как-то почта приходит? В кирку?
— Ой дуралей! — взвыл Торфу. — Так то же пророчество Первого шамана! А он в своем пророчестве видел уже свершенное, потому и писал, как об уже случившемся! Жаль только, в пророчестве ничего о моем заточении! Знал бы заранее, не соблазнился бы грудями наливными да зубами божественно-жемчужными, а послал Азовку в Бездну сразу!
— Короче, — начал я подводить итог рассказанному, — есть некое отродье Бездны, заселившееся в аватар Азовки, верно?
— Истину глаголешь, отрок! — обрадовался Торфу. — Соображаешь! Все-таки хорошо, что толстый смертный вернул меня тебе.
— Если одолеть отродье, Стылое ущелье снова станет частью Дисгардиума?
— Гений! Титан мысли! Блистательный молодой человек семи пядей во лбу! — продолжал восторгаться Торфу.
— И где в этом плане твое освобождение?
— Как это где? — удивился божок. — Когда Стылое ущелье вернется в Дисгардиум, заклятье Азовки рухнет, потому как ее самой не станет окончательно! Сечешь взаимосвязь, отрок? Узилище мое рассыплется в пыль, а я обрету свободу!
— Чувствую подвох, да не пойму в чем он, — хмыкнул я. — Хотя постой-ка… Точно! Я же потеряю кирку!
— Далась тебе эта кирка! — Торфу где-то там даже сплюнул. — Без меня она — ничто, кусок металла с деревяшкой! Зато я, освободившись, верну свои силы и знаешь как тебя вознагражу?! Ого-го!
— Свежо предание…
— Послушайте, народ, а это идея! — просиял Полидевк. — Может, тогда и не придется прорываться через «детей» на той стороне?
— Придется, — обломала его Тисса. — Стылое ущелье — часть земли «Детей Кратоса». В любом случае мы окажемся в их владениях.
— Где нам искать это отродье? — спросил я.
— В сердце Стылого ущелья, где же еще, — ответил Торфу.
— А сердце где?
— На самом дне, ниже которого только великое ничто. Путь туда не очень далекий, но и не близкий, однако при моем непосредственном участии для вас, смертных, он станет легкой…
Последние слова Старого бога болот утонули в хлопках портала. Всю пещеру залило таким ярким сиянием, что я зажмурился, но и с закрытыми глазами чувствовал, как свет их обжигает.
Приоткрыв веки, я заметил две сверкающие фигуры, выделявшиеся даже в потоке света. Одна из них тихо произнесла:
— Молодец, дочь Кратоса. Твой Шар Нергала показал нам, где тебя искать. Светел ли твой путь?
Кандалы, выкованные из сияния и жгущие кожу, сковали мои конечности — оковы были такими тяжелыми, что я рухнул. Рядом, всхрапнув, завалился Большой По. Тисса осталась стоять. Свет начал меркнуть, давая возможность разглядеть происходящее.
— Путь мой светел, освещаемый Нергалом, — как ни в чем не бывало ответила она. — Что с ними будет, святой отец? Передадите «Детям Кратоса»?
— Это животное нам ни к чему, — жрец по имени Руффин брезгливо кивнул на Большого По, перевел взгляд на меня. — А эту мразь мы сначала сами допросим. Гармония нарушена мерзкими Спящими, и нам нужно выведать, где расположены все их храмы-гадюшники, в которых молятся отринувшие свет. Брат Уанчо, приготовьте распятие. Наружу не поведем, чтобы не смущать детей Кратоса. Ни к чему им видеть, какие методы у Пресвятой и Светоносной инквизиции…
Методы Проклятой инквизиции я помнил очень хорошо — каждой клеточкой истерзанного тогда тела, но почему-то был уверен, что у Пресвятой и Светоносной пытки куда страшнее.
Брат Уанчо возвел крест мановением руки — он выглядел деревянным, хотя и из него пробивались лучики ослепляющего сияния.
Руффин снова обратился к Тиссе:
— Ступай со светом, дочь Кратоса. Старшему передай, что с рассветом мы доставим ему Скифа. И прихвати рекомого Полидевком, ибо не место грязи там, где льется свет.
Он продолжал нести что-то высокопарное, а я, чувствуя спиной Большого По, который на пару с Торфу отчаянно ругался в адрес «святош», прошептал:
— Какие классы предложили?
— Что?
— Ты же взял 10-й?! — прошипел я. — Какие классы дали на выбор?
— Дерьмовые! — огрызнулся тот. — Лесоруб, варвар и жрец Фортуны.
— Фортуны?
— Сам в шоке. Ни одного боевого бонуса! И основная характеристика — удача! Видимо, из-за тебя! Связался, блин, на свою голову…
Мне стало казаться, что я участвую в театральной постановке глобального масштаба, в которой все роли давно прописаны. Не зная, то ли радоваться тому, что Бегемот снова оказался прав, то ли печалиться из-за своей роли куклы, пусть и важной, я расхохотался. По крайней мере, я получил ответ.
Жрец Руффин, не прекращая что-то говорить Тиссе, припечатал меня световым молотом так, что в башке зазвенели колокола. Смеяться я перестал, нельзя было терять время.
Чтобы воспользоваться инвентарем, руки не нужны. Я вытащил Ядрышко Чумного мора, нащупал за спиной ладонь Большого По и передал артефакт ему.
— Выбирай «жреца», потом используй.
