— Какой вкусный гребешок! — облизнувшись, восхищённо воскликнула она. Затем спохватилась: — О… прошу прощения за свои манеры. Ты хотел съесть его сам?
— Нет, приятного аппетита, — запоздало пожелал Маш. — Я намеревался сотворить расчёску.
— Она где-то в сумке завалялась. Проверь.
Гарпии носили сумочки? Маш послушно разыскал её и заглянул внутрь, где обнаружил коллекцию цветных камушков, чёрствый ломоть хлеба, дюжину желудей, большой ржавый ключ, два крупных красных пера, сливовые косточки, фрагмент зеркала, скелет маленькой змейки, три осколка чего-то глиняного и старый гребень с редкими зубьями.
— Твою голову сначала придётся вымыть, — решил он, бросив ещё один взгляд на её космы. — Это возможно?
— Почему бы и нет? Я не прочь поплескаться. С прошлого купания прошло уже много времени, — откликнулась Феба. Облизав когти — очевидно, собственный яд не причинял организму гарпий вреда, — она тяжело снялась с места и, неуклюже хлопая крыльями, полетела в сторону источника. Затем, сложив крылья прямо в воздухе, ринулась вниз и солдатиком вошла в воду. Источник возмущённо запротестовал, выплеснув вверх и в стороны изрядное количество жидкости.
Так вот как они купались! А ведь Маш с Флетой утром из этого источника пили. Внезапно он ощутил приступ дурноты.
Феба вынырнула. На мгновение, пока на поверхности виднелись лишь её голова и грудь, она показалась обычной человеческой женщиной. Затем гарпия распростёрла крылья, взмыла вверх, и эффект угас.
Она грузно плюхнулась рядом с ним, окатив холодными каплями с перьев.
— Теперь я чиста! — объявила гарпия.
Ага, а как насчёт воды в источнике?
Маш взял гребень и принялся расчёсывать её волосы, медленно продираясь сквозь мини-джунгли. Но что ещё ему оставалось делать в ожидании Флеты?
Постепенно спутанные пряди распрямились, и, высыхая, заблестели так же, как оперение — с металлическим отливом. Солнце с удовольствием пускало на них зайчики.
— Ты поистине великий колдун! — воскликнула Феба, поглядевшись в зеркальный осколок.
— Я пытался наколдовать гребень, — напомнил ей Маш. — Но меня всегда постигают неудачи.
— Однако магия подвластна тебе!
— Не так, как телу, которое я временно занял. По сравнению с ним, я всего лишь маг-недоучка.
— Вся магия, помимо принадлежащей оборотням и подобным им созданиям, особенная!
— Ну, тот, второй, — Адепт.
Она в страхе отпрянула от него.
— Адепт!
Маш улыбнулся.
— Не переживай. Я-то сам не Адепт, а просто неуклюжий подражатель.
— Вот почему тебя ищут! Сегодня неуклюжий подражатель, завтра — настоящий Адепт.
Маш задумался.
— Ты, и правда, так считаешь?
— Как же иначе? Они знают, что обязаны полонить тебя сегодня, дабы ты не уничтожил их завтра.
— Но почему лишь пленить, а не убить?
Гарпия пожала крыльями.
— Сие неведомо мне. Но ты весьма необычное создание, и магия — внутри тебя.
— Наверное, мне стоило просто заколдовать твои волосы, не тратя времени на расчёсывание.
— Возможно. Расчёсывание волос гарпии — лишённое смысла занятие. Так думают все гарпии.
Маш поразмыслил. Затем начал насвистывать знакомую мелодию, чтобы усилить магию, и пропел: — Хочу, чтоб её локоны вились во все стороны.
Вокруг головы Фебы образовалось облачко. Когда оно рассеялось, Маш испустил горестный вздох.
Волосы гарпии теперь напоминали парик ведьмы на Хэллоуин. Угловатые и извивающиеся, словно щупальца, кудри торчали во всех возможных направлениях.
— Кажется, я опять облажался, — простонал он. Феба полезла в сумку и достала оттуда фрагмент зеркальца. Она уставилась на своё отражение.
— Великолепно! — в восторге каркнула гарпия. — Лучше не придумаешь!
Маш оторопел.
— Тебе нравится?
— Я прекрасна! Даже не предполагала, что сие возможно! — Феба горделиво выпрямилась, и черты её лица поразительно разгладились, а грудь красиво приподнялась. Сейчас она действительно выглядела привлекательной женщиной.
Маш решил удалиться, оставив гарпию любоваться собой. Вернувшись в гнездо, он улёгся на ветки и снова задремал.
К следующему утру они были готовы возобновить путь. Полёты в небе и поиски на земле, кажется, прекратились, и они чувствовали себя в большей безопасности, чем раньше. Маш с Флетой поблагодарили гарпию за гостеприимство.
— Это мне стоит вас благодарить, — признательно проскрипела Феба. — Одна из вас исцелила мой хвост, а другой — превратил мою голову в настоящее чудо! — Она сунула нос в сумочку и достала оттуда одно из перьев. — Если я вам понадоблюсь, сожгите перо. Как только почую запах дыма, примчусь тут же, где бы вы ни были.
— Спасибо тебе, Феба, — с благодарностью отозвалась Флета, пряча перо в складках своего плаща.
