Старик быстро пожалел о своем решении позвать своего сына сюда, чтобы тот повидался со своим ребёнком. Женщина, приехавшая с ним, никак не годилась на роль любящей матери. Она была красива, но во всей её внешней красоте чувствовался пронзительный холод и чувство собственного превосходства и безмерной важности. Такие люди слишком сконцентрированы на себе, для них тратить время на заботу о каком-то мальчике из глухомани является непозволительной роскошью. Однако отступать было поздно, и старик всё равно собирался поговорить со своим сыном по поводу малыша, которому так или иначе вскоре придется жить вместе с хотя бы одним из своих родителей. Осталось только уложить неугомонного ребёнка спать. Мальчуган был слишком взбудоражен приездом «мамы» и папы и никак не мог успокоиться, продолжая донимать светловолосую красотку разными вопросами. Девушка особо не старалась скрывать своё безразличие к малышу, но отвечала ему своим голосом, внутри которого ощущалось лёгкое высокомерие. Ребёнок совсем этого не замечал. Да он даже и не знал, что такое высокомерие или безразличие. Иногда, в промежутках между очередными деловыми звонками, к ним присоединялся сын дедушки. Старик с облегчением подметил, что мужчина с теплотой относится к мальчику и ему действительно интересно отвечать на все его вопросы коих было отнюдь не мало.
Вскоре малыш начал активно зевать и потирать свои уставшие глазёнки и старику всё-таки удалось отправить его в кровать. Напоследок папа и «мама» вручили ребёнку немного запоздалые новогодние подарки – роскошную машинку на радиоуправлении и огромный мешок со сладостями. Уложив мальчика в его кроватку на втором этаже их дома у озера, старик вернулся к молодым людям. Предстоял непростой разговор. Они расположились на кухне за скромно накрытым столом. Разговаривали в основном старик и его сын. Женщина большую часть времени сидела молча, изредка поднося к своим изящным губам бокал с красным вином, чтобы сделать небольшой глоток. К еде она почти не прикасалась. Беседа быстро переросла в ссору. Молодые люди не хотели пока обременять себя заботой об ребёнке. И судя по коротким взглядам, которые бросал сын старика на свою светловолосую пассию, больше всего этого не хотела именно она. Дедушка тщетно пытался взывать к совести мужчины, но видимо это голубоглазая гарпия плотно запустила в него свои наманикюренные коготки.
– Как же так, сынок? – негодовал старик. – Мы же с тобой говорили об этом.
– Пап, не начинай, – отвечал мужчина громким голосом. – Я же говорил, что как только я смогу я сразу заберу у тебя своего мальчика.
– Шесть лет прошло! – вскричал дедушка. – Ребятенку уже в школу скоро идти!
– Не кричите пожалуйста, – подала свой холодный высокомерный голос светловолосая спутница его сына.
– А ты не лезь, – ответил ей старик. – Я своём доме, разговариваю со своим сыном. Не надо мне тут указывать! – он был крайне раздосадован и не собирался терпеть подобное от малознакомой ему девушки.
– Я вас вежливо попросила, – ответила женщина, попутно бросив многозначительный взгляд своих холодных голубых глаз на сына старика.
– И что? Мне теперь перед тобой растаять? Вежливо она блять попросила!..
– Отец, не надо… – вмешался мужчина.
– Что не надо?! Тут ребёнок растёт без материнской ласки и заботы. Кроме меня у него никого нет. Лучший друг у него старый чёрный пёс, которому жить осталось года три от силы, как и мне наверно. Что не надо то?! А ты привозишь какую-то фифу напомаженную, которая мне в моём собственном доме вежливо будет рот затыкать?! – старик был зол и обижен одновременно.
– Пап… – мужчина понурил голову.
– Что опять «пап»?! – парировал дедушка. – Я тебе поверил. Поверил, когда ты сказал, что это ненадолго, что ты понимаешь, что пацанёнку родители нужны, что свою кровиночку нужно обязательно самому растить. Так ты мне тогда песни тут пел? Или нет?
Мужчина молчал.
– А что теперь то? – не унимался старик. – Мне жить осталось недолго. Хочешь, чтобы сын твой меня мертвым нашёл через пару лет? Я у врача был. Мне пару лет только и осталось. Здоровье уже ни к чёрту совсем. А сын твой отца сегодня в первый раз увидел толком. Нормально это по-твоему?
– Нет, – тихо ответил мужчина, слегка покачав головой.
– А чего ж ты тогда опять мне песни поешь про то что ещё не время? Что не можешь ты пока ребёнка своего родного забрать? – старик распалялся всё больше. Сердце в его груди начало стучать всё сильнее.
– Да что ты всё мямлишь то? – вскинув свою аккуратную бровь, спросила сына старика его спутница.
– Не вмешивайся, – бросил ей мужчина.
– Ах, вот так? – усмехнулась женщина, поставив бокал на стол. – Мы с тобой это уже обсуждали на днях. Я не уверена, что вообще хочу заводить своих детей, а уж чужого ребёнка я тем более не потерплю. Сын какой-то шалавы не будет жить со мной в одном доме.
На секунду у дедушки аж перехватило дыхание от злости. В груди начала нарастать острая боль.
– Как ты его назвала? – переспросил он.
– Сын шалавы, – с едкой ухмылкой ответила девушка. – Разве не так? Нужно было его там и оставить где его эта мать-одноночка и родила, – бокал с вином снова отправился к её губам.
