— Того самого, что пропагандирует равенство андроидов, машин и инопланетных существ?
— Именно. Надо полагать, Агапа уже поведала тебе о нём.
— Верно. — Они шли вниз по коридору, который оказался под люком. Сзади доносился шум.
— Разумеется, Маш — один из них; он передал Агапе код, дабы они поняли: девушка явилась к ним с его подачи. Я никогда не пытался узнать код помощи. Важно было, чтобы Маш вырос без моего давления на его разум. Но сейчас, если мы не призовём роботов, скоро нас опять схватят.
В самом деле, в спины им уже поддувал свежий ветерок из вновь открывшегося портала, куда стремительно прыгали люди.
На бегу Бэйн обратился к недавно заполученному логическому разуму. Как ему добыть тайный код? Тот должен был сохраниться в памяти Маша… которая отсутствовала у Бэйна. Собственные воспоминания юноши прибыли сюда вместе с ним. Завеса между мирами им не воспрепятствовала. На что ещё можно рассчитывать?
Путь упёрся в тупик.
— Мы рядом с подземной станцией, используемой для перемещения запасных деталей, — сказал Голубой. — Я думал занять её и отсидеться, но доступ имеется только у машин. Граждане и рабы сюда не заглядывают. Под наблюдением она тоже не находится. Машины должны быть предупреждены, чтобы кого-то впустить.
Тяжёлый топот преследователей по коридору приближался. По звуку Бэйн определил количество: по меньшей мере, шесть человек. Вдвоём шансов справиться с врагами у них мало.
Затем ему в голову пришла дельная мысль.
— Если они приняли Агапу… — начал он. — Означает ли сие, что ей передали код?
— Поговори с одним из интеркомов, — посоветовал Голубой, кивая на установленную в стене мелкую решётку.
Бэйн заговорил в неё.
— Прими код Агапы, переданный ей Машем! — попросил он.
И решётка отозвалась.
— Принято. Чем можем быть вам полезны?
— Спасите нас от преследователей!
Панель двери скользнула в сторону, открывая транспортную капсулу.
— Входите.
Они забрались внутрь. Панель за ними закрылась вовремя: в поле зрения показался первый из преследователей. Капсула начала движение. Здесь было тесновато, поскольку для людей капсулы не предназначались, но их всё устраивало.
— Тебе удалось! — воскликнул Голубой, вновь переходя на родное наречие. — Откуда ты узнал, что они отреагируют именно так? Ты ведь на Протоне совсем недавно!
— Принцип перемещения. Послание может доставляться от одного человека к другому, и если оно действительно, его принимают. Они знали, что код Агапы по-прежнему актуален, вот я и пробудил его по описанию. Они всё поняли.
— Ты подумал о том, что не пришло в голову мне, и таким образом спас нас от погони, — поблагодарил юношу Голубой. — По всей видимости, это измерение тебе подходит! Теперь и я внесу свой грош в наше спасение. — Он обратился к передатчику внутри капсулы: — Высади нас на следующей станции, далее следуй пустым.
Капсула послушно замедлила ход.
— К чему останавливаться? — удивился Бэйн. — Они ведь продолжают гнаться за нами.
— Точно так. И в последней точке, где капсула остановится, нас встретят их сообщники.
— Ой, а ведь верно!
Капсула затормозила, и они выбрались наружу. Устройство продолжило свой путь.
— Теперь они погонятся за пустой приманкой, — довольно кивнул Голубой. — Но нам следует уходить отсюда как можно быстрей, а они будут наблюдать за всеми выходами. В любом случае, мы всё ещё пребываем под пустыней; дышать загрязнённым воздухом мне больше не хочется. Отправляемся назад.
— Назад?! — недоверчиво повторил Бэйн.
— Прямо во владения Пурпурного, — продолжал развивать тему Голубой, выбираясь из одежды. — Псевдоплоти у меня осталось мало, но достаточно для того, чтобы изменить черты лица. Мы станем рабами.
— Разве сие не рискованно?
— Не столь рискованно, сколь наш нынешний курс.
С этим утверждением не согласиться Бэйн не мог. Голубой нанёс слой псевдоплоти на его лицо, заполняя щёки и подбородок, затем проделал то же самое со своим и поправил волосы. Бэйн посмотрелся в отражающую стену и нашёл, что даже эти минимальные изменения внесли в его внешность невероятные перемены. Голубой был поистине хорош в превращениях!
Беглецы сели в капсулу, двигавшуюся в противоположном направлении. Во время поездки они беседовали, и Бэйн чувствовал, что этот человек вызывает у него всё большую симпатию. Голубой был более открыт, чем отец юноши, и менее сдержан в словах. Он действительно научился терпимости; в его присутствии Бэйн совершенно забывал о том, что является роботом.
Они вышли у владений Пурпурного. Это была самая большая станция, отсюда передавалось множество вещей. Каждый из них поднял коробку и перенёс её со станции внутрь купола.
Там царила полная неразбериха. Оказалось, что Гражданин успел обжечься и оконфузиться; в данный момент он проходил курс лечения. Управляющий пребывал в ярости, которую вымещал на подчинённых. Увольнения были в самом разгаре. Всё это Бэйн с Голубым узнали, просто слушая разговоры, пока шагали по коридорам.
