Глава 23Никита
Говорят, что глаза – это зеркало души. Я считаю, что это ерунда, но с Ритой работает – у нее очень выразительные глаза, так что я точно улавливаю момент, когда ее возмущение сменяется любопытством, а следом – желанием. Целоваться она хочет не меньше, чем я. Проблема лишь в том, что, если я прикоснусь к ней еще раз, одними поцелуями я не ограничусь. А это… ну совсем лишнее.
Рита не одна из тех, с кем можно переспать и бросить. Она другая. Всегда была другой. Возможно, если бы я не знал о ней того, что узнал от отца и Коли…
– Непохоже, что ты готов продолжить, Любимов, – шепчет она с вызовом в ответ на мою медлительность и облизывает губы. – Много говоришь, а действовать – не действуешь.
На одно короткое мгновение я закрываю глаза и выдыхаю через нос, пытаясь овладеть внутренним демоном, который жаждет наброситься на Риту и повторить своими губами движение ее языка.
– И то правда, Воскресенская, – соглашаюсь наконец с горькой усмешкой и отстраняюсь от нее. И это дается мне с колоссальным усилием, потому что вжать ее в машину и целовать я хочу больше всего на свете. – Садись, и поедем.
С тихим вздохом, в котором я улавливаю разочарование, Рита послушно усаживается в пассажирское кресло. Я закрываю дверцу, обхожу автомобиль и падаю на водительское.
Стоит отъехать, включаю музыку, чтобы не тяготиться тишиной. Трусливо избегаю смотреть Воскресенской в лицо, достаточно того, что мои глаза то и дело задерживаются на ее острых коленках и аккуратных кистях с тонкими пальцами. И слегка приоткрываю окно, чтобы прохладный воздух с улицы немного разбавил концентрацию запаха Риты в моих легких. Помогает не очень.
Я в таком дерьме.
– Можешь отвезти меня домой, – предлагает она внезапно, заставая меня врасплох.
– В смысле? Ты хочешь домой?
– Я не хочу. Но, кажется, ты не горишь желанием находиться в моей компании. – Ее голос звучит обиженно и немного дрожит, а я вдруг таким мудаком себе кажусь.
Несмотря на то что мы едем по центру, резко выкрутив руль, сворачиваю на обочину и включаю аварийку.
– Что за бред, Рита? Я приехал к тебе.
– А зачем ты приехал? – спрашивает она решительно.
– А ты как думаешь? – бросаю я просто потому, что не знаю, что ей ответить.
– Понятия не имею, Никит. Просвети меня.
– Мы с тобой связаны. Мы должны видеться, чтобы родители…
– Чушь собачья! – перебивает она, на глазах превращаясь в разгневанную фурию. – Мы вчера были вместе. Никто не удивится, если этот вечер мы проведем порознь.
– Ладно, – соглашаюсь я. – Мне вчерашний вечер покоя не давал. Все думал, что будет, если я тебя поцелую. Довольна?
– Ты поцеловал. И что дальше? – Она приподнимает брови, словно бросает мне вызов. – Я для тебя эксперимент, Любимов?
– Не говори глупостей. Это не так.
– А как? Ты ради того, чтобы взять верх над братом, устроил эти фиктивные отношения. Теперь смотришь, устраивают ли тебя мои поцелуи. Когда я на них отвечаю – даешь заднюю.
– Рит, это ерунда. Не поэтому все было. – Я чувствую себя почти устало. Этот идиотский порыв – порыв поцеловать ее – очень дорого нам обходится.
– А почему?
Если бы я знал… Мне нравится проводить время с Ритой. И если бы на ее месте была любая другая, мы бы уже давно перешли в следующую фазу. Особенно после этого поцелуя, который все еще горячит кровь. Но с Ритой меня сдерживает не только то, что ее отец – сенатор. Меня сдерживает ее прошлое. Она уже пережила серьезную травму. Я… Мне, наверное, просто страшно нанести ей еще одну. Я не дурак и все прекрасно понимаю – судя по тому, что я слышал от отца, Коли и потом вскользь от других людей, Рита два года вела жизнь монашки. Волей случая ее выход в свет совпал с моим приездом. Морально она уже была готова начать новую жизнь, я лишь удачно оказался рядом. Но я не принц в сияющих доспехах, я здесь не для того, чтобы ее спасти. Я предложил ей фиктивные отношения, потому что ей нужна была помощь и потому что отец и брат меня взбесили. Если бы не тот вечер – я бы дважды не посмотрел на нее, потому что она не похожа на девушек, с которыми я обычно провожу время. А теперь все слишком запуталось. Часы тикают. Я скоро уеду, а она останется. Втягивать ее в близость при всех наших вводных просто несправедливо.
– Давай откровенно, – предлагаю я, вдохнув. – Между нами есть некоторая напряженность, Рита. Сексуальная. Я не буду врать – я тебя хочу. Но секс между нами будет грандиозной ошибкой.
– У тебя кто-то есть в Штатах? – спрашивает она внезапно. – Девушка.
– Что? – Я растерянно хмурю брови, не сразу понимая, о чем она.
– Постоянная подруга. Любимая.
– Нет, конечно. Я уже говорил, что нет.
– Тогда, может быть, ты связан с одной из девушек, с которыми я видела тебя на вечеринке «Кометы»?
– Какая чушь!
– Тогда почему? Не пойми меня неправильно, я не приглашаю тебя в свою постель. – Она нервно смеется, ее карие глаза вопросительно смотрят в мои. – Но я тебя не понимаю. Это если уж мы откровенно.
