– Колючая, – говорю я, делая шаг по направлению к ней.
– А что, если я как раз такая?
Не такая. Она теплая. Добрая. Любящая. Просто жизнь заставила ее нацепить колючки.
– Почему ты не хочешь быть со мной? – спрашиваю в лоб и замечаю в ее глазах мгновенную растерянность. – Точнее, не так. Ты же хочешь быть со мной. Почему упрямишься?
– Откуда такая самоуверенность, Любимов? – отражает, насмешливо выгибая бровь.
– Годы практики, – отвечаю, ничуть не смутившись. – Но я же прав, Рит. У нас с тобой все по-настоящему. Я думаю, что ты потрясающая. Умная, красивая, невероятно сексуальная. Я хочу тебя постоянно. А теперь, когда знаю, как идеально мы сошлись в физическом плане, хочу еще больше.
Говорю начистоту, потому что знаю: с Ритой любые игры бесполезны. Она интуитивно чувствует фальшь и реагирует на нее резким отторжением. Да и, будем откровенны, у меня просто нет времени на долгую игру. Наверное, было бы проще, если бы наша с ней встреча произошла при других обстоятельствах. Было бы проще, если бы часы не тикали, напоминая мне о том, как стремительно утекает время. Но у нас есть то, что есть. И я намерен извлечь максимум даже из этого положения вещей.
– Я с тобой никуда не поеду, – наконец говорит она спокойно, а ощущение такое, словно обороняется.
– Ты меня боишься?
– Я тебя не боюсь, – бросает она уверенно.
– Тогда в чем дело?
– Я тебя не боюсь, – повторяет она и вдруг добавляет: – Но мне страшно.
– Что тебя пугает? – спрашиваю мягко, делая еще один шаг ей навстречу.
– Ты не поймешь. – Рита отступает.
– Испытай меня.
– Я готова была испытывать нас обоих несколько дней назад, когда ты терялся, – напоминает она. – А теперь я не хочу.
– Что изменилось, Рита? Я не отстану, ты знаешь.
– Все изменилось. Ты, я… Возвращение Влада. Эта ночь. Все вышло из-под контроля. Я вышла из-под контроля.
– Тебе не надо контролировать себя со мной. Зачем? – склоняю голову набок, разглядываю ее пылающее лицо. – Ты нравишься мне любая. А я тебе?
– Для меня это чересчур.
– Что именно для тебя чересчур? – Я действительно пытаюсь понять, но Рита порой как закрытая на замок книга. Подозреваешь, что там в сюжете, а проверить не можешь.
– Это все! Я… Рядом с тобой я себе не доверяю, Никита! Однажды я уже позволила себе раствориться в другом человеке, и ничем хорошим это для меня не закончилось. С тобой я начала ощущать то же, что когда-то было с ним… – Она переводит дыхание. – Даже хуже. С тобой все хуже. Сильнее. Я… С тобой я теряю себя.
– Глупости, – сразу отметаю эту ересь, чтобы она даже не смела так думать. – Со мной ты себя снова обретаешь. Настоящую. Живую. Смелую.
– Смелую?
– Рит, я не психоаналитик, но кое-что в этой жизни понимаю. Нельзя закрываться в себе. И нельзя сравнивать всю свою жизнь с одним неудачным опытом в прошлом. Ты уже другая. Я другой. Не такой, как он. Мне не нужно, чтобы ты во мне растворялась. Я хочу сохранить тебя самой собой. Потому что я без ума именно от этой Риты. От той, которую узнал за эту неделю.
– Ты меня не знаешь.
– И правда, и нет. Считаю, что мы прошли ускоренный курс по узнаванию. И то, что я уже знаю, делает тебя в моих глазах неотразимой. То, чего пока не знаю, заставляет меня гадать и мечтать. Я не хочу терять это, Рита. Не хочу терять тебя.
Она смотрит мне в глаза. Потом отворачивается.
– Я хочу тебя кое о чем попросить, – предлагаю мягко.
– Попросить меня? – удивляется она.
– Да. – Я делаю еще один шаг к ней навстречу. За Ритой стена, так что отступать ей больше некуда. – До моего отъезда осталось всего четыре дня.
– И?
– Подари их мне. Позволь мне убедить тебя, что отношения между нами – это не страшно, а прекрасно. Что тебе нечего бояться.
– Я не совсем понимаю… – Она хмурится, нервно сглатывает.
– И не надо, Рит. – Я делаю последний шаг, заключая ее в ловушку между стеной и своим телом. – Просто доверься мне и чувствуй.
Я наклоняю голову, запускаю пальцы в ее волосы, касаюсь губами ее лба. Не форсирую события, не захватываю контроль. Позволяю Рите действовать так, как ей хочется, веря, что в конце концов, она пойдет туда, куда велит ей сердце, а не страх.
Довольно продолжительное время она стоит, не шелохнувшись. Рвано дышит. Кусает губу. Изредка моргает, так что я вижу, как дрожат ее ресницы.
Выжидаю.
Я понятия не имею, куда приведут нас эти чувства, нежданные и во многом даже нежеланные, но свернуть с этого пути уже не могу. Рита нужна мне. А я нужен ей. Она может отрицать это сколько угодно, но ее глаза говорят об обратном. И ее вздох, вздох капитуляции, после которого ее губы находят мои и сами инициируют поцелуй, тоже говорит мне об обратном.
– Я не знаю, могу ли я дать тебе что-то. Я сломана, – шепчет она в перерыве между своими поцелуями.