Путники направились по крутому откосу вверх. Теперь, при свете дня, они продвигались быстрее, тем более, что Флета успела отдохнуть и прийти в себя. Она прямо-таки летела вперёд; Машу приходилось прилагать усилия, чтобы не отстать.
К полудню они достигли перевала, который оказался лишь подножием другого, более высокого пика, чья вершина виднелась южнее. Они остановились перекусить росшими поблизости фруктами.
— На Фазе столько всего вкусного! — изумлялся Маш. — Куда бы мы ни пошли, деревья со съедобными плодами растут везде.
Флета фыркнула — почти как единорог, хотя в этот момент пребывала в человеческом обличье.
— Плодовые деревья вовсе не так широко распространены; я просто нахожу их по запаху.
— Оу. Ну, я всегда знал, что лучше мне держаться рядом с тобой.
Девушка рассмеялась, потом внезапно опечалилась.
— Над моей головой уже сгущаются тучи, — с грустью предупредила она. — Боюсь, что вскоре я буду вынуждена покинуть тебя… на время.
— Покинуть меня! — Однако на сей раз ему удалось сдержать эмоции. — Разумеется, ты не обязана оставаться со мной, Флета. Я бы никогда не стал удерживать тебя от…
— Я не хочу покидать тебя, — покачала она головой. — Но так будет лучше.
— Лучше? Почему?
Девушка открыла было рот, собираясь заговорить, но не смогла сформулировать фразу.
— Я разведаю, что вокруг, — вместо этого сказала она, обернулась птичкой-колибри и умчалась прочь.
Маш смотрел ей вслед. Что за тучи она имела в виду? В процессе восхождения Флета казалась такой живой и деятельной, полностью восстановившейся от утомительных двухдневных скачек. Следов погони на данный момент тоже заметно не было. К чему ей оставлять его сейчас, особенно, если ей этого не хотелось?
Маш ел фрукты и отдыхал, поневоле наслаждаясь окружавшей его панорамой. Конечно же, Флета всё ему расскажет — не сейчас, так позже, а пока можно и расслабиться. Здесь было здорово. Раньше ему не доводилось бывать ни в лесах, ни в горах — только в их голограммах под куполами Протона. Настоящие впечатляли куда больше. Гора постепенно уходила ввысь к югу, а сам пик скрывался где-то за облаками, насквозь пронзая их, чтобы не расплылись в стороны.
Маш осознал, что восхищал его не только пейзаж, но и получаемые при помощи живого тела ощущения. Поглощение пищи оказалось вовсе не отнимающей время помехой, как он представлял будучи роботом; вкус приносил с собой наслаждение. На Протоне механическое тело лишало Маша чувства вкуса, поскольку еда не являлась насущной потребностью для его выживания. Здесь — напротив. Даже избавление от её остатков больше не выглядело досадным принуждением; Маш успел к этому привыкнуть. Другие ощущения и вовсе были чудесными: ветер легко поглаживал кожу, от приятной усталости гудели ноги… удовлетворение от утоления жажды. Да, существование можно было назвать поистине динамичным опытом.
Флета вернулась и снова превратилась в девушку.
— Впереди славная тропа, — доложила она. — К востоку отсюда дракон, но он не выйдет на сушу из своей реки. Если мы не будем сворачивать, неприятностей от него ждать не придётся.
Маш посмотрел на неё.
— А что там с… — начал было он, но тут же передумал, решив не давить на Флету в вопросах, о которых ей трудно было говорить. — …с одеждой? Как так получается, что в образе животного ты в ней не нуждаешься, и она появляется на тебе, только когда предстаёшь в человеческом обличье? Куда она девается во время трансформаций?
Она с облегчением рассмеялась, словно ожидала совсем другого вопроса.
— Сие не тайна, Маш! Одежда присутствует на мне во всех трёх обличьях. В одном она известна, как перья, в другом — шерсть.
Всё так просто! Даже то, что пряталось в складках одежды или то, что Флета несла с собой, превращалось в оперение или шерсть.
Они снова пошли вперёд, но Флета мрачнела на глазах. Её точно что-то беспокоило.
В небольшой долине, отделявшей склон подножия горы от самой горы, девушка вдруг обернулась к нему со странным выражением голода на лице. Машу вспомнился его первоначальный страх перед единорогами, когда он ещё не знал, чем они питаются. Едва выяснилось, что те травоядны, как и лошади, он успокоился; опасения оказались безосновательными. Но теперь…
— Ты в порядке, Флета? — нервно поинтересовался Маш.
— Думаю, настало время мне тебя покинуть, — сухо сказала она. — Я надеялась проводить тебя через горы, но сие подождёт.
— Куда ты пойдёшь? — спросил он.
— К табуну, которому предназначалась до встречи с тобой.
— Я понимаю. Ты можешь идти, если хочешь! Но почему именно сейчас?
— Я должна, но вернусь через несколько дней — обеспечить твою безопасность в конце пути. Здесь тебе ничто не угрожает.
— Конечно, как пожелаешь! Но…
— Так будет справедливо по отношению к тебе, — она огляделась. — Впереди растут другие плодовые деревья. Просто не сворачивай на восток, к реке, и избегай открытых полян…
— Флета, молю тебя, скажи мне причину! Я чем-то тебя обидел? Если я стал обузой для тебя и недостаточно стараюсь…
— Вижу, объяснение неизбежно. Я должна отправиться к жеребцу, дабы он покрыл меня.
— Прямо сейчас?