– Миша… – начинаю с самого неподходящего.
– Он уехал. Я просил его побыть здесь, пока меня не будет, – поясняет Никита. – Не хотел, чтобы ты проснулась в этой квартире одна. Не волнуйся из-за него. Он все понимает.
Понимает ли? Я ведь сама порой ничего не понимаю…
Никита бережно берет в ладони мое лицо. Его теплые пальцы осторожно гладят мои щеки.
– Позволь мне позаботиться о тебе, Рита. Пожалуйста, – просит он мягко. – Хотя бы только сегодня.
Я всхлипываю. Снова. Сердце отчаянно жаждет откликнуться на его призыв. Принять его утешение. Ослабить контроль, подпитав свою слабость его силой. В ванной я обещала себе, что не потяну Никиту с собой на дно. А сейчас не могу отказаться от спасательного круга, который он мне бросает, продлевая тем самым мою агонию.
Не доверяя своей способности говорить, я киваю. С тяжелым вздохом Никита обнимает меня за плечи. И я, снова всхлипнув, бросаюсь в его объятия, словно вся моя жизнь зависит сейчас от него одного.
Глава 29Никита
– Вкусно? – спрашиваю я вечером, когда мы с Ритой устраиваемся на кухне, чтобы разделить заказанный навынос ужин.
– Вкусно, – отвечает Рита, слизывая с пальца острый соус. Так сексуально, что у меня температура тела подскакивает на пару градусов, а в паху начинает натурально дымить. – Я такой курицы никогда не ела.
Столько всего можно сказать, но мы обсуждаем с ней еду. Эта тема кажется нормальной. Безопасной, наверное. Такой, что не потянет за собой лишние эмоции, которые с прошлого дня и так искрят как оголенные провода. Не только из-за Зарецкого, но и из-за того, что произошло между нами… Близость. Условие Риты, озвученное в тот первый день нашего соглашения, которое мы беспечно перешагнули. Никакой близости трансформировалось в обратное. Тотальную и полную близость, которая бывает между мужчиной и женщиной.
– Давай посмотрим что-нибудь, – предлагаю я, выкидывая остатки еды и салфетки в мусорку. Стараясь не зацикливаться на том, как выглядят ее ноги в короткой мужской футболке, которая заменяет ей платье. – У Миши вроде бы есть подписка на какой-то онлайн-кинотеатр.
– А мы ему не мешаем?
– Мише? – уточняю я, и когда Рита кивает, поясняю: – Это его квартира, но он тут не живет. Он передал ее нам в безраздельное владение настолько, насколько потребуется.
– Что ты ему сказал? – Она не смотрит на меня, но по напряженному выражению лица я понимаю, что ответ ей важен.
– Для него ты – моя девушка. Ничего удивительного, что мы хотим проводить время вместе. Что до остального… – Я перевожу дыхание. – Миша знает про Зарецкого. Мне пришлось ему сказать, но он и сам бы все понял, когда увидел тебя… Извини.
– Ничего. Я… я понимаю.
Чтобы не дать ей снова погрузиться в пучину отчаяния, я беру Риту за руку и увлекаю в гостиную. Это – брать ее за руку – кажется совершенно естественным. Как естественно трогать ее, разговаривать с ней, быть рядом. Иногда у меня возникает ощущение, что мы уже были знакомы когда-то, может быть, в прошлой жизни, потому что такого комфорта в общении с девушкой я еще никогда не испытывал.
– Комедия? Драма? Мелодрама? – перечисляю разделы, щелкая пультом меню онлайн-кинотеатра.
– Давай комедию, – говорит Рита, а потом даже находит в себе силы улыбнуться. – Драмы мне на сегодня достаточно.
Два часа мы с удовольствием смотрим фильм, смеясь над глупыми шутками и обсуждая игру актеров. Рита порой удивительно остроумно иронизирует над сюжетом, заставляя меня улыбаться. И если бы не видимые следы встречи с Зарецким на ее лице, я бы мог подумать, что она такая же как раньше – до роковой встречи в кинотеатре, которая едва ее не сломала.
Едва. Но все же не сломала.
Я слышу твердость и уверенность в ее голосе, когда она чуть позже разговаривает по телефону с отцом. Я не хочу подслушивать, но улавливаю тот момент, когда он предлагает ей поехать домой. И, затаив дыхание, ожидаю ее решения. Потому что у меня нет никакого права ее задерживать. Потому что она свободна и может делать все что хочет. И потому что Зарецкого закрыли и она может больше не бояться.
«Нет, пап. Я хочу побыть с Никитой».
И словно гора сваливается с моих плеч. Потому что я не готов ее отпускать…
– Как долго мы пробудем здесь? – спрашивает Рита, когда я выдаю ей свежую футболку из гардероба Миши и его спортивные шорты, в которых она точно утонет.
– Столько, сколько ты захочешь. Никто тебя не торопит.
– То есть это мое секретное место? Тихая гавань? – уточняет она с грустной улыбкой.
– Если ты этого хочешь.
– Лиза мне звонила. Я не ответила ей. Не смогла… Люди, наверное, уже говорят разное… О нападении. О том, что он вернулся в город, – произносит она горько, наталкивая меня на мысли о том, сколько сплетен она уже вынесла на своих хрупких плечах.
– Скоро они будут говорить лишь о том, что он проведет годы за решеткой, – отвечаю, не скрывая злости.
– Ты этого не знаешь, Никит. В прошлый раз его отпустили.
