— Да. Но не больше. Малейшее промедление…
— Мы будем за тобой наблюдать. — Ну, Маш просил довериться машинам. Придётся так и поступить.
Машины отнесли её на станцию водоснабжения. Сюда поднимались подземные трубы из пещер, где хранилась жидкость Протона. Следуя их инструкциям, Агапа растеклась в лужицу, чтобы проникнуть в указанный резервуар, затем собралась в некое подобие медузы и, помогая себе щупальцами, поплыла к выводной трубе. Очистительный механизм временно приостановили, чтобы её не разорвало на части: экран первоначальной фильтрации был отодвинут в сторону на необходимое расстояние. Как только Агапа протиснулась мимо него в трубу, помпа вновь заработала, и вода вокруг неё заструилась. Теперь она плыла под купол Драдома, который находился к югу от Пурпурных Гор.
Вода была холодной. О таком неудобстве Агапа не подумала; она принадлежала к числу теплокровных жизненных форм, и холод мог убить её, пробудь она в воде достаточно долго. Агапа быстро собралась в шар, заключая важное для сохранения жизни тепло внутри себя. В более плотном состоянии она бы немного подвигалась для выработки тепла, но при консистенции желе подобные трюки не представлялись возможными.
Холод сковал её наружный слой и подбирался к ядру. Она поняла, что не справится; прошло менее часа, оставалось ещё три. Может, машины и должны были за ней наблюдать, но это означали, что они ждут Агапу на станции прибытия — в Драдоме, а туда она доберётся слишком поздно.
Выбраться из трубы она не могла; та была неимоверно тесной и без единого отверстия; протечки на Протоне считались недопустимыми. Но даже если бы Агапе удалось найти побочный кран, провернуть его и вылиться наружу, где бы она оказалась? Где-то между станциями, на пустошах Протона, или вообще под землёй. Вряд ли она бы там выжила.
Пришлось бы ей принять форму рыбы и плыть обратно в резервуар — поведать обо всём машинам до того, как наступит смерть. А им, в свою очередь, понадобилось бы искать другой способ побега — или нагревать воду. Агапа не испытывала уверенности в том, что они были на это способны.
Она с трудом заставила себя преобразиться в рыбу с мощным хвостом и маленькими плавниками. Ранее Агапе не доводилось видеть рыб, и она лишь смутно представляла себе их внешний вид; да и превращаться в водное существо нужды не было. Чтобы принять облик неизвестного создания, ей всегда требовались дополнительное время, концентрация и предварительная подготовка. Вот почему Агапа всегда становилась одной и той же девушкой; это было намного проще, чем придумывание нового образа. Тем не менее, ей удалось воплотить в жизнь рыбу, которая плыла хорошо и быстро.
Работая боковыми плавниками, Агапа боролась с течением, однако быстро осознала, что то было слишком сильным. Она и передвигалась-то с трудом, не говоря уже о скорости. Усилия согрели её тело, но течение неумолимо несло небольшую рыбку назад.
Согрели? Вот и ответ! Ей не требовалось покидать трубу; барахтаясь против течения, Агапа сохраняла необходимое тепло внутри себя.
Она развернулась и вновь поплыла. Не слишком усердно — только поддерживая нужную температуру тела. Теперь Агапа знала, что уложится в назначенный срок, и прибудет в полном порядке.
Потом ей стало не хватать кислорода. Прилагаемые усилия истощили её запасы. Агапа снова угодила в беду.
Немедленно прекратив плыть, она замерла, сохраняя остатки воздуха. Однако вред уже был причинён; что же делать?
Агапа находилась в воде. Разве та не содержала в себе кислород? В каком-то смысле вода из кислорода и состояла! Если бы только удалось его извлечь…
Она принялась за работу над образом рыбы, формируя жабры. Они показались Агапе более простым вариантом лёгких, которыми она пользовалась в облике человека, не особо сложные для воспроизведения. Пропустив туда воду, она обнаружила, что жабры остаются неподвижными, и поняла: действовать они будут только в процессе плавания. Так и получилось. Стоило Агапе поплыть, она задышала. Не так хорошо, как с лёгкими, поскольку сымитировала жабры довольно топорно, но жить было можно. Плавание отнимало меньше энергии, чем ходьба по земле; в результате Агапа потребляла меньше кислорода, но в большом его количестве и не нуждалась.
Ещё через час вода стала теплее. Очевидно, теперь трубы проходили под самой поверхностью Протона — а может, и над землёй. Они располагались ровно или слегка изгибались, помогая течению, однако сам источник пробивался из-под земли в горах, а сейчас Агапа была где-то посреди равнины. Солнечные лучи нагревали трубы, повышая температуру. Это решило проблему холода; теперь, пополнив запасы кислорода и более не испытывая нужды в плавании для генерации тепла, она могла вновь собраться в мяч и позволить течению нести себя дальше.
