— Вместо того чтобы сражаться, давай используем это время, чтобы это произошло… естественно. Я уверен, что это поможет нам лучше в том, что нас ждет впереди.
Ее охватила смесь тревоги и предвкушения.
— Как бы нам ни хотелось думать, что наши запутанные дела лишены эмоций, между нами существует, по крайней мере, небольшая симпатия, не так ли? — продолжил он.
Ее сердце дрогнуло.
— Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что ты только что признался, что я тебе нравлюсь.
Сардонической насмешки, которую она ожидала, не последовало. Он не отрицал этого.
Он только еще раз выразительно пожал плечами.
— Ты меня… заинтриговала. Две недели назад я бы поклялся, что я к тебе равнодушен. Но я в достаточной мере мужчина, чтобы признать, что это не так. Так же, как я признаюсь тебе, что перед нами сложный долгий путь, так что не стоит осложнять его дополнительными препятствиями.
«Ты меня заинтриговала».
В устах любого другого это было бы заурядным комплиментом.
Для простой, скучной, девственной Анаис это был чрезвычайно волнительный момент. Потому что это было пугающе. И волнующе. Или она обманывала себя?
Еще одно движение его пальца по краю бокала, и львиные глаза, ставшие еще более гипнотическими из-за солнечного света, проникающего сквозь иллюминаторы самолета, уставились на нее.
Что-то в том, как спокойно и подробно он излагал свои аргументы, было… опьяняющим…
Он ворвался в ее мысли, продолжив:
— Будь смелее, Анаис. Рассмотри мое предложение. Но не жди слишком долго. Перед персоналом, гостями и широкой публикой мы будем продолжать в том же духе. Я буду прикасаться к тебе. Кто знает? Может быть, ты тоже будешь жаждать моих поцелуев. Но ничто не остается тайной навсегда, особенно в стенах дворца. За нами наблюдает достаточно глаз, которые когда-то разглядят, что мы спим порознь.
Он медленно выпрямился, его поза больше не была расслабленной.
— Я подозреваю, что ни один из нас не хочет стать предметом сплетен и по крайней мере дюжины биографий, спекулирующих на нашей сексуальной жизни, еще до того, как истечет мой первый год правления.
Она отмахнулась от его абсурдного ответа.
— Ты преувеличиваешь.
По какой-то причине ее ответ вызвал у него улыбку. Затем черты его лица стали серьезными.
— Я? Ты забыла мой статус до нашей нынешней ситуации. Я не понаслышке знаю, каково это — жить на виду у публики. Поверь мне, то, что ты видишь и о чем читаешь в таблоидах, — это лишь верхушка айсберга, когда дело доходит до того, как глубоко СМИ будут копать, чтобы найти повод для скандала. Зачем подвергать себя этому, если нам это не нужно?
— Кажется, ты не был таким внимательным, когда был холост.
Он наклонил голову, одна бровь медленно поползла вверх.
— И это тебе ни о чем не говорит?
Чувство, охватившее ее, только усилило ее замешательство. Конечно, он не имел в виду, что… она была катализатором этого изменения?
«Ты меня заинтриговала».
Она привыкла думать о нем как о плейбое или дипломате, но редко думала о нем как о принце. По горькому изгибу его губ она поняла, что в этом человеке была совершенно другая грань, о которой она имела очень мало представления.
Какое у него было домашнее животное в детстве?
Кто был его лучшим другом в школе?
Что он больше всего любит есть?
Она поджала губы.
— Значит, я должна позволить тебе лапать меня на публике ради этой… шарады?
Его лицо ожесточилось, надменный взгляд напомнил ей, что он принц королевской крови.
— Я помню, как только один из нас лапал другого в ванной комнате, дорогая. Ты будешь счастлива узнать, что мне это понравилось.
Пламя вспыхнуло у нее на щеках.
— Я же говорила тебе, это было непреднамеренно.
— Жаль. Это могло бы стать отличным прологом к нашей истории.
— Я… — Она запнулась, покачала головой. — Это не то, как я…
— Хитрость заключается в том, чтобы не продешевить.
Она пробыла в Рияле достаточно долго, чтобы наблюдать, как раздражалась Ясмин, когда СМИ преувеличивали малейшее событие. Анаис совершенно не было нужно, чтобы они копались и в ее прошлом.
Конечно, она и Джавид никогда не были бы несчастными любовниками, но должны ли они были быть заклятыми врагами? Особенно теперь, когда он хоть немного ослабил бдительность?
— Я согласна. В пределах разумного и в моем собственном темпе.
— Отлично, — пророкотал он, в его глазах безошибочно блеснуло удовлетворение.
— Ты очень доволен собой, да?
Ухмылка появилась и исчезла с его лица.
— Нет, дорогая жена. Мне приятнее было бы получить твое искреннее согласие. Но я понимаю, что между нами все было необычно и нетипично. Я достаточно терпелив, чтобы подождать.
Она вздернула подбородок.
— Возможно, ждать придется долго.
— Возможно, — протянул он, настолько уверенный в себе, что ее пальцы в тревоге сжались на коленях. — Но ожидание того стоит.
