Кладу ладони ей на талию, разворачиваю к себе лицом. Выражение испуга на выразительном лице быстро меняется на мечтательную сонливость. Рита улыбается мне, склоняет голову и доверчиво опускает ее на мое плечо.
Так мы и стоим какое-то время. Почти не двигаемся, мягко переступая ногами на месте. Рита тихонько дышит, согревая дыханием мою шею, и перебирает пальчиками волосы на моем затылке, я медитативно поглаживаю ее талию через ткань ее футболки. И таким естественным все это кажется: ловлю себя на мысли, что, когда я уеду, мне будет этого не хватать.
– Я хочу домой. – Сквозь грохот музыки едва различаю ее голос.
– Сейчас?
– Да. Только еще немного потанцуем.
– Мы не танцуем, – бормочу с улыбкой, зарываясь носом в ее волосы. – Мы стоим на месте, Рита.
– Так хорошо. Давай тогда еще немного постоим, – просит она и ближе придвигается ко мне, так что ее тело теперь тесно прижимается к моему.
Не знаю, понимает ли она, что делает, но я отчетливо ощущаю, как кровь от действий девчонки в моих объятиях начинает бурлить, разгоняется по венам и стремительно несется вниз, весьма недвусмысленно натягивая джинсы в области паха.
Да твою ж мать. Этого только не хватало.
Хватит морочить самому себе голову. Рита мне нравится. Это очевидно. Она умная, интеллигентная, внимательная. Красивая, наконец. «И сексуальная, – добавляет мой внутренний голос. – Ради бога, признай это».
С каждой встречей мне все тяжелее игнорировать ее близость. Тонкий цветочный запах, который исходит от ее волос, прозрачную бледность кожи, деликатность и ранимость, пробуждающие во мне первобытное желание защищать ее. И явную чувственность, которую она будто бы даже не замечает. Зато прекрасно замечаю я.
– Пойдем, я отвезу тебя домой, – произношу хрипло, с трудом отвлекая себя от мысли, что бы я мог сделать с ней, такой податливой и сонной.
– Надо забрать Лизу.
– И Лизу заберем, – соглашаюсь я, сканируя клуб поверх макушки Воскресенской в поисках ее легкомысленной подруги.
Рита нехотя отстраняется от меня, заглядывает в глаза. В глубине ее зрачков я вижу отражение разноцветных огоньков цветомузыки и невысказанные вопросы. Что она хочет узнать? Я терпеть не могу юлить – если спросит, отвечу.
Этим вечером все между нами усложнилось. С любой другой девушкой я бы знал, куда идти и как себя вести, чтобы все вылилось во взаимное удовольствие. С Ритой я блуждаю в темноте. Слишком много всего обещано и замешано в наши с ней отношения. Да и ей… будем откровенны, вряд ли это нужно.
Беру Риту за руку, сплетаю наши пальцы, веду ее за собой, чтобы вызволить из лап ушлого мальца Грачеву. Лиза, к удивлению, быстро соглашается ехать домой. Видимо, изучение гланд нового знакомого ее не впечатлило.
Усадив девчонок в машину, бросаю эсэмэс Коле, чтобы не ждал меня обратно. Завожу двигатель, тихо включаю радио. Рита почти сразу засыпает, что еще раз наводит меня на мысль, что за свои действия на танцполе, за объятия и прикосновения она не отвечала. Зато Лиза с заднего дивана прожигает в моем затылке дыру.
Ловлю ее взгляд в зеркале дальнего вида, вопросительно приподнимаю брови.
– Что ты от нее хочешь? – Грачева сразу переходит к делу, даже не пытаясь сделать вид, что ничего не происходит.
– Не совсем понимаю вопрос.
– Прекрасно понимаешь, – шипит она, чтобы не разбудить Риту. – Ходишь вокруг нее, свои собственнические замашки кидаешь, втираешься в доверие. А дальше что? Ты скоро уедешь, а что будет с ней? Об этом ты подумал?
– Она взрослая девочка. Вряд ли ей нужны адвокаты.
– Ей – нужны. Она доверчивая и ранимая. Такие, как ты, легко могут вскружить голову, а разбираться с последствиями…
– Такие, как я? – перебиваю я раздраженно.
– Самодостаточные, наглые, порхающие из одной койки в другую, – перечисляет Грачева воинственно.
– А ты свечку держала у моей койки? Откуда такие познания в моей личной жизни?
– Слава о тебе идет впереди тебя, Любимов. Не прикидывайся наивным девственником. Если ты обидишь Риту, я тебе обещаю, я достану тебя даже в Штатах.
– Вас уже двое, – произношу иронично, сбрасывая скорость перед поворотом к дому Воскресенских.
– Двое?
– Ты и Юрий Борисович.
– Нас не двое, – она качает головой. – Нас – армия. Я знаю много людей, которые стеной встанут за Риту.
– Неужели? Почему же не стояли два года назад, когда это действительно требовалось? – спрашиваю жестко.
Даже в темноте салона я вижу, как меняется лицо Лизы. Можно не сомневаться – удар попал точно в цель.
– Ты понятия не имеешь, что было два года назад, – выталкивает она сдавленно. – Это был урок, который очень дорого всем нам обошелся. Я с себя ответственности не снимаю, но сделаю все, чтобы больше ничего подобного не произошло.
– Считаешь, что я могу причинить Рите боль? – Мой вспыльчивый характер дает о себе знать.
– Ты причинишь, – отвечает Лиза без тени сомнения, но голос ее звучит не воинственно, а скорее грустно. – Просто она еще этого не поняла.
Глава 20Рита
– М-м-м, – мычу недовольно, ощущая, что меня куда-то тянут.