– Ты уже даешь мне больше, чем я ожидал, – уверяю я, перехватывая инициативу. Заключая ее в объятия, жадно исследуя ее рот, прижимая к себе. – Ничего не бойся, Рит.
Глава 34Рита
– Готова? Отпускаю! – Голос Никиты, такой уверенный и успокаивающий, заставляет меня вспомнить все, чему он меня учил. – Ты сама, Рит, видишь? Умница. Не забывай про согнутые колени.
Я смеюсь. Нервно и одновременно счастливо, потому что впервые в жизни сама стою на коньках. Все еще очень неуверенно, но без страха, который всегда вызывал у меня лед. Я прекрасно понимаю, что, стоит мне пошатнуться, Никита тут же меня поймает. Такой он. Приходит на помощь всегда, когда мне это нужно.
– Круто! – выдыхаю я, неумело отталкиваясь лезвием конька, чувствуя, как прохладный воздух на арене приятно холодит щеки, как мягко скрипит под ногами лед.
– А то, – отзывается Никита, подстраиваясь под мою скорость черепахи. – Сначала полюбишь лед, а там…
– Что «там»? – попадаюсь на его удочку.
Его лицо расплывается в заговорщической улыбке, глаза искрятся удовольствием, и сам он такой прекрасный… Засмотревшись, забываю обо всем и тут же едва не сажусь попой на лед.
– А равновесие кто держать будет? – насмешливо шепчет Любимов мне в макушку, прижимая меня к себе.
– Я безнадежна, – вздыхаю я, наслаждаясь ощущением его сильных рук на талии.
– Практика и терпение, Воскресенская. И все у тебя получится. – На этих словах его ладонь скользит по моей руке, пока не обхватывает, переплетая наши пальцы. – Держись за меня.
Некоторое время мы с Никитой медленно скользим по льду. Его рука ни на секунду не выпускает мою, а с его поддержкой все кажется куда проще. Лед уже не враждебный и холодный. Такие же, как я сама, неуклюжие неофиты на катке не внушают опасения. И так легко представить, что за периметром этого ледяного круга нет никаких проблем. И разлука не маячит на горизонте…
– Завтра у тебя будут болеть мышцы, – сообщает Никита часом позже, помогая мне расшнуровать коньки, которые мы взяли в аренду. – Рекомендую горячую ванну перед сном.
– Составишь компанию? – спрашиваю я, невинно хлопая глазами, прекрасно понимая, что с моей стороны это чистой воды провокация.
– Ну и ну, Воскресенская! Будешь продолжать в таком духе, начну думать, что ты ко мне неровно дышишь. – Никита подмигивает мне, ловко снимая с меня коньки.
– Конечно, неровно. Ты меня загонял, – смеюсь я.
– Ну на коньках кататься тебе понравилось.
– Понравилось, – соглашаюсь я, не пытаясь отрицать очевидного. – Это было круто. Не знаю, почему я никогда не делала этого раньше.
– В Сент-Поле тебе бы тоже понравилось, – мгновенно посерьезнев, произносит Никита. – Там много ледовых катков. И есть один очень классный под открытым небом.
– Никит. Мы это уже обсуждали.
– Ага, – вытащив из ящика мои кроссовки, он снова опускается передо мной на корточки и помогает обуться. – И еще обсудим. Обязательно.
Ответить на это мне нечего. До его отъезда – три дня. И хотя я старательно гоню от себя мысль о том, что, когда я проснусь в субботу, Никита будет пересекать океан, это стремительно приближающееся будущее вызывает в душе вязкую тоску и тяжесть на сердце.
– Отвезешь меня домой? – спрашиваю я, избегая этой болезненной для нас обоих темы.
– Не хочешь остаться со мной? – Никита ловит мой взгляд. – С твоим отцом я утрясу.
– На ночь?
– На ночь, – подтверждает он. – Так уж и быть, устрою тебе расслабляющую ванну.
И хотя он пытается шутить, все это совсем не шутка. Я это понимаю. И он понимает тоже. Потому что с того дня, когда Никита попросил у меня дать ему возможность показать, что отношения между нами могут быть прекрасными, а я согласилась, он действует с поражающей меня самоотверженностью. Атакует меня вопросами, когда я меньше всего этого жду. Выводит на эмоции. Своей нежностью, терпением, настойчивостью кирпичик за кирпичиком ломает мое сопротивление. Делая нас ближе. Делая приближающуюся со скоростью света разлуку в сто тысяч раз сложнее.
– А что скажут твои родители? – неловко спрашиваю я.
– Рит, я взрослый мальчик, – тянет он иронично. – А ты – большая девочка. Моя девочка.
Словно это все само собой разумеющееся, он касается моих губ в мимолетном поцелуе и, обхватив руками за талию, ставит на ноги.
– Хорошо.
– Я собираюсь к тебе приставать, – предупреждает Никита с привычной прямотой. – Раз романтика и воздержание на тебя не действуют, буду пробовать новые способы.
– Думаешь, ванна и сон в твоей кровати заставят меня поехать с тобой в США? – уточняю ему в тон.
– Кто говорил про сон, Рит? Лично я планирую бодрствовать как минимум до полуночи.
Это недвусмысленное обещание посылает по моему телу теплую волну предвкушения. С той самой ночи в квартире его брата Никита больше ко мне не прикасался. Он целовал меня. Часто. Мимолетно и глубоко. Почти по-дружески и страстно. Но никогда не переступал черту, за которой лежала интимная близость, хотя я видела, каких трудов ему порой стоило держать себя в руках. Как и мне…