Бортпроводник сообщил, что они будут приземляться через пятнадцать минут, и положил конец их разговору.
Джавид встал и протянул ей руку.
Остро осознавая, что бортпроводник стоит рядом, и в равной степени осознавая согласие, которое она только что дала, она приняла его руку. Он провел ее в главный салон к длинному дивану. Она вытерпела его ослепительную улыбку и его прикосновения, когда он пристегивал ее ремень безопасности, прежде чем заняться своим.
И когда, после того как они приземлились на частной полосе на самом большом из уединенной цепи островов, он пробормотал:
— Подожди меня.
Она уступила, глядя, как он пошел за своим пиджаком, и впервые почувствовала, каково это — не воевать с Джавидом каждую секунду каждого дня.
Когда они покидали самолет, его рука нащупала ее поясницу. Через легкий топ с вырезом на шее его рука обожгла ее кожу, посылая новые волны тепла по ее телу, которые не имели ничего общего с ослепительным солнечным светом, приветствовавшим их.
Она пряталась за широкими дизайнерскими шторами на всем пути к самой впечатляющей вилле, которую она когда-либо видела.
Около дюжины сотрудников стояли у главного входа, чтобы поприветствовать их, и на их лицах читалось нечто среднее между фамильярным дружелюбием и благоговением. Отдаленный гул голосов терялся за великолепием интерьера.
После многих лет безнадежного ожидания Анаис с трудом могла поверить, что она наконец здесь. Конечно, причину ее присутствия в этом месте было нелегко сбросить со счетов, особенно когда Джавид подошел поближе, а экономка ушла позаботиться об их багаже.
— Это соответствует твоим ожиданиям?
— Более чем…
Она замолчала, когда вдруг ее озарило.
— Подожди, ты знаешь о моем списке дел?
— Конечно. Почему же еще наш маршрут был изменен?
— Куда мы должны были отправиться изначально?
— У меня слабость к Сейшельским островам. Но мы можем полететь туда в следующий раз.
Звон кубиков льда привлек ее внимание к дворецкому, который нес поднос с закусками.
— Спасибо, Натан.
Дворецкий одарил Джавида ослепительной улыбкой:
— С удовольствием, ваше величество. И от имени персонала я хотел бы сказать, как хорошо, что вы снова с нами.
— Ты бывал здесь раньше, — уточнила Анаис.
— Несколько раз, да.
— И это твоя вилла?
— Да. И остров, который теперь тоже принадлежит тебе.
Не придавая большого значения эффекту, который произвели на нее его слова, он протянул ей бирюзовый напиток с милым маленьким зонтиком, а затем чокнулся своим, менее игриво украшенным бокалом с ее.
— За наш более… сговорчивый союз.
Как она ни старалась, не могла избавиться от воспламеняющего эффекта этих слов. Она также не могла запретить ему прикасаться к ней — к внутренней стороне ее запястья, чтобы остановить ее перед картиной, к пояснице, чтобы ввести ее в комнату, к ее уху, когда он заправлял прядь ее волос, — пока он показывал ей весь дом.
Наконец экономка провела их в захватывающую дух комнату в углу западного крыла.
Через французские двери она увидела мягко покачивающийся на ветру двойной гамак с несколькими шезлонгами, располагающими к отдыху. Но что заставило ее восхищенно замереть, так это огромный бассейн, сверкающий манящим бирюзовым цветом под полуденным солнцем.
Словно прочитав ее мысли, Джавид вышел на террасу, чтобы присоединиться к ней.
— Встретимся у бассейна через час?
Она прикусила губу. В пределах разумного и в своем собственном темпе. Это будет просто плавание, так почему же ее желудок скручивало?
— Не раздумывай, дорогая. Это просто возможность расслабиться после нашего долгого путешествия. — Его взгляд метнулся к ее спальне и массивной кровати с балдахином, ждущей за ее спиной. — Не стоит ложиться спать сейчас, или ты будешь бодрствовать всю ночь из-за смены часовых поясов.
И поскольку она не могла найти аргументов против этого, она ответила:
— Договорились.
— Хорошо. До встречи.
Думая, что он выйдет тем же путем, которым они вошли — через ее личную гостиную, — она нахмурилась, когда он прошел к дальнему краю террасы и еще одной паре французских дверей.
— Что… куда ты идешь?
Он бросил ей высокомерную улыбку через плечо:
— Наши комнаты соединены общей террасой. — Он махнул головой в сторону входа. — Мои двери всегда открыты. Не стесняйся использовать их.
Анаис все еще моргала от удивления, не зная, то ли встревожиться, то ли возмутиться, когда он исчез в своих дверях.
Любой шанс обрести хоть какое-то подобие спокойствия испарился, когда она снова вошла в свою комнату. Мысль о том, что их разделяет всего лишь стена, не давала ей покоя, пока персонал распаковывал ее багаж в просторной гардеробной, примыкающей к ее роскошной ванной комнате.
Нервозность не исчезла, когда Анаис осталась одна. Она ходила по комнате, не в силах успокоиться. Она согласилась предпочесть гармонию раздорам как в общественной, так и в личной жизни, ради памяти Рияла и кузины.