– Давай, Спящая красавица, обхвати меня за шею, – сквозь розовую дымку дремы доносится до меня хриплый мужской голос.
Испуганно распахиваю глаза, инстинктивно набираю в легкие воздух, но крик умирает у меня в груди, так и не вырвавшись наружу. Я узнаю человека, который в сумраке ночи пытается вытащить меня из машины.
Никита. Это Никита.
– Что ты делаешь? – выталкиваю из себя, едва ворочая языком. У меня кружится голова, а сердце все еще грохочет в груди от испытанного шока.
– Мы приехали. – Поняв, что я проснулась, Любимов отстраняется от меня.
Я остаюсь сидеть на пассажирском месте, он нависает надо мной в проеме автомобильной двери.
– Куда?
– К тебе домой, естественно, – отвечает Никита насмешливо. – Можешь идти сама?
– А где Лиза? – Я резко оборачиваюсь, понимая, что подруги нет в машине. А я точно помню, что с вечеринки мы уезжали вместе.
– Пошла в дом, чтобы открыть дверь.
Наверное, облегчение, написанное на моем лице, чересчур явное, потому что Никита усмехается и демонстративно закатывает глаза.
– Не волнуйся, Красавица, серый волк тебя не съест, – говорит он, подавая мне руку, чтобы помочь выбраться.
– Это другая сказка, – замечаю я, безропотно вкладывая пальцы в его теплую ладонь. – В истории с волком была Красная Шапочка.
– В любой сказке есть свой «серый волк», Рита, – парирует Никита, вытягивая меня из машины так резко, что я от неожиданности теряю равновесие и падаю на него.
– И прекрасный принц? – выдыхаю прямо в его шею, которой едва касаюсь губами.
– Наверное. – Голос Никиты становится ниже, а я даже через одежду ощущаю, как между нами громко и размеренно бьется его сердце и неистово трепещет мое. – Тебе виднее.
Я вдруг думаю, что, несмотря на то что этого парня я знаю совсем недолго, могу точно сказать, что он – прекрасный принц. Ему даже не нужно ничего делать, в каком-то смысле он уже меня спас.
– Пойдем, – говорит Никита прозаически, внезапно отстраняясь. – Лиза панику поднимет, если я тебя не доставлю в течение тридцати секунд.
– Почему? – удивляюсь я.
– Выборочно печется о твоей добродетели.
– Почему выборочно?
– Потому что мне так показалось.
– Ты несправедлив к ней, – защищаю я Лизу. – Она хорошая подруга.
– Как скажешь, – отвечает Никита скептически.
Одновременно мы с ним делаем несколько шагов по направлению к дому. Ну как, он делает, я пытаюсь, потому что ноги как ватные и в голове немного шумит. Смешно даже, смешно и унизительно, я ведь выпила всего три бокала шампанского, а ощущение, будто три бутылки.
– Давай, Красавица. – Никита подхватывает меня под руку, заметив, что идти по прямой самостоятельно мне удается с большим трудом. – Шаг, второй.
– Не смешно, – огрызаюсь я, но в ответ Никита лишь усмехается. – И не называй меня так.
– Как? Красавица?
– Угу.
– Почему, если это правда?
Потому что так меня называл Влад. С этим словом слишком много болезненных воспоминаний, пусть от тебя его слышать очень приятно.
– Просто не надо, – произношу тихо. – Меня устраивало, когда ты называл меня птичкой.
– Договорились, птичка.
Мы вместе поднимаемся по ступенькам дома, заходим через парадную дверь, которую Лиза оставила для нас открытой. Почему-то я ожидаю, что Никита пойдет дальше, но он останавливается в гостиной.
– Давайте, голубки. – В этот момент из кухни со стаканом воды выходит Лиза и, бросая на нас любопытные взгляды, легко взбегает по лестнице на второй этаж. – Не задерживайтесь. Воскресенская, нам через семь часов вставать на пары.
Когда мы остаемся одни в полумраке гостиной, свет в которую проникает только через приоткрытую дверь в коридор, Никита придвигается ближе ко мне. Я ощущаю тепло его дыхания, как приятно пахнет его одеколон, вижу каждое движение его век и ресниц…
– Спокойной ночи, Рита, – говорит он тихо, задумчиво поглаживая мою щеку подушечкой указательного пальца.
– А ты? – спрашиваю удивленно, понимая, что он со мной прощается.
– Поеду домой. Не думаю, что на меня распространялось приглашение твоего отца переночевать в этом доме, – отвечает с ироничной улыбкой.
Он прав, но… Сейчас я почти готова рискнуть навлечь на нас гнев отца и попросить Никиту остаться. Лечь на диване, в комнате для гостей – где угодно. Просто чтобы я знала, что он рядом. Но хотя все внутри меня кричит, чтобы я сказала ему обо всем, что сейчас крутится в моей голове, из моего рта не срывается ни звука.
Несколько мгновений Никита выжидающе смотрит мне в глаза. Я замечаю, как напрягаются желваки на его скулах и от глубокого вдоха вздымается грудная клетка. А еще его голова склоняется ниже, как будто… Господи, а если он меня поцелует?
В груди я ощущаю бурю противоречивых эмоций, в которых сливаются страх, желание, изумление и любопытство. В ушах шумит. И я не понимаю: это новое головокружение – последствия выпитого шампанского или воздействия на мои органы чувств этого парня. И пока я в болезненном ожидании жду продолжения, Никита как-то грустно улыбается чему-то своему и отступает. Не сказав больше ни слова, он уходит, а я, как выброшенная на берег рыба, лишь беззвучно открываю рот, оказываясь не в силах его остановить.