Пастырь поднял вверх руку, успокаивая толпу. Когда затихли последние хлопки и выкрики, он заговорил:
– Дети мои! Я хочу начать с печальной новости, – он сделал паузу, подождав пока легкий шелест недоуменных голосов пролетит по толпе Свидетелей. – Сегодня ночью произошло ужасное событие. Церковь Святого Петра сгорела вместе с её настоятелем. Для меня это личная трагедия, так как я глубоко уважал его и как личность, и как духовного деятеля. Причины пожара, пока, остаются неизвестными. Вместе с ним погибли ещё шестеро из его паствы. Это просто ужасно… – отец Матфей сделал длинную драматичную паузу, скорбным взглядом осматривая лица собравшихся. – Давайте же вместе помолимся, дабы эти несчастные души, так безвременно покинувшие наш бренный мир, нашли своё упокоение в чертогах Господа нашего.
Раздался одобрительный гул толпы. Пастырь многозначительно кивнул и открыл лежащий перед ним на кафедре увесистый фолиант. Его актерскому мастерству можно было только позавидовать. Каждое его слово и движение выглядели настолько убедительно, что у любого человека не возникло бы даже и тени сомнения в его намерениях. Неудивительно было что и другие церковники, кроме священника из Церкви Святого Петра, ничего не заподозрили. Демон слишком хорошо вжился в свою роль и, скорее всего, избегал частых контактов с другими представителями духовенства.
Пастырь громко зачитывал слова какой-то молитвы, делая паузы чтобы собравшиеся могли повторить за ним некоторые строчки. Некоторые из Свидетелей настолько прониклись всей трагичностью ситуации, что начали рыдать в голос, пытаясь сквозь слёзы молиться вместе с отцом Матфеем. Кто-то поднимался со своих мест и с благоговейным трепетом вторил каждому слову пастыря. Но никто не осмеливался говорить громче отца Матфея, и уж тем более, кричать. Авторитет пастыря среди этих людей был непоколебим.
Молитва показалась Виктору бесконечно длинной. К тому моменту, когда пастырь закончил её читать, прошло примерно часа полтора. Через большие витражи стёкол Виктор заметил, что на улице уже окончательно стемнело, ни смотря на ранний час. Чернильные тучи заволокли небо, победив над неуверенными утренними солнечными лучами. Эхо раскатов грома, звучащее как-то зловеще, теперь было гораздо ближе.
Закончив молитву, пастырь отошёл от кафедры и начал аплодировать. Толпа моментально подхватила его и тоже разразилась бурными аплодисментами.
– Давайте не будем грустить, – произнёс отец Матфей, когда звуки рукоплесканий стихли. – Не будем же оплакивать смерть этих несчастных. Давайте восславим их жизнь! Разве бы хотели они чтобы мы горевали? Я думаю, нет. Так давайте же порадуемся за них. Порадуемся тому, что сейчас они вместе с Господом нашим, познают всю радость жизни в чертогах Царствия его! И их бессмертные души нашли покой и умиротворение в свете мудрости и благодати Его!
Свидетели снова разразились шквалом аплодисментов и одобрительных возгласов. Пастырь начал расхаживать по сцене и, широко улыбаясь, подбадривал толпу громкими выкриками. Его почти не было слышно, но сейчас Свидетелям можно было шуметь. Он позволял им это.
Когда радостный гвалт стих, отец Матфей снова занял своё место за кафедрой. Улыбка всё еще не сходила с его лица.
– Но сегодня мы собрались здесь по другой причине, – сказал он. – Сегодня наша церковь, спустя долгие годы, была одарена благодатью Господа нашего!
Собравшиеся в вестибюле окончательно затихли в немом предвкушении следующих слов пастыря.
– Наш Господь явил нам милость свою, – продолжил отец Матфей. – Одна из дщерей наших добровольно понесла от семени его. Через мои чресла, Господь даровал нам своего нового сына. Того, кто приведет Царствие Его на нашу грешную землю. Того, кто дарует нам Мир!
По залу прокатилась волна изумления.
– Приветствуйте же будущую мать сына Господа нашего! – пастырь кивнул своим подручным, безмолвно стоящим за сценой.
Двое людей с лицами-масками вывели на сцену совсем юную девушку лет шестнадцати. На ней было одето уродливое белое платье, под которым отчетливо проглядывался объемный живот. Девушка была ухожена, волосы цвета светлой меди аккуратными прядями ниспадали на плечи, одежда была безукоризненно чистой, но её движения были неуверенными и какими-то надломленными, как будто внутри неё что-то умерло. Она робко озиралась по сторонам, иногда резко дергая головой и всматриваясь в пустоту, будто кто-то незримый разговаривал с ней. Толпа взревела в радостном ликовании. Пастырь в очередной раз даровал им чудо. Никто даже не обращал внимание на странное поведение девушки. Снаружи раздался очередной раскат грома, на этот раз совсем близко…
Многие из толпы начали настаивать на том чтобы восславить Господа очередной молитвой. Идиоты не имели ни малейшего представления кому всё это время молятся. И что ребёнок в чреве этой юной девушки скорее утопит их в собственной крови, чем принесёт мир. Нужно было что-то делать и быстро. Виктор незаметно проскользнул сквозь толпу, оглядывая вестибюль в поисках хоть какого-нибудь решения. К этому времени пастырь уже начал зачитывать новую молитву со своей кафедры. В этот раз все свидетели поднялись со своих мест и воздели руки, что помогло Виктору оставаться ещё более незаметным в толпе этих фанатиков.