Тисса, выслушав Руффина, встала на колени и поцеловала ему руку, после чего подошла к нам, брезгливо отпихнула меня ногой и подняла Полидевка. Тот пошатнулся, не удержав равновесие из-за скованных ног и рук, и Тисса сперва не дала ему упасть, а после пнула его под зад, придав ускорения.
Потом склонилась надо мной. Ее лицо исказилось в злобной гримасе, она плюнула мне в лицо, прошипев:
— Мы тебя вытащим. Продержись.
Глава 19. Пресвятая и Светоносная инквизиция
Я бы проводил Тиссу взглядом, если бы мог, но световой ошейник, накинутый жрецом Руффином, сдавил шею и прижал к земле так, словно весил тонну. Как ее понимать? Моя бывшая всегда отличалась взбалмошностью, спонтанностью и необдуманностью поступков, но за сегодня она — или ее клон — натворила столько, что эта черта характера буквально утрировалась.
И все же на душе было спокойно. Тисса могла бы меня сдать еще раньше, но не сделала этого, а значит, не было с ее стороны предательства. Произошел несчастный случай — ее магический шар, освещавший нам путь, как-то показал жрецам Нергала меня, и те не замедлили явиться. Это значит, что Тиссе можно доверять.
Но можно ли доверять Большому По? Его отношение ко мне, ставшее почти дружеским, очевидно, диктовалось желанием пробиться в жизни. Потеряв успешный клан и статус «угрозы», он шантажировал меня тем, что сдаст Триаде, если мы не примем его в клан, а когда шантаж потерял актуальность, выторговал свое иначе. Теперь, когда он может стать почти богом, ему не нужны ни я, ни мой клан. Хуже того, попав в большой Дис, он наверняка получит от «Сноусторма» предложение, от которого не сможет отказаться. Правда, другого пути, кроме как положиться на По, у меня все равно не было — оставалось надеяться, что я не ошибся.
Тем временем жрецы Нергала не спешили меня истязать, да и вообще не обращали на меня внимания, уверенные, что я никуда не денусь. Они перекинулись парой слов, после чего Руффин ушел к порталу, оставив со мной лишь Уанчо. Тот засеменил вслед за старшим, чтобы дослушать указания, а я попытался воспользоваться Мимикрией. Ожидаемо, она не сработала — световые кандалы подавляли все способности. Жаль, что из-за связанных рук я не мог воспользоваться киркой. Почти уверен, что с нею мог бы удивить жрецов, но… не судьба.
Оставшийся со мной Уанчо приблизился, пихнул ногой так, что я перевернулся на спину и увидел его равнодушное лицо. 575-й уровень говорил о том, что даже Тисса с ее 346-м мне не поможет.
— Чего вы ждете, святой отец? — поинтересовался я.
На мгновение в его глазах промелькнуло торжество. Наверное, решил, что я готов к диалогу, и, задрав подбородок, обрамленный пышной белоснежной бородой, степенно, будто делая одолжение, ответил:
— Преподобный Руффин отправился за Первым инквизитором. Только ему подвластна потайная магия облучения разума.
— Это как? — не понял я.
— Скоро узнаешь, — пообещал Уанчо. — Или, может, желаешь признаться, где расположены храмы Спящих, не дожидаясь Пресвятой и Светоносной инквизиции?
— Кто знает, может, и желаю, — я пожал плечами. — Все зависит от того, что вы можете предложить взамен, святой отец.
Не то чтобы я пытался перевербовать его, но попытка не пытка. Мне и великих князей Преисподней удавалось привлечь на свою сторону. В любом случае общаться проще, чем терпеть пытки, будучи распятым на кресте.
— Отречешься от своих? — недоверчиво сузив глаза, поинтересовался Уанчо.
— Опять же, обсуждаемо. Что предложите взамен?
— Я приму решение о том, чем тебя вознаградить, только когда услышу, где находятся храмы гнусных Спящих, — горделиво ответил жрец. — Где и сколько их всего.
— Где-то в Дисгардиуме, — ответил я. — Именно там расположены все сорок шесть храмов Спящих, жрец. Удачи в поисках.
— Сорок шесть? — делано удивился тот. — А почему не двести сорок? Воистину, лишь мерзкая ложь может литься из поганых уст отринувшего свет язычника! Что ж, я тебя проучу.
Больше он так ничего и не сказал. Из его левой руки выстрелил луч обжигающего света, которым он принялся терзать мое тело, а из правой — волнами пошло целительное сияние, не дававшее мне умереть.
Самым сложным было не издать ни звука — не хотелось доставлять жрецу такую радость. Я стер зубы в порошок, сдавливая вырывающиеся стоны и вопли, но вот с рефлексами сделать ничего не мог — тщетно извивался, стараясь уйти из-под луча, но смог только выгнуть тело дугой, потому что и голова, и конечности были намертво прижаты тяжелыми кандалами к каменному полу. Отстранившись от боли, я забил голову мыслями о том, что произойдет дальше. Придут ли на выручку Большой По и Тисса? Что даст первому обращение в Ядро Чумного мора? Вряд ли это повысит его уровни, и даже если приятель получит неуязвимость, вытащить меня это вряд ли поможет…
Когда тебя истязают, за временем следишь особенно внимательно, но и оно меняет свой ход. Секунды растягиваются в минуты, а те — в бесконечность, зрение подводит, в глазах все расплывается так, что невозможно зацепиться взглядом за системные часы, но всему приходит конец.