Так она и поступила, и провела следующий час с комфортом. Однако температура воды продолжала подниматься, и Агапа начала беспокоиться. Жара оказалась ничем не лучше холода; даже хуже, поскольку для смерти амёбы достаточно было повысить обычную температуру её тела всего на несколько градусов. Если от холода можно было спастись при помощи разных ухищрений, то как ей охладиться, оставаясь в кипятке? Угроза Гражданина сварить её в котле привела Агапу в смятение; она бы умерла за считанные минуты. А сейчас…
Она проанализировала ситуацию. Шёл уже четвёртый час плавания, и Агапа приближалась к месту назначения. Вода нагревалась медленно. Если полностью расслабиться, возможно, ей удастся доплыть до того, как жидкость станет слишком горячей. Данный выход из положения казался не только лучшим, но и единственным.
Агапа обнаружила, что вода внизу трубы немного прохладней, чем в верхней её части. Она сформировала из своего тела подобие угря и опустилась так низко, как только могла, практически прижавшись ко дну. Это помогло.
Температура воды понизилась. Должно быть, данный участок трубы находился в тени. Какое облегчение!
Неожиданно раздалось постукивание. Агапа насторожилась: сигнал! Через мгновение её поднесло к развилке. От более широкой трубы отходила мелкая, и постукивание звучало оттуда. Агапа устремилась в ответвление, которое заканчивалось краном. Протиснувшись туда, она очутилась в раковине под присмотром испытательной машины.
Агапа сформировала глазное яблоко, чтобы получше разглядеть окружающую её среду. Рабов здесь не было; за трубами наблюдали только механизмы. Отлично. Она опять превратилась в девушку.
— Отправляйся в кабинет вышестоящего, — прозвучало из динамика испытательной машины. — Прямо по линии.
Агапа посмотрела вниз и увидела ориентировочную линию, которая начиналась в центре помещения. По ней взад и вперёд ездили роботы, не отличавшиеся высоким уровнем интеллекта. Девушка послушно зашагала вдоль линии — из цеха и вдоль по коридору, — и через некоторое время подошла к нужному кабинету.
— Прими этот образ, — посоветовал ей другой робот, стоявший перед дверью в кабинет. На его экране высветилось изображение человека.
— Но… но это же мужчина! — растерялась Агапа.
— Это выходит за пределы твоих возможностей?
— Нет. — Агапа осознала, что чересчур привязалась к первоначальному женскому обличью. Она думала о себе, как о женщине, но могла играть и за противоположный пол. Вероятно, роботы хотели полностью скрыть её личность, и это был хороший способ добиться полной неузнаваемости.
Она частично подтаяла, укорачивая волосы и втягивая грудь обратно в тело, затем создала новый образ, стараясь скопировать фотографию. Сотворённая ею голограмма медленно, но верно имитировала показанного человека. В процессе изучения пениса Агапа заколебалась было, но быстро поняла, что данная деталь неизбежна. Поэтому, не без печали, она сформировала его и присоединила, куда полагалось.
— Тебя зовут Сандер, и ты направляешься к Гражданину Кумину, чтобы работать на него. На Протоне ты недавно. Избегай бесед вне этой темы.
— Я Сандер, собираюсь трудоустроиться у Гражданина Кумина, — запоминая подробности, повторила Агапа.
— Возьми воздушный шаттл до Гардома. Добравшись туда, прими свой обычный человеческий облик и отправляйся во владения Гражданина Голубого.
Выполняя указания, из отсека водоснабжения Агапа направилась к станции воздушного транспорта, которой оказалось набитое спешащими туда-сюда людьми и роботами помещение. Здесь были шаттлы, летевшие в Звердом, Гобдом, Холмдом и Гнодом; отыскав тот, что следовал в Гардом, Агапа забралась внутрь и заняла первое же свободное место, которое нашла. Прежде ей приходилось летать всего раз, и она чувствовала себя неуютно.
На палубу поднялись другие рабы, некоторые с татуировками, изображавшими их хозяев-Граждан. Сиденья заполнялись. Рядом с Агапой плюхнулась молодая женщина.
— Привет, ты с кем? — поинтересовалась она.
— Моё имя — Сандер, я лечу, чтобы стать рабом Гражданина Кумина, — осторожно отозвалась Агапа.
— О? А я — Лула, и тоже работаю на него. Меня посылали с сообщением, и теперь я лечу назад. Значит, ты на Протоне — новенький?
— Новичок, да, — согласилась Агапа.
— Значит, и правила тебе не известны.
— Нет, — Беседа нравилась Агапе всё меньше и меньше.
— Ну, лучше бы нам подружиться, раз уж мы отправляемся в одно и то же место. — Лула, сидевшая слева от Агапы, положила свою правую ладонь на левое колено Агапы и стала его поглаживать. — Ты ведь человек, не правда ли?
Агапа уразумела две вещи. Сама Лула была не человеком, а андроидом; это подразумевала её прямолинейность. И она считала человеком — мужчиной — Агапу, которой предлагала… что?
— Ну же, перестань, — продолжала Лула, принимая молчание Агапы за смущение. — Мы на Протоне, и мы — рабы. Всем безразлично, чем мы занимаемся. — Её рука фамильярно двинулась выше. — Убери руки, я сяду к тебе на колени, и когда шаттл снимется с места, мы…
— Нет! — воскликнула Агапа, резко останавливая её руку. — Я не могу…
— Оу, считаешь, что ты слишком хорош для андроида! — Голос Лулы зазвенел от ярости. — Думаешь, тебе не стоит связываться с кем попало, просто потому, что ты — человек!