– Сын шалавы… – выдохнул старик.
– Пап! – всполошился мужчина, заметив разгорающуюся в глазах старика ярость.
– Пошла вон отсюда, мразь, – тихо проговорил старик. – Чтобы я твою блядскую напомаженную морду не видел здесь больше. А ты? – он повернулся к своему сыну. – Ты то херли молчишь? Ты вырос в этом доме! Ты же прекрасно знаешь, сколько я вас с мамкой вашей вырастил! Сколько мы сирот подобрали помнишь? И чужих тут ни одного не было! Все были родные! Всех до единого вырастили! Ох, хорошо мать твоя сейчас не слышит этого…
Мужчина продолжал молчать, понурив голову.
– Ну что ты молчишь то? – злобно прошипела женщина, отставляя в сторону пустой бокал из-под вина. – Ответь своему папочке! Или ты позволишь этому старому пердуну и дальше меня оскорблять?! Меня?!
– Закрой пасть, стерва! – прикрикнул на неё старик. – Не видишь я со своим сыном разговариваю? Не хер лезть в чужие разговоры! Тебе вообще уже тут быть не должно!
– Дорогой, пойдём отсюда, – не отрывая взгляда от старика, проговорила женщина. – Этот старый пердун совсем из ума выжил в своём дебильном доме. Небось сынулю этой шалавы таким же ебанутым сделал.
– Выметайтесь оба! – закричал старик.
Резкий толчок боли в груди заставил его присесть.
– Пап! – метнулся к нему мужчина.
– Уйди… – медленно ответил ему старик. – Уйди с глаз моих. Не так я тебя воспитывал… И как ты только мразоту такую в жёны себе нашел?..
– Пап…
– Ты же слышал он хочет, чтобы мы ушли, – сказала женщина. – Значит нам пора обратно домой.
– Пап, ты в порядке? – не унимался мужчина.
– Нормально всё со мной, – ответил дедушка. Боль и вправду уже понемногу утихала.
– Мы уходим сейчас вместе или я ухожу одна, – злобно проговорила женщина, обращаясь к сыну старика.
И они уехали, оставив дедушку сидеть одного на кухне, успокаивая свои нервы парой стопок водки. Боль понемногу сошла на нет, и старик поплелся в свою спальню, даже не убрав со стола.
К счастью, мальчик не услышал ни единого слова из этой перепалки. Малыш безмятежно спал под охраной большого чёрного пса, который свернулся клубком рядом с его кроватью. Как он делал это с самых первых дней, когда мальчик только появился здесь. Для этого ребёнка сегодня был ещё один из самых лучших дней в его жизни. Он встретил своих родителей. Настоящих! И это было просто чудесно…
Герман оторвался от монитора ноутбука, чтобы взглянуть на время и понял, что опять проработал почти целый день. Циферблат в правом нижнем углу рабочего стола компьютера показывал почти десять часов вечера. Писатель тихо присвистнул. Он и не рассчитывал на такой эффект. Его плодовитость в кромешной тишине этого дома, вдали от шума цивилизации, превзошла все ожидания.
Герман спустился обратно на первый этаж. Горячка от работы сошла на нет и его организм напомнил ему что неплохо было бы и перекусить. Вчерашнее похмелье, к счастью, больше не напоминало о себе, растворившись в пылу его творческого порыва. Герман прошёл на кухню и открыл холодильник. Готовить себе еду в этот поздний час ему абсолютно не хотелось, поэтому он обошелся большой бутылкой молока и какой-то булкой. Расположившись на диване в гостиной, он включил телевизор и принялся поглощать свой скромный ужин. Герман даже не вникал в суть происходящего на экране, просто отправлял пищу себе в рот под аккомпанемент новостной передачи про жизнь звёзд. Его мысли витали где-то далеко, остались на той кухне вместе с раздосадованным поведением своего сына стариком из его новой книги. Писатель предвкушал как завтра снова засядет за свой стол и вновь погрузится в эту грустную историю про дедушку и его внука.
Герман быстро закончил с едой и закурил. Неожиданно для себя он понял, что целый день не прикасался к сигаретам, настолько его поглотила работа над новым произведением. Писателю всё больше нравилось его новое приобретение. Тихая уединенная атмосфера этого дома у озера сработала именно так как он и рассчитывал. Герман докурил свою сигарету и отправился наверх в спальню. Ему нужно было хорошенько выспаться после такого насыщенного работой дня. Даже плотная завеса тишины стала для него чем-то привычным за этот день, перестав смущать писателя. По крайней мере он мог прекрасно в ней засыпать.
День последний.
Поутру, едва почистив зубы и наскоро позавтракав, Герман снова засел в своём кабинете на втором этаже. Ему не терпелось продолжить свою новую книгу. Писатель не на шутку загорелся новым произведением. Перед тем как продолжить, Герман по обыкновению, решил бегло прочитать написанное за вчера, чтобы слегка отшлифовать текст и исправить заметные ошибки. И тут он заметил кое-что странное… Герман чётко помнил, что закончил писать на моменте с ссорой старика и его сына, однако вордовский файл на его компьютере продолжался, рассказывая историю дальше. Писатель на секунду застыл, не осмеливаясь пролистать страницу ниже. Легкое чувство страха охватило Германа, поднимаясь из самых глубин и заставляя его судорожно размышлять над сложившейся ситуацией. Он точно не мог этого написать, но счетчик в углу окна Ворда показывал куда большее к