– Сейчас все иначе. Я разговаривал со следователем. С полицией. С твоим отцом. Он добьется того, чтобы Зарецкий сел, – говорю убежденно.
– Я боюсь за папу. У его родителей слишком много власти в нашем городе, они могут… – Рита отводит глаза, как делает всегда, когда не хочет дать мне увидеть ее истинные чувства. – В прошлый раз ему пришлось многим пожертвовать.
– Послушай, Рит, – я кладу ладони ей на плечи и легонько встряхиваю, заставляя поднять голову и взглянуть на меня. – Твой отец готов на все ради тебя. На любые жертвы. Он любит тебя. Деньги, влияние – это все мишура. Ради твоей безопасности он пойдет на все. И в этот раз он не один.
– Не один?
– Мой отец и Миша подключили свои связи, – говорю я, в этом вопросе чувствуя свою полную никчемность. – Зарецкого найдут.
– Надо же, – выдыхает Рита, переминаясь с ноги на ногу.
– Ты небезразлична многим людям. А для мужчин Любимовых ты теперь тоже семья. И я могу быть не согласен с отцом и братом тысячу раз, но в том, что касается защиты близких, я их полностью поддерживаю. Мы не дадим тебя в обиду.
– Даже если мы скоро расстанемся? – Она поднимает на меня выразительные глаза, в которых застыли печаль и неясная тоска.
– Никогда.
Ничего не сказав на это, Рита уходит в ванную, чтобы подготовиться ко сну. Я, погасив в кухне свет, задумчиво смотрю в окно на подсвеченную яркими огнями ночь. Думаю о сутках, которые мы провели с ней в уединении этой квартиры. Перебираю в памяти моменты. Болезненные. Печальные. Личные. Упоительно сладкие. Те, что горячат кровь и наполняют низ живота томлением. Прошлой ночью мы с Ритой были максимально близки. Она мне доверилась. Открылась. Но за весь день не было даже намека с ее стороны на то, что нас ждет продолжение. И это лишь убедило меня в том, что я поступил правильно. На эмоциях Рита была сама не своя, шла на отчаянные меры, чтобы заглушить боль и страх. Сейчас она успокоилась и…
– Я все, – оборачиваюсь на девичий голос.
Рита стоит в дверном проеме, подперев плечом стену. В футболке и шортах, которые я ей выдал. Босая. На ее висках завиваются влажные волосы, щеки порозовели. Отек на одной из них спал, но синева заметна. А вот уголок губы благодаря мази заживает гораздо лучше. Осталась лишь едва заметная трещина.
– Тогда ложись. У тебя был сложный день, – произношу спокойно, впитывая в себя ее образ. Такой простой, понятный, женственный – без уловок и мишуры. Сильный в своей ранимости. Прекрасный в своей естественности. Сотканный из противоречий, которые будоражат разум и разгоняют кровь.
– А ты?
– Я в душ и тоже лягу. В соседней спальне.
– Не со мной? – вырывается у нее, но она тут же прикусывает губу, словно сболтнула лишнего.
Я бы многое отдал, чтобы лечь с ней. Держать ее в объятиях. Уловить тот момент, когда она заснет. Но я тоже не железный. Прошлая ночь далась мне слишком тяжело. Второй раз удержаться от соблазна, который представляет собой эта девушка, я не смогу, а Рита… Она бы дала знать, если бы была готова.
– Ты можешь позвать меня, если я понадоблюсь. Я чутко сплю и услышу. – Прочистив горло, я прячу руки в карманы брюк.
Она кивает. Кусает губу. Смотрит на меня, покачиваясь на пятках.
– Тогда спокойной ночи, Никита. И спасибо тебе. За все.
– Тебе не за что меня благодарить, – возражаю я.
– Ты знаешь, что это не так. – Уголок ее рта приподнимается, но лицо выглядит печальным. Глаза светятся доверием, но в их глубине тлеет огонек осторожности. Говорю же, девушка контрастов. Единственная в своем роде.
– Тогда пожалуйста.
Рита уходит, а я, еще немного потоптавшись на кухне, занимаю место в ванной, где все еще тепло и влажно после ее посещения. Принимаю душ, холодный, чтобы сбить градус напряжения, сковавшего тело. Потом тщательно бреюсь. Чищу зубы. Думаю, чем еще занять себя, чтобы потянуть время. Хочу, чтобы Рита заснула, а меня не терзали желания…
– Никит! – доносится до меня голос из соседней комнаты, едва моя голова касается подушки.
Я вскакиваю с кровати, испытывая страх и волнение. Голос Риты – как из сладкого сна, в котором я ее ласкаю, и одновременно из жуткого кошмара, в котором я не смог ее защитить.
С ней ничего не может случиться, она в безопасности, но все же адреналин гонит меня вперед.
– Что такое? – спрашиваю я, застыв на пороге ее спальни, ощупывая взглядом хрупкую фигуру под одеялом.
– Ты говорил… – Рита приподнимается на локтях, склоняет набок голову, отчего темные волосы шелковой волной падают ей на грудь. Кажется смущенной, но при этом взгляд, как обычно, не отводит. Смотрит прямо и будто даже с вызовом. – Ты говорил вчера, что сделаешь все, если я не передумаю.
– Рита, – я качаю головой, чересчур взволнованный, чтобы здраво воспринимать ее слова.
– Ты обещал! – напирает Рита. – Я не передумала.
– Ты не передумала, – повторяю, как болванчик.
– Нет, – она демонстративно прикусывает губу, накручивает на указательный пале