Решение оказалось банальным до неприличия. На одной из стен возле входа Виктор заметил кнопку пожарной тревоги. За громким гулом голосов никто не услышал звона разбитого стекла. Звук пожарной сигнализации вырвал молящихся из их транса и заставил встрепенуться. Виктор уже ускользнул в другую сторону, скрывшись за колоннами вестибюля.
– Без паники! – раздался голос пастыря со сцены. – Мы продолжим с вами в следующий раз. А сейчас, как этого требуют правила, нужно покинуть помещение. Соблюдайте порядок, пожалуйста.
Однако люди были взволнованы. Многие были обеспокоены тем что неспроста вчера горела одна церковь, а сегодня срабатывает пожарная сигнализация здесь. Пастырь продолжал увещевать из-за своей кафедры, пытаясь навести порядок в толпе, ринувшейся к выходу. Виктор особо и не надеялся, что такой трюк сработает. Но истошный визг пожарной сигнализации подействовал как надо. Люди торопливо выходили наружу, под залитое чернилами туч небо и садились в свои машины, разъезжаясь каждый по своим делам. Вскоре в зале ни осталось никого кроме пастыря, девушки в уродливом белом платье и группы Бездушных.
Виктор снял с плеч рюкзак и освободил из брезентового свертка ножны с Мечом, перекинув их лямку через плечо он вышел в центр вестибюля.
– Дешёвый трюк, – прищурившись сказал пастырь, глядя на Виктора. – Я даже разочарован. От знаменитого Жнеца, как-то ожидаешь большего.
Виктор пожал плечами и обнажил Меч.
– Ну что ж, – вздохнул демон. – Раз ты так торопишься умереть…
Глаза пастыря вспыхнули жёлтым пламенем, кожа запузырилась и начала с мерзким хлюпаньем опадать на пол. Виктор рванулся к сцене с кафедрой. Путь ему преградили несколько Бездушных. Ещё несколько из них схватили девушку и поволокли её в сторону дверей в конце вестибюля. В этот раз Виктор был лучше вооружён, и вся группа Бездушных рухнула под меткими выстрелами из пистолета, извлеченного из-под куртки. Размениваться на рукопашную было некогда. Фигура демона к тому времени вспыхнула ярким пламенем, обнажая его истинную личину. Пастырь теперь вообще не имел ничего общего с человеком. Верхняя часть его одеяния сгорела, лицо больше напоминало оскалившийся обугленный череп, с которого лохмотьями свисали остатки волос. Кожа почернела и стала бугристой, а глаза полыхали жёлтым огнём полным ненависти. Руки и ноги заменили когтистые лапы, с которых всё еще стекали остатки человеческой плоти.
Демон ловко спрыгнул со сцены и оглядел мертвые тела Бездушных, валяющихся на полу.
– Бесполезные, – покачал он головой.
Виктор не стал долго ждать и, быстро сократив дистанцию, нанёс удар. Демон оттолкнул его волной незримой энергии назад, попутно расталкивая все ряды стульев в зале. Виктор быстро восстановил равновесие и встал с Мечом наизготовку. После этого толчка все стулья огромной кучей сгрудились возле выхода из помещения, завалили все витражи, скрывая от любого любопытного происходящее внутри.
– Ха-ха, – усмехнулся демон. Его голос теперь напоминал утробный рокот, нежели человеческую речь. – Ты выжил! Неожиданно…
Виктор выстрелил в демона. Он знал, что это не нанесет ему никакого вреда, на за то может ненадолго отвлечь, позволив выиграть время для удара. Демон поймал пулю рукой и присмотрелся к ней.
– Даже не освященные? – он был разочарован. – Я оскорблён, Жнец!
Виктор не слушал. Он снова напал, пытаясь нанести рубящий сверху. Демон буквально растворился в воздухе и возник в другом конце зала.
– Не так быстро! – крикнул он. – Я смотрю ты любишь старую школу? – демон мотнул головой в сторону Меча. – Я тоже люблю помахать клинком.
Демон наклонил голову вперёд. Из его шейных позвонков с омерзительным хрустом выползла вверх окровавленная костяная рукоятка. Он двумя руками ухватился за неё и извлёк из своего позвоночника длинный клинок, больше напоминающий грубо отесанную обугленную плоскую кость. Как только этот странный меч оказался на свободе его лезвие тут же охватило едва различимое пламя.
– О да! – воскликнул демон, любуясь своим оружием. – Ты не представляешь, как же хорошо скинуть с себя этот мешок с мясом…
Виктору было совсем неинтересно что ему говорит его противник. Он снова напал. Демон быстро отвёл его удар своим клинком и отпрыгнул в сторону.
– Грубо! – крикнул он на Виктора. – Очень грубо так прерывать людей! Тебя в детстве не учили что старших нельзя перебивать?
Виктор выполнил финт, пытаясь обмануть соперника, после чего нанёс удар, с другой стороны, метя в голову. Демон отразил и эту атаку, снова отпрыгнув в сторону. Он явно не торопился драться.
– Ты поддаешься? – усмехнулся демон, расхаживая на безопасном расстоянии и помахивая перед собой своим клинком. – Я столько слышал про Жнеца пока был в Аду. Столько обосравшихся от страха душ ты туда отправил, – он оскалился, пытаясь изобразить улыбку. – Все говорили, что ты не человек. Что с тобой невозможно справиться, – демон вздохнул. – Сдаётся мне что напиздели.