ской подошёл ближе, пристально осматривая то место, на котором только что видел этот ужасающий узор, искаженной в злобе и ненависти, вчерашней гримасы существа из его кошмара. Набирающий силу дождь кропотливо смывал со стекла машины дорожную пыль, но делал он это недостаточно быстро, давая Герману понять, что ничего здесь и не было. Никакая тварь вчера ночью не прижималась своим страшным лицом к стеклу машины и всё это было всего лишь сном. Писатель обошёл машину вокруг, внимательно осматривая её. Ничего необычного ему найти не удалось. Окончательно промокнув под дождём, Герман всё-таки вернулся обратно на водительское сидение и закурил, задумчиво глядя на дорогу и проезжающие по ней редкие машины. «Скорее всего это просто стресс и усталость», – подумал писатель про себя, – «Я слишком долго был в дороге, слишком мало спал, да ещё и неожиданно поранился на этой грёбанной прогнившей лестнице. Да это определенно стресс и моё богатое воспалённое воображение. Слишком уж много историй про это «проклятье» я выслушал за последнее время». Герман успокаивал себя. И спустя пару выкуренных сигарет это подействовало. Ему даже стала казаться немного забавным его бурная реакция на какой-то там сон. Ведь он действительно всё ещё чувствовал усталость после своего спонтанного переезда, нога всё еще болела, а на голове за ночь набухла приличная шишка. Писатель покачал головой, удивляясь собственной впечатлительности, и завёл мотор. Вскоре он вновь вернулся на дорогу, держа путь в ближайший город. У него на сегодня было запланировано ещё много дел, с которыми Герман хотел побыстрее разделаться, снять номер в приличной гостинице и хорошенько выспаться, перед этим разумеется плотно поужинав. Окрылённый этими мыслями, он чуть сильнее придавил педаль газа.
Молоденькая миловидная медсестра, которая делала Герману перевязку в приёмном пункте клиники, узнала его. Оказалось, что она большая фанатка писателя. Было приятно. Немногих писателей узнают в лицо. Обычно такой чести удостаиваются только лучшие из лучших. В случае с самим Германом подобное признание было редкостью. Да, его фотография красовалась на обратной стороне обложек некоторых из изданий его книг, но люди в большинстве своём не запоминают лица автора, предпочитая концентрироваться на самом произведении. Герман, отчасти, считал это плюсом своей профессии. Он отнюдь не завидовал разного рода знаменитостям, которым преданные фанаты порой просто не дают прохода. Однако каждый раз, когда какой-нибудь человек узнавал его на улице или в магазине, или ещё где бы то ни было, внутри у писателя растекалось приятное тепло. Радостно было узнавать, что твои старания приносят людям удовольствие.
Так или иначе молодая медсестра явно затянула со своей работой, всё время выспрашивая Германа о его планах насчет будущей книги и заваливая бесконечными вопросами об некоторых сюжетных поворотах из его старых произведений. Причем всё это абсолютно не мешало ей открыто с ним заигрывать. Девушка была довольно привлекательной и возможно её внимание польстило бы Герману, не будь он так измотан. Обычно писатель всегда был более внимателен к своим поклонникам при личной встрече. Сейчас же добрую половину слов медсестры, Герман благополучно пропускал мимо ушей, иногда вяло отвечая на её вопросы. Его мысли кружились где-то далеко, то и дело возвращаясь к «проклятому» дому и его последнему ночному кошмару. Но сам факт того что девушка узнала писателя, всё равно слегка грел ему душу.
