Лизу унесли…
Больше мальчик не пытался ни с кем разговаривать. Теперь он тоже сидел в углу, на том самом вонючем матрасе, на котором когда-то здесь и очнулся. Его уже даже не смущал кислый запах, источаемый грязной ветошью, лежащей сверху. Теперь Лизы больше нет. Девочка умерла, как и тот парень на шоссе. Этот лысый убил их обоих… За что? Почему?.. Мальчик не понимал, но страх внутри него не затихал ни на минуту. А что, если он следующий?..
Детей стали гораздо чаще выводить из каморки. Бородатый приходил с каким-нибудь незнакомым никому человеком, и они вместе уводили кого-нибудь. Через пару часов ребёнка возвращали обратно, плачущего и испуганного пуще прежнего. Нику тоже стали выводить. С каждым своим возвращением девушка становилась всё тише и покорнее. Она даже перестала плакать, видимо окончательно свыкнувшись со своей судьбой. Мальчику всё это время везло. Каждый раз, когда кто-нибудь хотел увести его, бородатый не позволял этого, говоря, что ещё слишком рано. Это укрепило в малыше веру в то, что ни смотря ни на что этот рабочий опасается возвращения дедушки.
Но всё было совсем не так…
В какой-то момент Ника не вернулась обратно. Мальчик уже привык, что спустя пару часов, а может и больше – раздавался лязг металлической двери и на пороге появлялась девушка. Иногда у неё на лице была кровь, но чаще просто слёзы. Хотя в последнее время Ника больше не плакала. Она возникала в дверях каморки в своей легкой светло-зеленой блузке и кружевных трусиках и на лице её уже не было печали или отчаянья, только бесконечная задумчивость. Она всё так же проводила большую часть своего времени сидя на кровати и не разговаривая ни с кем, но в ней что-то заметно изменилось. Мальчик не мог понять, что именно и это его тревожило. Он совсем не знал её, но Ника не казалась ему плохой или злой. Девушка без всяких раздумий пришла им с Лизой на помощь на той ночной дороге. Однако сейчас она была совсем не похожа на того человека. Её будто подменили. И с каждым своим уходом из каморки Ника менялась всё больше, а теперь и вовсе не вернулась…
Может быть лысый убил и её?..
Такие мысли стали привычными для мальчика. Он уже больше не боялся, он смиренно ждал кто станет следующим и очень надеялся, что им будет не сам мальчуган. Ему попросту нельзя умирать, ему нужно дождаться дедушку и тогда… Мальчик уже и не знал, что будет в этом волшебном и загадочном «тогда». Надежда на скорое возвращение старика стала его путеводной звездой в этой тёмной пучине страха и отчаянья, отгороженной от всего мира стальными дверями, замок на которых ему так и не удалось спилить в ту трагическую ночь.
Иногда, когда все засыпали, мальчик тихо плакал… Он вспоминал Лизу и её болтовню, вспоминал папу и их прогулки с Пиратом в парке, вспоминал «маму», бросившую его здесь, вспоминал дедушку… Такого доброго и справедливого… От этих воспоминаний на душе у мальчика становилось так грустно, что он просто не мог сдерживаться. Слёзы беззвучно катились по его лицу, падая на вонючую подушку из какого-то тряпья, пропитанного грязью и потом. Мальчуган уже не замечал тошнотворного запаха, царящего в каморке, не обращал внимания на постоянную тишину и холод. Он просто хотел, чтобы всё это ушло, как дурной сон, чтобы дверь в очередной раз лязгнула и на пороге появился его дедушка и мальчик побежал к нему с распростертыми объятиями, радуясь их долгожданной встрече и концу этого кошмара…
Но этого так и не случилось…
Вскоре привели ещё детей. Мальчик даже не стал приглядываться к ним. Для него все они были безликими хлюпающими носами, постоянно испуганными и молчаливыми. Всего их теперь в каморке стало двенадцать человек.
Уводить их тоже стали чаще. Кто-то не возвращался очень долго, кого-то приводили минут через двадцать. Потом детей стали уводить по нескольку за раз. Мальчику всё это время везло и ему не довелось выходить из каморки с того самого момента как он попал сюда. Малыш видел, что дети возвращались ещё более испуганными и плачущими, у некоторых на лицах красовались свежие синяки. Их наверняка били и делали с ними всякое, как говорила Лиза, поэтому мальчик был только рад, что его очередь изо дня в день так и не наступает. Ему совсем не хотелось знать, что происходит с детьми, которых уводят из каморки, и уж тем более ему не хотелось, чтобы его били…
В один из безликих, тянущихся бесконечно, дней внутри чёртовой каморки в подвале, дверь в очередной раз широко распахнулась, впуская внутрь бородатого и Коричневого Пиджака. Лица обоих буквально светились от радости. Мужчины широко ухмылялись и оглядывали детей оценивающим взглядом.
– Ну что, ребятки? Сегодня у вас большой день! – радостным голосом провозгласил бородатый. – Давайте все дружно поднимемся и пойдём на выход.
Дети послушно поднялись со своих мест и двинулись к дверям. Спорить с бородатым никто не собирался. Мальчик как ни в чём не бывало остался сидеть в своём углу. Его абсолютно не касалось всё происходящее вокруг.
