— Наверное, если мы всё объясним твоей семье, они помогут, — предположила она. — Они ведь хорошие люди?
— Уверен, что так и есть, — отозвался Бэйн. — Они должны быть похожи на моих собственных родителей. Жаль, что я не обратился к ним сразу.
— Тогда ты уже вернулся бы в свой мир, и я бы тебя не встретила.
— А я — тебя, — согласился он, обнимая девушку ещё крепче. Она именовала себя амёбой, бескостным созданием, но в его представлении ничем не отличалась от оборотней. На Фазе она, вероятно, чувствовала бы себя, как дома. Разумеется, там она вряд ли его бы привлекла. Флета в своём человеческом облике была настоящей красавицей, и очень доброй, но Бэйна никогда не интересовали романтические отношения с ней. На Фазе люди и животные могли быть друзьями, играть друг с другом в интимные игры, но не любить друг друга и не сочетаться браком. Дружба его отца с Нейсой, матерью Флеты, в прежние времена вызывала удивление, как понимал Бэйн. Но женился Стайл, разумеется, на Голубой Леди, тогда как Нейса вернулась в Табун, чтобы её оплодотворил жеребец-вожак. Так на свет появились Бэйн с Флетой, таким образом возникла и окрепла их дружба.
Никто бы не обвинил его в том, что, повстречав Агапу в облике животного, он бы уже не влюбился в неё. Разумеется, её нельзя было считать животным; она была разумным и талантливым существом из другого мира. Поскольку именно такой — да ещё и в человеческом обличье — Бэйн встретил её впервые, то и отношение к ней определилось в тот же миг. А потом, после её самоотверженной помощи тогда, когда он отчаянно в ней нуждался, юноша уже не мог высказать всё это вслух. Особенно сейчас, когда их слышали рабы, управлявшие летательной машиной. Он просто прижимал её к себе и думал о том, как было бы замечательно, присоединись она к нему на Фазе. Несмотря на то, что он всегда хотел жениться на представительнице своего вида, ни одна из них не понравилась ему так, как Агапа. Деревенские девушки небезосновательно побаивались адептов и избегали общества Бэйна, когда думали, что он не поймёт этого и не обидится. Ему необходимо было общаться с дочерью какого-нибудь другого адепта, но подходящие по возрасту девушки происходили из враждебных им семей. Поэтому лучшей компанией для него являлись животные-оборотни, хотя Бэйн и знал, что общение с ними заводит его в тупик.
Вскоре летающая машина опустилась. Из неё они вышли прямиком под купол, где рабы отвели их в душ, а потом — во владения граждан.
— Поешьте и выспитесь, — предложил главный раб. — Белый Гражданин примет вас завтра.
— Гражданин Белый? — непонимающе нахмурился Бэйн. — Я думал, нас доставят к Гражданину Голубому.
Раб пожал плечами.
— Возможно, Гражданин объяснит вам, что к чему. А пока отдыхайте.
Этим разговор и закончился. Как понял Бэйн, Протоном управляли граждане, чьи поступки либо мотивы рабам не дозволялось ни обсуждать, ни оспаривать. Он досадовал на задержку в поисках своего двойника, но знал, что поделать ничего нельзя. Они здесь были пленниками.
Зато он остался с Агапой, что виделось юноше достойной компенсацией. Теперь они могли пообщаться без отвлекающего его чувства вины и посторонних мыслей.
Они направились в местную столовую, и Агапа заказала себе очередной энергетический напиток. Бэйн обнаружил, что не голоден: не из-за напряжения или сильной усталости, а потому, что механическое тело не нуждалось в еде. Поэтому он просто наблюдал, как она принимает пищу, что само по себе являлось замечательным зрелищем.
Затем им захотелось в спальню.
— Наконец-то я смогу всё тебе показать, — напомнил он, хотя и был несколько потрясён её пищеварительным процессом. Но ведь Агапа его предупреждала. — Там будет достаточно места.
— О, Бэйн, мне так хочется познать всё лично! — глаза девушки вспыхнули. — Но я так долго продержалась на ногах, а на часах уже после полуночи… не думаю, что окажусь в силах долго сохранять этот облик. Боюсь, я растаю на самом интересном месте.
Бэйн вынужден был признать, что это было бы неловко.
— Тогда отдохни; мы можем посвятить этому утро. — В глубине души он испустил вздох облегчения. Как он уже говорил Агапе, в переменах внешности на Фазе никто не видел ничего особенного. Вот только её случай отличался от всех его прежних наблюдений.
— Вряд ли тебе понравится, как я сплю, — озабоченно произнесла девушка. — Я вернусь к своему естественному обличью.
— Твой природный облик не обеспокоит меня, — заверил её Бэйн, искренне надеясь, что говорит правду. — Но чем мне заняться во время твоего сна? Это тело не ведает усталости.
— Подключись к компьютеру, чтобы развлечься или узнать что-нибудь новое, — посоветовала Агапа. — Я покажу тебе, как.
Скоро Бэйн очутился перед экраном, внутри которого мелькали движущиеся трёхмерные картинки. Он нашёл их завораживающими, почти как магию — впрочем, почему почти? Он мог заставить картинки меняться, когда хотел.