Уже сев в машину, Герман обнаружил на обратной стороне бланка из клиники, выданного ему после всех процедур той самой медсестрой, записанный аккуратным женским почерком номер телефона и имя. Настойчивая девушка всё-таки. Герман уже давным-давно отказался связывать себя долгосрочными отношениями с противоположным полом, но бумажку с телефоном решил сохранить. На всякий случай. Вдруг ему станет одиноко в его новом большом доме…
Агента по недвижимости писатель застал всё в том же занюханном кабинете, всё в той же позе за столом, зарывшегося в какие-то бумаги. Как-будто бы с момента их последней встречи здесь ничего и не изменилось. В воздухе всё также витал слабый аромат перегара и кислого пота. Видимо этот тщедушный мужичок всё свободное от работы время вообще не просыхал, ища себя на дне очередной бутылки какого-нибудь дешёвого пойла. Да и в принципе весь внешний вид самого агента по недвижимости представлял из себя жалкое зрелище – невысокий, худощавый, всегда в одном и том же тёмно-коричневом поношенном пиджаке, лицо слегка опухшее, с огромными мешками под глазами и неаккуратными усами под носом, на макушке красовалась приличная лысина. Герман подозревал, что кроме скучной работы и дешёвой выпивки в жизни у этого человека больше ничего и нет. И в какой-то мере это даже казалось писателю грустным, но кто он такой чтобы кого осуждать? Да и пришёл он сюда не за этим.
– Здравствуйте. Чем я могу вам ещё помочь? – своим тихим голосом проговорил агент, подняв свои глаза на вошедшего Германа.
– Здравствуйте, – ответил писатель. – Я вчера заходил в свой новый дом и у меня к вам возникла пара вопросов…
– Слушаю вас, – по удручённому тону агента было понятно, что он уже знает о чём пойдёт речь.
– Вы уверяли меня, что дом полностью пригоден для жилья, – начал Герман, – но внутри творится полный бардак.
Агент вздохнул и опустил глаза.
– Вы не понимаете… – тихо заговорил он. – Никто в здравом уме не полезет в этот дом. И уж тем более никто не захочет там работать. Я и так нашёл самых отчаянных работяг, но судя по всему они решили меня кинуть.
– Из-за вашей некомпетентности я вчера чуть ногу не сломал, – сказал Герман, приподнимая правую штанину новеньких брюк, показывая аккуратно перебинтованную лодыжку. – Крыльцо дома прогнило, но никто не удосужился это проверить.
– Я же говорю вам…
– Что? – Герман начал понемногу закипать. – Опять будете говорить мне про какое-то проклятие? Вы знаете во сколько мне по итогу обойдётся ремонт этого дома, который, по вашим заверениям, полностью готов для жилья?
– Нет…
– А я вам скажу, – Герман уже практически не скрывал своих эмоций. Навалившийся стресс давал о себе знать. – Ремонт дома будет стоить практически столько же сколько я заплатил вам за сам дом. И я уж молчу про свою травму ноги, из-за которой, по-хорошему, я вообще должен бы в суд подать на всё ваше агентство. И уж поверьте мне – дело для меня будет выигрышным.
Тщедушный агент, казалось, стал ещё меньше. После последних слов Германа он сразу как-то съежился за своим столом в своем неудобном кресле.
– Давайте как-нибудь договоримся, – тихо ответил он. – Мы покроем затраты на ремонт, а вы не будете подавать в суд.
Герман хотел было что-то сказать, но остановился. Всё получилось как-то слишком просто. Он ожидал непростого разговора, однако быстрое согласие агента его не слабо удивило.
– Эээ, – протянул писатель, всё еще пребывая в лёгком замешательстве. – Вот так просто?
– Моё руководство будет только радо, – кивнул агент. – Мы уже давно не можем избавиться от этого дома. Из-за… ну вы поняли…
Герман покачал головой.
– Проклятия. Ага, – ответил писатель. – Забавно что взрослые люди упорно продолжают верить в такую дешёвую сказку.
– Это не сказка! – голос агента неожиданно затвердел. – Скажите вы уже видели что-нибудь странное?
– В смысле?
Агент горько усмехнулся.
– А я видел, – сказал он. – И слышал. В первый же день, когда приехал туда проверить состояние самого здания. В день, когда я делал те фото, которые показывал вам.