– Есть разные причины.
– Например? Это из-за моего отца?
– Нет.
– А из-за чего?
– Я скоро уезжаю.
– Ерунда. Это не причина. Ты был с девчонкой в туалете на той вечеринке, – говорит она, едва дыша.
– Не сравнивай! Ты заслуживаешь лучшего.
– Так говорят, когда человек тебе неинтересен.
– Ты мне интересна, – возражаю я, не понимая, почему я вдруг вынужден защищаться.
– Тогда почему? – Ее вопрос повисает между нами, как тикающая бомба. Я смотрю на нее, но почему-то вижу другую Риту – измученную, обезвоженную, прикованную к батарее наручниками. Девушку, которую два года назад могли не спасти…
– Я не рыцарь в сияющих доспехах, Рит. Я…
Она судорожно вздыхает. На мгновение прикрывает глаза, а когда открывает – я замечаю в них боль, ранимость и стыд.
– Спасибо, Никита. – Она берется за ручку и дергает автомобильную дверь от себя, собираясь выйти. – Я думаю, что вот тут мы с тобой как раз и можем разойтись. Спасибо за помощь. Дальше я сама.
– Стой, – успеваю схватить ее за руку, потому что от мысли, что она уйдет, меня прошибает холодный пот. – Рит…
– Не надо, – обрывает она, демонстративно вырывая руку из моего захвата.
Всего мгновение – она оказывается на улице. Обиженная и взволнованная. А я не могу ее просто так отпустить. И не только потому, что уже темно и я бы ни за что не позволил ей добираться до дома одной. А потому, что я ненавижу себя за то, что из-за меня она расстраивается.
– Рита!
Она делает вид, что не слышит меня. Продолжает идти по аллее, с каждым шагом удаляясь все дальше. Я не понимаю, как вечер, который начинался так хорошо, превратился в это. И почему у меня в груди при виде уходящей от меня Риты какое-то тектоническое движение. Сердце бешено стучит в ребра, отдаваясь гулким эхом в ушах, в желудке, в горле. И хочется орать.
Я давно научился не заниматься самообманом. В этом нет ничего хорошего. Как правило, это лишь отдаляет неизбежное. Я не собирался влюбляться в Риту. Вся моя жизнь – за океаном, я не хотел оставлять что-то здесь. Но как-то неожиданно подсел на ее улыбку, на ее мелодичный смех. На то, как она заправляет за уши волосы и как прикусывает нижнюю губу, когда о чем-то задумывается. Мне нравится, как она произносит мое имя. И то, что даже когда мы не вместе, ее запах – что-то легкое и цветочное – я могу ощущать на своей одежде и руках.
– Рита! – Мне приходится ускориться, но я ее догоняю. Кладу руку на плечо. Заставляю остановиться, потом развернуться ко мне.
– Как давно ты знаешь? – спрашивает она, даже не пытаясь скрыть слезы, которые заволокли глаза.
Я не дурак. Понимаю, о чем она меня спрашивает. И хотя знаю, что это причинит ей боль, не могу соврать.
– С хоккейного матча. Мне рассказал Коля, – говорю с сожалением, делая попытку ее обнять.
– Не надо меня жалеть! – выкрикивает Рита, делая шаг назад, так что мои руки обнимают лишь воздух. – Я думала, что у нас с тобой все иначе. Я, черт возьми, была счастлива, что ты ничего обо мне не знаешь! Что общаешься со мной на равных…
– Это ничего не меняет, Рит, – делаю попытку ее успокоить, но замолкаю, когда вижу, как по ее щеке медленно катится одинокая слезинка.
– Ты сам знаешь, что это меняет все. Я, Никит, больше так не хочу. Я сыта по горло жалостью. И от тебя я ее никогда не приму.
Она отворачивается от меня, но я кладу ладони ей на предплечья, не позволяя уйти. Наверное, я ее понимаю.
– Позволь мне отвезти тебя домой, – прошу мягко. – Ты знаешь, что я не могу оставить тебя здесь.
Она всхлипывает. Молчит, потом просто кивает.
Когда мы в гнетущем молчании возвращаемся к машине, а Рита рядом со мной беззвучно плачет, я себя ненавижу.
Глава 24Рита
Беги, беги… Рита, умоляю, беги…
Не могу. Ноги будто налились свинцом. Грудь сдавило. Сердце бьется в животе, горле, пульсирует в висках. Я беспомощно смотрю на искаженное яростью лицо приближающегося ко мне мужчины и хочу закричать, но, когда я открываю рот, не могу издать ни звука. Я немая. Обездвиженная. Слабая. И не могу сделать ничего, чтобы остановить это…
Звонкий удар по щеке. Ожог. Автоматная очередь бранных слов. Тонкая струйка крови из рассеченной губы. Сбитые колени. Посиневшие от недостатка кровообращения пальцы…
Ты дрянь, Рита. Ты не заслуживаешь любви.
Знакомый кошмар приходит из ниоткуда в предрассветный час. Такой яркий и реалистичный, что, когда я резко сажусь на постели, прижав к себе простыню, как броню, все еще ощущаю дрожь, сотрясающую тело, и тонкую струйку холодного пота, стекающую под ночной рубашкой по спине.
Это просто сон, Рита. Все хорошо, – тихо нашептывает внутренний голос. – Ты в безопасности.
Мне так давно не снились кошмары. Думала, все уже позади. Расслабилась. Но они настигли меня, стоило мне ослабить оборону.