Бэйн велел экрану поведать ему историю Протона. Юноше хотелось узнать, что произошло здесь после разделения двух миров. От отца он знал, что когда-то допускалось вполне свободное прохождение из мира в мир; и у каждого постоянного обитателя одного из миров существовал досконально повторяющий его двойник в другом. Стайл пересёк границу после смерти Голубого Адепта и занял его место в Голубых Владениях. Но его двойник не погиб полностью; он, в свою очередь, занял тело Стайла на Протоне — как и его новый дом. Стайл оживил тело голема, которое было в точности подобно настоящему. В те дни такая могущественная магия ещё не считалась невозможной. До тех пор, пока не исчез её источник — камень фазит; половину его перенесли на Протон, во имя создания тонкого, но поистине необходимого баланса между мирами. Тогда магия и утратила большую часть своего могущества. Миры больше не пересекались — соответственно, никто больше не мог переходить из одного в другой.
Всё это Бэйн знал и так. Ему не доставало познаний в области дальнейшей судьбы Протона. Ввиду непредвиденной задержки, юноше не захотелось упустить подходящий случай для восполнения пробелов. Тем более, информация наверняка заинтересует отца.
Однако получение необходимой информации оказалось намного более сложной задачей, чем он себе представлял. Такого изобилия данных Бэйн не ожидал! Когда он запросил «историю Протона», диктор стал зачитывать текст и показывать картинки, отсылающие юношу к самому открытию планеты, которое произошло четыре столетия назад при помощи посланного Империей Земли исследовательского корабля. Земля — ещё один прекрасный мир, весьма напоминавший современную Фазу. Но на ней уже обитали существа, подобные людям, включая и нескольких настоящих людей. Это означало, что между ними уже устанавливался контакт. Поскольку в космос отправляли экспедиции и раньше, и не все из них докладывали об обнаруженных планетах, последовал вывод, что одни из первых колонизаторов вполне могли поселиться в новом мире, а их потомки — забыть о своём происхождении. Что, надо полагать, случилось сотни лет назад.
И только потом оказалось, что у планеты есть двойник. Благодаря магии, которая, как утверждал диктор, конечно же, была невозможна…
— Невозможна! — фыркнул Бэйн. — Идиот!
Диктор послушно оборвал рассказ на полуслове.
— Новые указания? — осведомился экран.
— Ограничься последними двадцатью годами, — приказал Бэйн, решив не спорить с тем, кого не до конца понимал.
Но даже так информации оказалось больше, чем он мог переварить. История предстала его глазам не простым и прямым повествованием, а сложной чередой событий. Одни граждане утрачивали свой статус; их место заступали другие. Добывание протонита, ключевого ресурса планеты, претерпело значительные изменения после того, как в силу вступили предложенные Гражданином Голубым директивы.
Гражданин Голубой!
— Покажи мне его! — воскликнул Бэйн.
Перед ним предстал отец Маша. По всей видимости, он обладал большим количеством денег и власти, чем любой другой Гражданин, поэтому и заставил их к себе прислушаться. Его брак с Шиной, человекоподобным роботом женского пола, произвёл фурор. Он потребовал, чтобы наделённые сознанием роботы получили статус рабов. Позже он повторил требование для наиболее продвинутых андроидов и гуманоидных киборгов. Каждый такой шаг оспаривался враждебно настроенными гражданами. Тем не менее, совсем недавно отец Маша сделал то же самое для инопланетян: разумных существ, которые могли принимать человеческое обличье и проводить время среди людей на равных — если говорить об интеллекте и основах общения.
— Агапа, — пробормотал Бэйн, наконец-то понимая её положение в обществе.
Экран услышал его.
— Агапа, — повторил он, показывая изображение. — Разумное существо с планеты Моэба, первая представительница этого вида, принимающая участие в Экспериментальном Культурном Проекте.
— Я не к тебе обращался. Только комментировал, — пояснил Бэйн. Экран вернулся к предыдущей теме, описывая деяния Гражданина Голубого на Протоне за последние двадцать лет. Список впечатлял; в течение этого периода на планете произошло больше перемен, чем за двести лет до него. Экспериментальный Культурный Проект предназначался для того, чтобы разнообразные разумные создания влились в людское общество без обычно сопутствующего подобным процессам давления извне. Обычные рабы по достижении совершеннолетия начинали работать на граждан и являлись практически их собственностью. Эксперименталов избавили от рабства; они могли работать на сам Протон, без дополнительных требований. Таким образом, инопланетянам дозволялось делать всё, что они пожелают, в их собственном ареале обитания. За его пределами им приходилось наблюдать за настоящими людьми — гражданами, и не вмешиваться в деятельность рабов.
— Но какой в этом смысл? — изумился Бэйн. Он знал, что гости извне не продержались бы долго на Фазе, и сомневался, что их ждёт лучшая участь на Протоне.
— Смысл в том, чтобы отличающиеся виды могли успешно влиться в человеческое общество, — отозвался экран. — Если результат будет положительным, за первыми гонцами последует весь вид. Межвидовые различия аннулируют, оставив лишь разницу между статусами рабов и граждан. Машины и инопланетяне обретут равный доступ к привилегиям общества Протона.