Она пошла шагом, затем — рысцой, потом припустила галопом. Теперь они летели, как ветер, стремительно оставляя за собой километр за километром. Она скакала прямо на юго-запад, направляясь к Пурпурной Гряде. Всё, что требовалось от Маша, — держаться.
Она принялась наигрывать на роге: чарующая музыка, чей ритм вторил перестуку Флетиных копыт. Маш обрадованно подхватил мелодию. Его отец отличался тонким слухом; к тому же, музыка являлась частью Игр, поэтому Маш умел играть на нескольких инструментах и научился хорошо петь. Будучи машиной, проблем со звучанием он не имел, но его голос и без того отличался особенной чистотой и ясностью. Тем более, что Маш всегда считал музыку одним из лучших способов приблизиться к иллюзии жизни и настоящих чувств. Разумеется, теперь он и в самом деле был жив, и это тело обладало почти таким же великолепным голосом, как его собственный. Поэтому он продолжал напевать, сначала вторя Флете, затем — импровизируя ей в тон. Для единорогов, если он верно понял, игра на роге и бег были неразделимы. Маш знал и то, что их совместное исполнение можно было считать истинным искусством, поскольку оба они были невероятно хороши в музыке. Несмотря на спешку, он находил в этом редкое удовольствие.
Прошёл час, а она всё неслась со скоростью, которой не удалось бы набрать ни одной лошади. Утончённая музыка сменилась более однообразным, но целеустремлённым напевом. Тело Флеты потеплело, однако она не вспотела. Вместо этого, к удивлению Маша, из-под её копыт при соприкосновении с землёй полетели искры. Она избавлялась от жара через копыта!
К вечеру они уже были у подножия горной цепи. Теперь, наконец, Флета замедлилась. По её движениям Маш понимал, насколько сильно она устала; они преодолели расстояние, по меньшей мере, в триста километров без передышки. Мелодия угасла, сейчас для бега Флете требовалось больше сил. В конце концов она остановилась, и юноша спрыгнул. Его руки, ноги и всё между ними — всё взмокло. Он обучался верховой езде без седла для Игр, но скачки никогда не были столь долгими и экстремальными.
Путники очутились возле рощицы с фруктовыми деревьями — надо полагать, не случайно.
— Отдохни, Флета! — обратился к своей спутнице Маш. — Я принесу нам еды!
Она не стала спорить. Превратившись в девушку, шагнула к ближайшему дереву и без сил упала наземь.
Маш набрал фруктов и отыскал поблизости источник воды. Отличное место для отдыха!
Затем он услышал какие-то звуки и спрятался за толстым стволом.
Это были гоблины: угрюмые карлики в половину его роста с огромными уродливыми головами и такими же диспропорциональными конечностями.
— Вот дерьмо! — пробормотал один, когда они брели мимо дерева, за которым укрылся Маш, по едва заметной лесной тропе. — И здесь ни следа единорогов!
— Всё равно надо проверить, — отозвался другой.
Всего Маш насчитал шестерых. Его они не заметили; вообще-то и не искали. Для отряда гоблинов это задание было очередным поручением, смысла в котором они не видели. Юноша расслабился.
— Эй, я что-то вижу! — воскликнул вдруг гоблин.
Живое сердце Маша с силой выстрелило в рёбра. Неужели его всё-таки заметили?
Нет, они удалялись. Он снова испустил вздох облегчения.
— Куколка! — крикнул гоблин.
Они обнаружили Флету!
— Проклятье, это нимфа! — проворчал другой. — Спит под деревом.
— Ну, так давайте с ней позабавимся!
— Это не нимфа, — прервал его третий. — Видишь бляшку на её лбу? Это единорог!
Флета проснулась и попыталась вскочить, но враги уже окружили её, хватаясь за руки и ноги.
— Держите её рог! — выкрикнул предводитель. — Так она не изменится!
Скрюченная рука гоблина опустилась девушке на лоб, накрывая уменьшенный рог. Сородичи уродца гроздьями повисли на её ногах. Флета боролась, но усталость не позволила ей одержать верх.
Маш замечал всё это фрагментами; он уже мчался ей на помощь, вытаскивая на бегу топор. Слишком занятые своей пленницей гоблины его не видели.
— А теперь, кобылка, скажи нам, где этот лоботряс, или мы хорошенько с тобой позабавимся, — обратился к девушке вожак, задирая подол её плаща. — Вам, животным, такие вещи не особо по вкусу, а?
Лоб Флеты зажимала грязная ладонь, но её глаза оставались открыты, и она видела, как к ним приближается Маш.
— Нет! — крикнула она. — Не так!
Но Маш уже не мог затормозить. Его топор опускался прямо на голову предводителя. Гоблин взглянул вверх, но опоздал; острие погрузилось в его лицо, рассекая нос.
Гоблины не были трусами. Отпустив Флету, они всем отрядом кинулись на нового противника. Прежде, чем Маш занёс топор снова, четверо гоблинов уже схватили его за руки и за ноги. Они отличались удивительной силой; мгновение спустя он уже был распростёрт на земле.
Вожак, несмотря на рану, поднялся на ноги. Его нос исчез, однако он оказался единственным, что пострадало.
— Это он! — воскликнул гоблин. — Тот, кого мы ищем!
