— Флета привела меня сюда, — сказал Маш. — Нас преследовали посланцы враждебных Адептов.
Стайл кивнул.
— Вот почему я ничего не заметил! Они не применяли магию. Я считал, что ты развлекаешься со старой подругой, и знал, что мой сын легко справится с горсткой гоблинов.
— Мне удалось воспользоваться магией, но не слишком удачно, особенно поначалу, — сознался Маш. — Без Флеты меня бы уже захватили в плен.
— Я привела его сюда, поскольку думала, что они не будут отрезать путь к сему замку так, как в Голубые Владения, — сказала Флета. — Но я не знаю, как возвратить Маша на Протон.
— Как ты попал в это измерение? — поинтересовался Стайл.
— Я пожелал этого… и внезапно моё желание сбылось.
— Но пожелать своего возвращения ты не можешь?
Маш покачал головой.
— Не сработало.
Стайл поразмыслил.
— Где это произошло?
— На поляне рядом с болотом.
Стайл взглянул на Флету.
— На какой поляне?
Флета описала поляну подробней и добавила, что Бэйн уже бывал там несколько раз прежде, до обмена телами.
— Значит, Бэйн тоже пробовал попасть на Протон?
— Да, — ответил Маш.
— Твоё местоположение на Протоне… как оно соотносилось с точкой прибытия на Фазу?
— Они располагались в том же месте, — припомнил Маш.
— Следовательно, твоё тело находилось там же, где его? Каждое в своём измерении.
— Думаю, да.
— Должно быть, это и есть ключевой момент! Стоит только занять нужную позицию — и обмен свершится. Вероятно, Бэйн ускорил его заклинанием.
Маш ошарашенно выпрямился на стуле. Конечно же, в этом и содержалась разгадка! Внезапно она стала очевидной. Физических усилий для перемещения в иное тело не требовалось. Но едва он удалился от нужной точки, оно стало невозможным.
— Я виноват! — издал он печальный возглас. — Покинул точку обмена, и он оказался в ловушке, сам того не сознавая!
— Надо полагать, Бэйн пытается установить твоё местонахождение, — предположил Стайл. — Обладает ли он для этого нужным механизмом?
— Понятия не имею, — вздохнул Маш. — Но должен, потому что знал, куда отправляется, а я — нет. Но даже так, на Протоне обмен может не сработать.
— Ему придётся применить другое заклинание, — согласился Стайл. — Если только вы уже не настроены друг на друга. Если ты постараешься сосредоточиться на его местоположении…
— Как же я об этом не подумал! — воскликнул Маш, чувствуя себя глупцом. Он замолчал и попробовал сконцентрироваться на мысли о Бэйне. Где ты, мой двойник?
Он ощутил слабый отклик, будто эхо из далёкого далёка. Но не был в этом уверен.
— Повторяй попытки периодически, — предложил Стайл. — Я считаю, что никто не справится с данной ситуацией лучше вас самих. — Он наклонился вперёд. — Но пока обмена не произошло, нам следует обдумать и другие вещи. Состоялся контакт между измерениями, который мы полагали невозможным. Ваша обоюдная психическая связь, возможно, единственная в своём роде. Теперь я понимаю, почему за вами гнались Адепты. Они узнали обо всём первыми и собрались вновь наладить контакт с Протоном.
— Да, — согласился Маш. — Они хотят, чтобы я передавал их сообщения, и предложили за это всё, чего я пожелаю.
Стайл кивнул.
— Все мы стосковались по новостям! Но ты… Если ты — сын моего двойника, кто твоя мать?
— Шина.
— Шина — лучшая и прекраснейшая из женщин, но также она является роботом. Неужели теперь роботы вынашивают детей?
— Нет. Я тоже робот, — быстро объяснил Маш.
— И всё же физически ты похож на Бэйна?
— Именно, насколько я могу судить.
— И обладаешь душой, которая сейчас пребывает здесь.
— Пока его сознание находится в моём механическом теле, — подтвердил Маш.
— Я заподозрил, что машины наделены душой, когда повстречался с Шиной, — припомнил Стайл, и его взгляд затуманился. — Кажется, теперь мы получили доказательство сему. — Он пожал плечами. — Передай своей матери, что я помню её и рад тому, что их с Голубым судьбы соединились. — Затем он покинул комнату, оставив после себя лишь деревянного голема с нетронутым тающим мороженым перед ним.
— Не очень-то ты его заинтересовал! — возмутилась Флета.
Маш улыбнулся.
— Напротив, он проявил максимум любопытства. Он похож на моего отца; не позволяет лицу отражать эмоции. Я рад, что встретил его, и уж его-то сообщение передам точно.
— Мне показалось, что Стайл вёл себя слишком сдержанно, — заметила Коричневая. — Он будет наблюдать за тобой, Маш.
— Я так и понял. — Маш взглянул на Флету. — Теперь, когда ключ к разгадке в моих руках, времени у нас осталось совсем мало.
— Да, — уныло согласилась она.
— Я обеспечу вас убежищем, пока вы пребываете здесь, — пообещала Коричневая.
Убежище и впрямь пришлось им по сердцу.
— Она всё понимает, — прошептала Флета.
— Понимает, — кивнул Маш. — Должно быть, и ей довелось испытать запретную любовь.
