в скелетах местность в колотом стекле чья кровь теперь чье мясо на столе
забудь нас космос весь иссякни след песок ссыпайте погасите свет
например наступит завтра нынче ждать уже недолго где отыщешь стегозавра как окликнешь мастодонта
и кому они мешали что за зло творили людям жить останемся с мышами или сами ими будем
в мезозойскую эпоху предавались сну и сексу море кайфа диплодоку и тираннозавру рексу
нас самих призвать к ответу есть инстанция едва ли ах какую мы планету без остатка проебали
всех сметёт времён лавина кто красив и ростом выше вот и мамонтов не видно в крупном выигрыше мыши
гадание у речки
посреди безутешной зимы испаряются в небо умы без понятий о верхе и низе существо оставляют свое кто на скрипке вовсю в парадизе кто в аду отдуваться за все
нам ведь что обещали они в небе радуга в бездне огни вот и время финальной проверки по заслугам кому и вине не попутал бы бес фейерверки а пока доедай оливье
окажись я допустим в раю всю до корки псалтирь отпою или кирши данилова корпус по плечу этим праведным ртам есть надежда в какой-нибудь конкурс исполнителей втиснуться там
но скорее в привычном аду эту вечность как все проведу где роями как черные свечки за альцгеймером вечной реки реют брейгелевы человечки присобачив к подметкам коньки
лишь бы вместе и было всегда даже если стемнел как слюда изувеченный легкими воздух и бесхитростен мозг как телок жарь смычок в перечеркнутых звездах закипай смоляной котелок
утро сатрапа
он взял мухобойку и вышел во двор отер пестрядиной чело шершавые коршуны прядали с гор в сомнении где бы чего неспешные мыши вертели хвостом из недр извлекая еду покуда стоял он и думал о том зачем мухобойка ему
природы похмельным умом не объять хоть сидором будь хоть петром он в сени рысцой и вернулся опять с порожним латунным ведром а был он сатрапом угодий и рощ большой обитанья среды где лось по весне ошивается тощ растений взыскуя следы
навоз у забора дымился и пах козла рассмотрел и пчелу и дело бы вмиг закипело в руках но было уже ни к чему он видел отроги заоблачных круч в курчавой древесной шерсти и думал не нужно ли гаечный ключ быть может еще принести
ах как же всего у него до хрена аж чувства теплеют в груди чем жив человек если выпить вина и мыши туда же гляди на голову гадили галки крича мозги выбивало в астрал он понял тогда что не надо ключа и молча приборы собрал
порнография
ночь созвездия грузила лава склоны жгла дотла я сказал давай друзилла и друзилла мне дала
мигом сбрил смертельный ветер кроны пиниям вверху нет друзилла я ответил я не то имел в виду
этот вечер невезучий завершался не при нас нам под занавес везувий извержение припас
улеглась с тех пор кручина в шкуре бархатной гора santa что-нибудь lucia у солиста из горла
взвей самсунгами своими волны будущей молвы как мы жили в древнем риме и расстаться не могли
тлен долой с нее с меня ли млечный путь к спине прилип из плеяд кино снимали в твиттер выложили клип
киностудия довженко долю ясности внесу l'astro в космосе d'argento mare luccica внизу
мысли о петрове
петров был ящером в укромном месте тому назад лет миллионов двести блуждал неуязвимый как кощей меж папоротников или хвощей
у нас в провинции привет и трепет как есть весна и зяблики везде по лужам жабий люд жужжит и терпит нам по душе мы знаем толк в весне мы рождены чтоб чувствами пылая охоту пересиливать свою вот делия или пардон аглая с платочком над записочкой в саду
но есть еще большой запас петровых от сущих карликов до двухметровых
все устаканится дружок не плачь любовь не вторник но пройдет и эта тем более что мчится словно мяч земле навстречу нужная комета и уж на что пастух на жесты скуп в нем бездна чувств подобие цунами покуда в пасти каменеет суп и некогда в сторожку за штанами тут зяблики взревели как берсерки запричитал над ежиками лес чу деликатно пискнуло в беседке аглая отсылает смс в смятении
но как петров непрост
он мне внезапно виден в полный рост
вот здание восточного вокзала чья живопись над кассами скудна мне издали акула показала и уплыла презрительно сама но человек не хуже рыбы мудр проснуться вдруг в одно из этих утр закрыть гештальт и пулей в койку снова
та-дам
я все же втиснул это слово
листая летопись
разве скоро забудешь про это стогны питера или москвы легкий завтрак ноль семь амаретто в адидасах стальные мослы
о простом пареньке-неформале без утайки о муза напой кто от киллеров чтоб не поймали шел на запад упорной тропой
всей лавиной наследие кармы навалилось и нервно всплакну чуть припомню какую и как мы из-под носа теряли страну
как я дней быстротечных на склоне посетил с эмигрантской тоской отчий край и мобилою сони потрясал россиян на тверской
там где нес осторожный инвестор в узелке своих долларов пук сам-то был я по-своему нестор исторический рыцарь наук
четверть века страна отхромала навестим это место с тобой где утечку мозгов неформала им поныне не смыть с мостовой
