Венцом всего стала спальня писателя, расположившаяся на втором этаже, которая сообщалась с его новым кабинетом. Это было самой главной задумкой Германа. В спальне установили огромную кровать и пару небольших шкафов для вещей. Это была единственная комната, где писатель попросил установить внутренние ставни. Герман не любил, когда его раньше времени будил назойливый свет из окна. В одной из стен была дверь, ведущая в кабинет писателя. Это была комната средних размеров, пол которой выложили мягкими коврами, привезёнными по заказу. Вдоль стен тянулись, пока что, пустые книжные полки, но самым главным атрибутом был внушительный письменный стол, который в своё время обошелся Герману весьма недешево. Огромная конструкция из дубовой древесины, покрытая тёмным лаком, вмещала в себя уйму разных шкафчиков и ещё ни разу писатель не пожалел об этой своей покупке. Его новый кабинет был так же единственной комнатой в доме, в которой стены покрывали тёмные обои сине-зеленого цвета.
– Всё просто замечательно, – произнёс Герман, поворачиваясь к бригадиру. – Меня всё устраивает.
– Вот и хорошо, – ответил рабочий. – Значит мы поехали отсюда. Счёт за работу вам наш бухгалтер завтра-послезавтра пришлёт.
– Лучше пускай сразу высылает его на адрес агентства по недвижимости, – ответил писатель. – Они согласились покрыть все расходы по ремонту.
Бригадир удивленно вскинул бровь.
– Вот оно как, – проговорил он. – Так сильно хотят от этого дома отделаться?
– Видимо, да.
– Ну я их понимаю, – отводя взгляд в сторону, ответил рабочий.
– В смысле? – теперь пришла очередь Германа удивляться.
– Я уже говорил вам, что не знаю как вы тут один будете жить… – сказал бригадир. – Странное это место… Дурное… Не зря его стороной обходят…
– Что вы имеете в виду?
– Не знаю, как объяснить, – смятенно ответил бригадир. – Дурное и всё тут. Тишина целыми днями, как в могиле. Если бы тут работа не шла тут с ума бы сойти можно было. Ломается тут всё… Только возьмёшься что-то перестраивать обязательно что-нибудь произойдёт. То дрель перестанет работать, то шуруповёрт. Пара наших крышу пошла ремонтировать, так у одного страховка ни с того с сего лопнула и полетел он вниз. Благо только синяками отделался. Ощущение как будто кто-то не хочет, чтобы мы тут что-то делали и мешает постоянно. То двери заклинивает, то новые доски ломаются. Подвал, после того как бойлер заменили до сих пор открыть не можем. Даже выбивать пытались. А дверь стоит как влитая и ничего её не берёт. Так что если что можете на нас пожаловаться. Хотя бойлер работает исправно.
Герман продолжал молча слушать. Внутри него начинало разгораться любопытство, постепенно вытесняющее страх.
– И ещё, – продолжил бригадир. – Грузовик у нас есть один. Каприза мы его называем. У него вечно что-нибудь ломается или глохнет он. Здесь наш Каприза заводился с пол-оборота всегда… Уж не знаю как это назвать…
– То есть подвал сейчас закрыт? – спросил Герман, проигнорировав последнее высказывание рабочего.
– Да, – кивнул тот. – Как только мы решили комнату ту странную переделать, так мы больше туда войти и не смогли. А потом уже плюнули на это дело…
Бригадир явно чувствовал себя виноватым. Писатель видел, что это один из тех людей, которые любят доводить свою работу до конца. Но что-то в этом доме смутило этого трудоголика. Как и многих бывавших тут до него.
– Я вас понял, – сказал ему Герман. – Думаю вам нужно передохнуть после долгой работы, поэтому не смею вас больше задерживать. Ещё раз спасибо вам.
Бригадир устало кивнул.
Писатель проводил его на улицу, где остальные немногочисленные строители уже завели мотор грузовика и с нетерпением ждали своего руководителя.
– Вы уж простите меня, что я лезу с советами, – сказал бригадир, напоследок повернувшись к Герману. – Вы хороший человек, сразу видно. Продайте вы этот дом. Найдите другой какой-нибудь. Бегите отсюда лучше. Дурное это место… Не знаю как это объяснить… Что-то недоброе тут… Нутром чувствую.
Герман слегка улыбнулся.
– Мне кажется вы просто устали, – ответил он рабочему. – Но спасибо вам за заботу. И передайте мою благодарность своей дочери.
– Обязательно, – вздохнул бригадир. – Спасибо за книги. Ну… Всего вам доброго…
После этих слов он быстро двинулся к поджидающему его грузовику и запрыгнул на одно из сидений. Взревел мощный мотор и огромная машина, поднимая в воздух ворох опавших листьев, торопливо направилась в сторону шоссе. Герман остался стоять на крыльце своего нового дома. Совсем один.
Писатель спустился к своей машине и извлек из багажника сумки с продуктами, попутно захватив ещё и свои скромные пожитки. После этого он вернулся обратно в дом и закрыл за собой дверь.
Тишина. Казалось она была ощутимой. Незримо висела в воздухе густым киселём. Герман отнёс сумки на кухню и остановился прислушиваясь. Ни единого звука, будто кто-то забил ему уши плотной ватой. Герман прошёл в гостиную, где на стене красовалась огромная панель новехонького телевизора, взял в руки пульт и нажал кнопку включения. Звук заставки какого-то новостного шоу острым ножом взрезал окружающую тишину, заставив писателя вздрогнуть. Следом за этим сразу же стал слышен легкий шепот шелестящей на легком ветру листвы деревьев снаружи дома. Герман покачал головой и вернулся обратно в прихожую, где бригада рабочих оставила небольшую груду коробок с его личными вещами, привезенными вместе с новой мебелью.
