухмыльнулся я.