– И что же вы видели? – не скрывая своего скептичного тона, спросил Герман.
– Я сначала тоже не верил во все эти истории про дом старика. Сейчас я даже не знаю, как это описать, – голос агента дрогнул. – Детская игрушка. Небольшой плюшевый щенок с одним глазом-пуговицей появлялся в каждой комнате, в которую я заходил. Сначала я подумал, что всё это мне мерещится… Но потом я взял чёртову игрушку и бросил в подвал. Просто открыл дверь и зашвырнул его вниз.
– И?
– Когда я вернулся в гостиную этот плюшевый щенок сидел на столе, – продолжил агент, голос его дрожал всё сильнее. – Как будто наблюдал за мной. А потом… Потом я услышал детский плач. Такой громкий и жалостный. И шёл он прямо из подвала… – он шумно сглотнул от навалившегося волнения. – Я уже был возле самых дверей, когда он заговорил со мной.
Герман молчал. Тщедушный агент совсем не скрывал своего страха. Его била мелкая дрожь, только от одних воспоминаний того дня.
– Этот мальчик – заговорил со мной! – сказал агент. – «Где же ты? Почему ты бросил меня? Помоги мне!» Вот что я услышал. Так быстро я никогда ещё не бегал… А потом… Потом… – он остановился переводя дыхание. – Когда я уже сел в машину – внутри дома кто-то заорал. Я после этого спать нормально не могу. Там же не было никого! Кто там мог так орать?..
Герман продолжал молча слушать.
– Уже в самом конце, когда я от дома отъезжал, в окно кто-то выглянул, – продолжил агент. – Или что-то… Косматая голова чья-то. Не знаю как, но я прям кожей почувствовал как оно на меня смотрит. А потом снова кто-то заорал… У меня до сих пор сердце в пятки уходит, когда я этот крик вспоминаю…
Герман не знал, что ответить этому мужичонке, которого ещё пять минут назад он был готов затаскать по судам. Внутри писателя всё похолодело от его рассказа. Это было слишком похоже на сон, приснившийся ему этой ночью…
Герман спешно покинул агентство по продаже недвижимости, договорившись перед этим предоставить все квитанции об оплате ремонта и копии договора с бригадой рабочих-подрядчиков, дабы ему могли возместить все его затраты. Писатель сел в свою машину, припаркованную прямо напротив входа, захлопнул за собой дверцу, но мотор заводить не стал. Трясущимися руками он извлёк из кармана пачку сигарет и закурил, делая жадные затяжки. Рассказ агента совпадал с тем, что увидел Герман в своём сне. Вот только для этого мужичонки всё происходило наяву… Сигарета быстро закончилась. Писатель бросил окурок в пепельницу и закурил следующую. Нет, не может этого быть. Наверное, агент накануне перебрал с выпивкой и его прихватил приступ горячки или ещё чего. Тогда как объяснить сходство его рассказа с увиденным самим Германом сегодня ночью?.. Писатель лихорадочно размышлял над всеми этими событиями. Ночной кошмар и так напугал его до чертиков, а теперь ещё и эта история агента… Нет, определенно здесь есть какой-то подвох. Накануне своего первого визита в свой новый дом Герман вдоволь наслушался сплетен про «проклятие». Про детский плач, который слышится в округе по ночам, про истошные вопли и всё в этом духе. Вероятно, во всём было всё-таки виновато подсознание, на фоне стресса и усталости нарисовавшее в богатом воображении писателя такую яркую и ужасающую сцену. Агент любил крепко закладывать за воротник, да и все эти истории слышал очень часто, будучи местным жителем. Его подсознание, отравленное убойными дозами алкоголя, решило удивить своего хозяина внезапным приступом галлюцинаций. Да, это похоже на рациональное объяснение. Ведь никаких проклятий и призраков не существует. Всё это выдумки, чтобы пощекотать нервы особо впечатлительным. Герман сам зарабатывал на этом немалые деньги и уж кому как не ем