Следующие пару часов писатель провёл, обустраивая своё новое жилище. Полки в его кабинете немного заполнились книгами его любимых авторов и парой статуэток с наградами. Шкафы в спальне теперь не пустовали – Герман аккуратно развесил внутри них свой скромный запас одежды. Ноутбук занял своё законное место на письменном столе. Писатель неторопливо бродил по своему дому, расставляя остатки своих старых вещей по новым для них местам, иногда слегка передвигал мебель. Одно из кресел он пододвинул поближе к большому окну, выходящему на берег озера, рядом с ним же поставил небольшой журнальный столик, оборудовав себе таким образом идеальное место для чтения. Как и любой другой мало-мальски стоящий писатель Герман любил проводить много времени за книгами других авторов.
Закончив с разбором вещей, писатель вернулся на кухню и извлёк на свет ту самую бутылку односолодового виски, которая несколько дней назад спасла его рану на ноге от заражения, прятавшуюся теперь в одном из пакетов. В кухонном ящике над раковиной Герман обнаружил набор стаканов, чем и не преминул сразу же воспользоваться. Пришло время отпраздновать. Писатель плеснул себе в стакан виски на три пальца и прошёл в гостиную. Телевизионная панель на стене была включена на одном из многочисленных музыкальных каналов. В этот момент на экране какая-то обворожительная девица в весьма откровенном наряде исполняла заводную песню, извиваясь в сексуальном танце. Герман с минуту увлеченно наблюдал за аппетитными формами танцующей девушки, потом слегка приподнял свой бокал, отмечая безмолвный тост, и одним махом осушил его. Напиток прокатился по его внутренностям согревающим теплом. Герман даже прикрыл глаза от удовольствия. После этого он вернулся на кухню и плеснул себе ещё немного виски.
Изрядно заправившись алкоголем и перекусив парой сделанных на скорую руку бутербродов с ветчиной и сыром, Герман вспомнил про закрытую дверь в подвал. К этому моменту писатель уже довольно захмелел и все выдумки про проклятие этого дома и странную комнату внизу перестали казаться ему тревожными и пугающими. Прихватив с собой, опустевшую на три четверти, бутылки виски Герман двинулся в сторону подвала. Дверь в который располагалась под лестницей на второй этаж, в конце длинного коридора, тянущегося от самой прихожей. Слегка пошатываясь, Герман неспешно шагал, еле заметно пританцовывая под музыку, доносящуюся из гостиной. В голове у него крутились мысли о том, как бригада опытных строителей не смогла справиться с какой-то там старой дверью. Разве так сложно было попросту разнести её в щепки? Подойдя к самой двери всего его сомнения мгновенно улетучились. Разнести её в щепки было невозможно, потому-что она была металлической. Судя по легким прямым царапинам возле основания петель дверь явно пытались срезать, но что-то пошло не так. Герман тут же вспомнил про рассказ бригадира об, то и дело, выходящей из строя технике. Писатель сделал внушительный глоток из своей бутылки и потянулся к дверной ручке. Раздался еле слышный металлический щелчок и дверь послушно распахнулась перед Германом, жалобно скрипнув. Писатель застыл в недоумении, ошарашенно уставившись в черную бездну с ведущей вниз узкой лестницей. До его слуха долетело монотонное гудение работающего внизу бойлера. Герман щелкнул небольшим рубильником на стене за дверью, включая свет в подвале и принялся спускаться по ступенькам, еле слышно скрипящим под его весом.
В самом подвале было достаточно чисто. Воздух здесь был гораздо прохладнее и в нём витали еле уловимые ароматы земли и сырости. Сам подвал был не особо большим и скорее всего когда-то служил кладовкой. Вдоль стен на полу виднелись следы стоявших здесь некогда стеллажей с полками. Видимо строительная бригада первым делом избавилась от них. В дальнем углу, в небольшой комнатушке, гудел новый бойлер, от которого тянулись вверх разнообразные трубки. Однако писатель пришёл сюда не за этим.
Подвал был поделен на две части, разделенные между собой небольшой дверью. Герман резонно предположил, что та странная комната находится дальше. Прихлебнув ещё немного виски, писатель двинулся вперёд. Он приблизился к старой хлипкой дверце, разделяющей подвальные помещения, и толкнул её. Запах сырости впился в его ноздри едва Герман очутился во второй комнате. Света здесь не было. Единственным источником освещения являлось небольшое прямоугольное окно в дальней стене. В самой комнате не было абсолютно ничего. Только голые бетонные стены и пол, пропитанные запахом застарелой сырости. Немного оглядевшись, писатель понял, что так смутило строителей. В левом углу помещения кто-то оборудовал отдельную секцию, стены которой выглядели гораздо новее остальных. Добротная конструкция из дерева приблизительно три на четыре метра с металлической дверью. Судя по петлям для навесного замка закрывалась она только снаружи. Герман продолжал стоять напротив этого странного сооружения, сжимая в руках бутылку виски. Его внезапно охватила лёгкая нерешимость, которая моментально развеялась после очередного внушительного глотка алкоголя.