– Эй, симпатяга! – окликнул его бородатый. – Для тебя сегодня вообще самый особенный день. Так что давай поднимай свою жопку и на выход вместе с остальными.
Мальчик не шелохнулся. Пускай делают, что хотят, он не собирается выходить отсюда пока дедушка не приедет.
– Так, – недовольно произнёс бородатый и подошёл к малышу. – Либо ты встаёшь и идёшь сам, либо я вытащу тебя отсюда силой. И поверь мне второе тебя совсем не понравится, – он злобно сощурил глаза, пристально глядя на мальчика. – Или ты забыл, как ты садился в мою машину?
Мальчуган всё прекрасно помнил. После того удара у него ещё долго болела щека и звенело в левом ухе. Та пощечина заставила его ещё больше бояться этого рабочего с бородкой. Бояться и ненавидеть… Чувство ненависти прежде было чуждо малышу, но каждый раз, когда этот бородатый заходил в каморку, внутри мальчугана начинало шевелиться нечто тёмное и злое. Оно смешивалось со страхом, становясь только сильнее. Мальчик желал этому человеку, по чьей воле погиб тот парень на дороге и умерла Лиза, только плохого. Малыш не мог толком себе представить, чего именно, в его мыслях лишь мелькали смутные образы, однако ничего хорошего для бородатого они не предвещали.
– Ну? – вновь обратился к нему рабочий.
Мальчик молча поднялся со своего вонючего матраса и двинулся за остальными детьми, даже не взглянув на бородатого. Оказавшись так близко рядом с ним ненависть внутри малыша вспыхнула ещё сильнее, заставляя его стиснуть кулаки в бессильной злобе. Что он может сделать этому человеку? Ничего! Всё закончится очередной сильной пощечиной, от которой снова будет долго болеть щека.
– Уф, – выдохнул Коричневый Пиджак, когда мальчик прошёл мимо него. – Его бы помыть, а то он весь провонялся этим сраным матрасом.
– Ника этим займётся, – ответил бородатый. – Вот у сучки сегодня работы то! Столько чумазых отмыть, да ещё и глядишь сама она приглянется кому.
Коричневый Пиджак рассмеялся.
– Да, что правда, то правда, – сказал он. – Вообще я рассчитывал, что она сегодня моя…
– Ах, да… Совсем забыл, – ответил бородатый. – Ну заберёшь её к себе, когда она этих засранцев отмоет.
Мальчик встрепенулся, услышав знакомое имя. Ника? Значит девушка всё еще здесь… Почему тогда её больше не приводят в каморку?..
Детей нестройной колонной вывели из подвала наверх. Впереди шёл бородатый, а замыкал эту молчаливую процессию Коричневый Пиджак.
Дом преобразился, с последнего раза как мальчик был здесь. Не было больше никаких белых простыней на мебели, куском одной из которых Лиза когда-то перевязала разодранные ладони малыша. Везде мягко горел приглушенный свет и играла ненавязчивая музыка. Краем глаза мальчик заметил на кухне, ломящийся от еды стол. Бородатый явно ждал гостей. В их с дедушкой доме! Мальчик стиснул зубы от бессильной злобы.
Их прогулка по дому закончилась возле дверей большой ванной комнаты на первом этаже. Там мальчик вновь увидел Нику, но на этот раз девушка выглядела совсем по-другому. На ней теперь был надет лёгкий шёлковый халат, едва доходящий до середины её стройных бёдер, а на лице красовался аккуратный макияж. Каштановые волосы были умело собраны в пучок. Девушка выглядела свежей и весёлой, как будто бы и не было больше той, кто молча сидел на грязной кровати в подвале вместе со всеми этими детьми.
– Сегодня у тебя много работы, милая, – сказал её Коричневый Пиджак и притянул Нику к себе за талию. – А потом ещё больше… – многозначительно продолжил он и запустил свою руку девушке под халат.
– Значит не буду терять время, – улыбнулась она и аккуратно отстранилась от мужчины.
Ника стала заводить детей по одному в ванную. Она была ласковой и дружелюбной с ними, правда им было совсем не до этого. Большая часть из них уже бывала наверху, и они понимали, что вскоре произойдёт. Кто-то начал тихо плакать… Из ванной дети выходили чистыми и в новом нижнем белье. Точнее сказать в одном только нижнем белье… Исключением не стала даже тринадцатилетняя девочка, у которой уже вовсю росла грудь. Она вышла из ванной в одних белоснежных трусиках, смущенно прикрываясь. Мальчик был последним в очереди. Ему было некуда торопиться. Скоро приедет дедушка и всё это закончится… Их дом снова станет прежним и в нём не будет этих вечно плачущих детей и бородатого с его друзьями.
Ника закрыла за ним дверь ванны на ключ. Со всеми остальными детьми она такого не делала.
– Раздевайся, малыш, – мягко попросила она.
Мальчик не торопясь стянул с себя всю одежду, густо пропитавшуюся ароматами старого матраса из каморки и бросил её на пол.
– А теперь залезай в ванну, и мы тебя хорошенько отмоем, – сказала Ника и улыбнулась.
Мальчик не возражал. Он плюхнулся в тёплую немного мутную мыльную воду и снова взглянул на девушку, ожидая её дальнейших указаний.
Ника присела рядом с краем ванны и аккуратно полила голову мальчика водой, после чего принялась мягкими движениями мылить её ароматным шампунем.