Впервые они провели ночь в замке, без оглядки на погоню, без страха, что их обнаружат, и это было замечательно. Они занимались любовью с отчаянием, порождённым мыслями о предстоящей разлуке.
— Но, конечно же, я не обязан всё время оставаться на Протоне, — пробормотал Маш. — Если я смог выбраться сюда однажды, получится и снова. По крайней мере, для того, чтобы повидаться с тобой.
— Верно, — в глазах Флеты вспыхнула надежда. — Если согласится Бэйн. Не ведомо мне, что на сие он скажет…
— Бэйн — хороший человек. Он на это пойдёт. — Некоторое время они лежали молча. Потом Маш заговорил опять: — Ты сказала Коричневой, что любишь меня.
— Я не имела права… — убито отозвалась девушка.
— Я уверен, что подобное случалось и раньше! Ведь животные способны принимать человеческое обличье и умны так же, как люди… Неужели единорогу, оборотню или вампиру никогда ранее не доводилось полюбить человека?
— О, да, — вспомнила Флета. — Но сия любовь выливалась лишь в игры.
— Игры… сексуальные? И ничем серьёзным они не заканчивались?
— Верно. Любовь — особенное чувство.
— Точно! И, пока я не занял человеческое тело, кажется, только и делал, что развлекал себя играми. Но теперь я чувствую, что люблю тебя, Флета, и не считаю это неправильным. Я знаю, что ты из себя представляешь, и если ты тоже меня любишь…
Она грустно покачала головой.
— Подобные связи держатся в секрете, о них открыто не говорят. Время от времени самка оборотня становится наложницей человека, и всем понятно, что она идёт на сие ради любви. Иногда животное прельщает сердца, подобно вампирше Сачеван, и люди влюбляются.
— Подобно кому?
— Сачеван. Прекраснейшая из всего своего вида. Думаю, Бэйн играл в игры и с ней. — Флета скорчила гримаску. — Но тебе с ней встречаться необязательно, — твёрдо закончила она.
— Значит, животные и люди никогда не сочетаются браком.
— Никогда, согласно правилу трёх раз, — согласилась она.
— Трёх раз? Трёх раз чего?
— Когда твой вид… или иногда другие виды… говорят о настоящей любви, один признаётся другому в своих чувствах трижды, и тогда никаких сомнений не остаётся.
— Трижды? Ты имеешь в виду, что скажи я слова «люблю тебя» три раза, ты бы мне поверила?
— Да, — кивнула девушка. — Но не произноси их, Маш. Пути назад не будет!
— Не понимаю.
— Верно, — повторила она и поцеловала его.
Утром они присоединились к Коричневой за завтраком, а затем отправились на прогулку по её Владениям. Иногда Маш приостанавливался, сосредотачиваясь на Бэйне, и ощущал того намного явственней, чем раньше.
— Он ближе! — воскликнул юноша. — Должно быть, пробирается сюда, настраиваясь на меня.
— Да, — проронила Флета, и её нижняя губка дрогнула.
Маш поцеловал девушку.
— Я вернусь!
— Я буду ждать тебя.
Они дошли до красивого сада, полного цветов всех оттенков шоколада.
— Этот цвет начинает мне нравиться, — заметил Маш.
— Они растут на лучшем удобрении в мире, — сказала Флета.
— Да? На каком же?
— На катышках единорогов.
Он рассмеялся, приняв её слова за шутку. Однако Флета оставалась серьёзной.
— Когда моя мать, Нейса, повстречалась с Коричневой, и та помогла Стайлу, единороги стали снабжать её удобрениями для сада, и он с тех пор процветает.
Это напомнило Машу о её природе. Со времени их прибытия в Коричневые Владения она не принимала своего основного обличья.
— Флета, прежде чем мы расстанемся, ты не…
Она вопросительно взглянула на него.
— Ты не сыграешь для меня мелодию? Твоя музыка восхитительна.
— Но для этого…
— Что плохого в твоём естественном облике?
Она заколебалась. Очевидно было, что Флета предпочитала общаться с ним, когда выглядела, как настоящая девушка. Затем она пожала плечами и обернулась сама собой, с отливающей чернотой шерстью и в золотых носках. Из рога зазвучала приятная мелодия, которая вскоре разделилась надвое; в напеве присутствовали и высокие, и низкие ноты одновременно. Как у неё получалось издавать звуки сразу двух разных инструментов, Маш не понимал. Надо полагать, и здесь не обошлось без магии. Возможно, высокие ноты исходили из самого кончика рога, а низкие — из его более широкой основы. Но музыка поистине пленяла. Он всегда будет помнить и её красоту, и музыкальность.
Закончив, Флета снова превратилась в девушку.
— Ты ценишь во мне лишь мою мелодию, — поддразнила она его.
— Я бы ценил тебя не меньше, если бы… — Маш огляделся в поисках подходящей метафоры. Они стояли неподалёку от круглого пруда, в грязи которого раздували зоб толстые коричневые жабы. — …твой рог звучал, как лягушачье кваканье.
Она рассмеялась, однако из пруда донеслось сердитое кваканье: его слова услышали и сочли оскорбительными. Мгновение спустя на них смотрели уже все обитательницы пруда.
— Похоже, здесь нужно следить за тем, что говоришь, — сказала Флета, подавляя смешливое фырканье в лошадином стиле.
Маш был поражён. Ему и в голову не приходило, что жабы могут понимать человеческую речь.