на руинах сгоревшего рая пусть под занавес глянет на нас свет последних диоптрий теряя из-за туч слабовидящий глаз
зимний напев резервиста
наши мертвые не увидят того что мы например еще до конца вот этой зимы мы зарыли их как получится вкривь и вкось нам винтовок впроголодь а не то что лопат им теперь червяк проедает глаза насквозь костяные скулы а прежде был конопат прежде в драке огонь а нынче не больно лих наши мертвые нынче счастливее нас живых говорят заморский червяк не из наших мест запустили в шлемах заезжие и ушли он трансгендерный то есть трансгенный всего не съест узелок найдет и распустит кожные швы и юлишь под глиной бремя свое неся ворох жил и шинелью скатана шкура вся вот один из-под ног мы зарыли его стоймя под стопами дорога бугром где сам стою в миллионах трансгенных челюстей хрусть страна распускают швы догрызают нашу страну наши мертвые раньше были совсем как мы на раздаче рвоты с утра и тарелка тьмы кто с лопатой рой кто с ружьем выбирай огни чуть рассвет чуть забрызжет кровища и входишь в раж впереди дымится пустыня но там они позади еще гаже но щебень и пепел наш в мерзлый грунт костьми раз присяга во рту тверда потому что зима не кончается никогда штабелями пленных под ключ под конвой червей прянет правда в пустые орбиты во всей красе нам потемки светлы потому что у них черней и подземный резерв наши мертвые наши все
в плену иллюзий
в краю аналитическом своем мы метафизики тевтонской чужды чуть горе враз веревочкой завьем едим еду потом справляем нужды но в паузах меж этих нужд и грыж как только фарой полоснет по раме или закат на горизонте рыж мы опрометью в погреб за баграми к нам ужас вхож нас душит потный страх мы ждем когда они сожгут рейхстаг
здесь на укромном выступе земли мы трем глаза и рады спозаранок что нас коты на свете завели для смен песка и открыванья банок харч в штабеля питья на годы впрок газоны стрижены привиты дети но к вечеру с опаской на порог повсюду злонамеренные эти молчат себе и только знака ждут мы ждем пока они рейхстаг сожгут
но в бестолковой беготне родни среди всего съедобного богатства кто эти неизвестные они которых мы обречены боятся вот человек он властелин кота чей друг и честной ветчины добытчик но в зеркале навстречу пустота и господи к чему нам столько спичек в дверях сосед солярки с полведра ну с богом говорит теперь пора
богоявление
когда я стану старенький совсем хотя и так уж девяносто с гаком котов любых моделей и систем я заведу до их устройства лаком
да я и нынче внутренне готов на склоне дней невелика наука развесить фотографии котов изъятые посильно из фейсбука
тогда я окончательно пойму в мозгу запечатлею без помарок с какой внезапной стати и кому господь устроил этот мир в подарок
я буду прост и светел как святой махну рукой на геморрой и грыжу и стану любоваться красотой какой в самом себе давно не вижу
мужайся странник жребий твой высок в конце пути изволь считать удачей смотреть как время сыплет свой песок с тебя и из мешка в лоток кошачий
с бетонных крыш из хлябей ковыля когда иссякнут зрелости этапы воспой осанну господа хваля его два уха и четыре лапы
он ангелов стадами шлет к тебе на свалках или у торговых точек горит заря шуршит песок в стекле и яйца все уже как раз в мешочек
проводы
ведра вара вскипятят навстречу черти прянут ангелов крылатые дружины не от хвори умирают а от смерти умирают потому что были живы
у последнего в слезах толпились пирса зря учили отчего бывают дети трижды счастлив кто на свет не появился не пропасть ему без памяти на свете
тени с космосом сливаются слабея прежде вместе но сегодня далеко вы вот с брошюрками шакалю у сабвея как последний лжесвидетель иеговы
там инструкции счастливцам после плена схема выхода из грома и тумана только буквы пропадают постепенно чище мела непорочная бумага
нас забыли но и мы уже не ждем их стелем на ночь все атласное чуть свет мы остающиеся пьем за нерожденных потому что нерожденные бессмертны
за чертой
расскажу вам ребята сбивайтесь в кружок как отсюда к востоку лет двести у меня закадычный завелся дружок в заколдованном времениместе чуть накатит в разлуке плесни и присядь ведь ни в сказке сказать ни пером описать мы зеницы не чаяли в том чудаке поздравляли его с новосельем где он вил себе гнездышко на чердаке в том большом переулке кисельном
а кругом бушевала такая страна о какой вы не слышали даже боевой стеклотары по жабры полна человеческой воблы на пляже огнеперые в чащах рябин колтуны незабвенные в мае с трибун колдуны там девчата червям обрекали парней а в артериях опрометь кисла мы спирали с дружком нарезали по ней расколдовывать не было смысла
но потом я подался в чужие края поражаться причудам природы словно яблоко сморщилась память моя из которой он выпал на годы за черту отступил заколдованный мир где маршруты метро истирались до дыр чередой этих призраков тщетно любим в пузыре отчужденья упругом я впоследствии сделался кем-то другим а не тем кто бывал его другом