Свои коробки они донесли до станции перемещения рабов. Там, дождавшись своей очереди, путники сели на один из колёсных шаттлов, продолжая держать коробки на коленях. Никто ни о чём их не спрашивал. Шаттл заполнился другими рабами, которые ехали по своим делам, и снялся с места. Покинув купол, он покатился по песку по направлению к крупнейшему городу — Драдому.
Таким лёгким способом они и выбрались на свободу. Затем, оставив коробки в шаттле, который всё равно должен был вернуться во владения Пурпурного, подошли к телефону, и Голубой позвонил Шине.
— Приезжай за нами, — с усталой улыбкой сказал он в трубку.
За ними прилетел частный корабль. Недавние пленники взошли на борт, и кораблик взмыл под облака. Ремни расстегнулись, предоставив им свободу действий. Потом открылся передний отсек, и к новым пассажирам присоединились Шина с Агапой.
Бэйн не помнил себя от счастья. Внезапно девушка снова очутилась в его объятиях, он обнимал и целовал её, а она плакала от радости. Затем, смутившись чужих глаз, они прекратили это и обернулись.
— Садитесь, — пригласил их Гражданин Голубой, облачаясь в голубое одеяние, принесённое Шиной. Те послушно уселись.
— Какое-то время назад мы с женой обратили внимание на то, что наш сын недоволен своей жизнью, — начал Голубой. — Он — продукт наших самых продвинутых технологий. Его схемы более совершенны, чем Шины. Его мозг по всем стандартам уподобляется живому мозгу настолько, что мы уже не видим разницы.
— Она очень маленькая, — согласился Бэйн.
— Но он существовал, а не жил, подобно живым организмам, как сам того желал. Этого мы ему дать не могли — до тех пор, пока он не связался с тобой. Теперь он испытает и это состояние. Думаешь, он захочет вернуться?
— Нет, если любит Флету, — ответил Бэйн.
— Ты нам нравишься, Бэйн, — продолжал Голубой. — Мне не удавалось зачать сына до того, как я прибыл на Протон. С моей стороны брак с Шиной не был жертвой. Лаборатория стала единственным способом решения моей проблемы бесплодия. И я доволен Машем. Но мне всё ещё иногда хочется иметь настоящего сына на Фазе. Моя неспособность к оплодотворению разрушила отношения с твоей матерью, Бэйн. Наша любовь оказалась словно под давлением извне. Голубая Леди отчаянно нуждалась в ребёнке. Теперь я вижу в тебе сына, который мог бы быть моим.
Голубой замолчал.
— Он пытается сказать, — заговорила Шина, — что если ты, Бэйн, останешься на Протоне, мы станем тебе такими же родителями, как и Машу. Если пожелаешь жениться на Агапе, мы тебя поддержим.
— Но вы же меня совсем не знаете! — возразил Бэйн, обращаясь к ним обоим.
— Ты — дитя моего двойника, задержавшееся в чужом теле, — откликнулся Голубой. — На Фазе тебя растили, как начинающего адепта. Ты пришёл на Протон, как я когда-то. Я думаю, что знаю тебя достаточно. Если ты захочешь остаться и готовиться к получению Гражданства, добро пожаловать.
Бэйн знал, что подобное предложение должно его ошеломить. Но это тело обладало лучшим контролем над эмоциями, чем его собственное. Он просто оценил преимущество, которое обретёт в таком случае, и вопросов не возникло.
— Я не против, — решил он. — И мой двойник тоже будет доволен.
— Подозреваю, что он уже доволен, — сказал Голубой. — Но не стоит оставлять место сомнениям. Свяжись с ним, обменяйся телами, и пусть каждый примет решение, удостоверясь в том, что оно — наилучшее. Между вами в любом случае должен сохраниться контакт. В этом мы согласны с враждебно настроенными гражданами. Возможность восстановить связь миров слишком важна, чтобы её утратить. Вот только выгоду от контакта мы видим не в том, в чём её усматривают они. Ставки огромны. Любой, кто получит доступ к компьютеру Оракула и Книге Магии, способен будет влиять на жизнь сразу двух миров. Пока это невозможно. Обладая таким могуществом, я бы мог завершить интеграцию различных видов в общество Протона, а позже — и совсем уничтожить феодальное рабство. Обладая такой мощью, граждане-враги могли бы обратить в прах всё, чего я добился за двадцать лет и низвести на самое дно общества роботов, киборгов, андроидов и инопланетян.
Бэйн взглянул на Агапу.
— Этого никогда не произойдёт! Для тебя я буду стараться изо всех сил, — пообещал он девушке и поцеловал. В дальнейшем обсуждении темы нужды не возникло.
— Однако… — вздохнул Голубой, и Бэйн почувствовал, как по спине пробежал холодок. Как и его отец, тот намеревался сообщить что-то неприятное; юноша это предвидел. — Существуют определённые проблемы.
— Без них не обходится никогда, — помрачнел Бэйн.
— Мой путь здесь, в измерении Протон, нелёгок, — признался Голубой. — Прогресс набирает ход медленно, а оппозиция стремится воспрепятствовать каждому моему шагу. Граждане запрещают любую техническую новинку, дабы расстроить мои планы до того, как соберётся Совет. За двадцать лет мы пришли к считанному количеству компромиссов. Я бы хотел запустить множество программ, если бы только мог, но пока удался лишь Экспериментальный Проект. Б