Маш сражался изо всех сил, но гоблины были ему не по плечу. Теперь он понимал, почему Флета пыталась его предостеречь. Она изначально знала, что ему с этими карликами не справиться. Кто бы подумал, что черепушки этих уродцев такие твёрдые? Даже топор с топорища слетел! Маш точно знал, что целился вожаку в лоб. Если бы под лезвием оказалась обычная кость, она бы раскололась надвое. Вместо этого острие соскользнуло и попало в нос, нанеся врагу сравнительно небольшой ущерб. Каким образом мог обычный мужчина сражаться с такими чудовищами?
— Свяжите его, — велел вожак. — С удовольствием бы слопал его глаза, но приказ есть приказ. Адепт желает получить его целым и невредимым. Пора заняться животным. — Он огляделся, встревожившись. — Кто её держит?
— Я! — выкрикнул шестой гоблин. Но, несмотря на то, что его ладони по-прежнему покоились на лбу Флеты, аннулируя магическую мощь её рога, теперь её руки и ноги освободились.
Девушка улыбнулась. Протянув руку, она стряхнула с себя узловатые пальцы и выпрямилась. Может, гоблин и сильнее её, но удерживать руки на месте, когда она движется, весьма затруднительно. Ему требовалось больше рук. Через мгновение её лоб тоже был свободен.
Флета испарилась. На её месте порхала колибри, и её еле слышное жужжание звучало очень сердито. Птичка устремилась к предводителю гоблинов.
Один из державших Маша гоблинов обидно расхохотался, не веря, что такое крохотное создание способно кому-либо из них навредить. Однако смех резко оборвался, когда в лицо вожака врезалось копыто единорога. Птица обернулась им посреди полёта.
Длинный рог проткнул голову гоблина насквозь.
Затем Флета подняла голову и, стряхнув мёртвого противника на траву, обернулась к тем, кто удерживал Маша. Те уже разбегались прочь. Может, их черепа и могли противостоять грубому топору Маша, но рог единорога — другое дело! Мгновение спустя в поле зрения не осталось ни одного гоблина.
Флейта заиграла на флейте. Из рога сочилась кровь. Она встала рядом с Машем и склонила голову.
Повторного приглашения не потребовалось. Он взобрался на её спину, и они поскакали прочь. Очевидно было, что гоблины быстро разнесут весть о местонахождении добычи и, дождавшись подкрепления, вернутся. Маш искренне жалел утомлённую Флету, которой пришлось продолжить путь без отдыха, но они нуждались в другом укромном местечке.
А существовало ли оно? Рассеявшиеся по лесу гоблины — это плохо. Но рыскавшие над открытыми полями и лугами гарпии — ещё хуже. Сейчас уже стемнело, но что их ждёт утром?
Флета направлялась прямо на юг, к изгибающимся там Пурпурным Горам. Машу не оставалось ничего другого, кроме как положиться на неё. Но он чувствовал её усталость; сейчас ей вообще не следовало скакать!
Так или иначе, с этим он ничего поделать не мог. Пришлось держаться за гриву надеяться на лучшее.
Тем временем его мозг продолжал анализировать то новое, что Маш сегодня узнал: единорог не мог видоизмениться, если кто-то прикрывал его рог. Таким образом их и брали в плен или даже насиловали, несмотря на всё их могущество. Если путники вновь окажутся в подобной ситуации, задачей первостепенной важности для него станет убрать того, кто будет держать Флету за рог, чтобы высвободить её магию. Знал бы раньше, так бы и поступил. Следовало броситься на гоблина у её головы и мгновенно оттащить его.
Но было и ещё кое-что: гоблины подтвердили, что их заказчиком был Адепт. И что Бэйн им требовался в качестве пленника, а не трупа. Это означало, что их прежние догадки насчёт уничтожения лишённого своего могущества Бэйна были ошибочны; Адепт строил другие планы.
Чего он мог желать? Маш был слишком плохо осведомлён о жизни на Фазе! Без Флеты он бы уже умер, и не единожды. Он учился магии, но творимые юношей заклинания считались лишь жалким подобием магии Бэйна. Даже в качестве пленника он не представлял собой ценность. Он был просто не тем человеком.
Маш покачал головой. Он не видел в этом никакого смысла. Тем не менее, сдаваться враждебному Адепту в плен не хотелось!
Флета замедлила бег. Маш боялся, что от крайнего утомления, но обнаружил, что дело в местности: пологая равнина кончилась, они очутились на горном склоне.
— Я пойду пешком! — быстро сказал он. — Ты и так уже нас спасла!
Она не возражала. Маш скользнул вниз. Вокруг сгустился мрак, и свет шёл только от трёх лун с неба. У Протона их насчитывалось семь, что означало то же количество спутников и у Фазы. Как правило, одновременно можно было увидеть не все. Большинство блистали серебром, но одна из лун была синей. Впрочем, она редко показывалась.
Флета превратилась в девушку и пошла впереди, показывая путь. Маш поразился тому, насколько хорошо она знала свой мир, даже самые дальние его уголки. Должно быть, она посвятила исследованиям немало времени! Он последовал за своей спутницей, втайне любуясь ею со спины, хотя и знал, что она создала это обличье сама; естественно, Флета не выбрала уродство.
Она вдруг споткнулась. Маш поспешил настичь её, чтобы обнять за талию и поддержать, но девушка бессильно осела.