— Наш добрый друг интересуется моими планами на будущее.
— На меня не смотрите, — отрезала Нила. — Я заранее составила расписание, и сами видите, чем все закончилось.
— И тем не менее, — ответил Джастин, — хотя Нила не верит в свои планирующие способности, мое непосредственное будущее находится в ее талантливых руках.
Хотя Нила поспешно отвернулась, чтобы спрятать лицо, но Майкл успел заметить, что она слегка покраснела. «Неужели он ей небезразличен?» — подумал он.
— В таком случае, — ответила Нила, — Джастин еще несколько дней пробудет в медицинском центре. Он отдохнет, почитает о нашем мире и о нашем обществе… Естественно, более долгосрочные планы — прерогатива самого Джастина.
Майкл наметил себе в ближайшем будущем взять интервью у молодого реаниматолога. Если получится, он побеседует с Нилой сам, если нет — напустит на нее Ирму. Она гораздо лучше, чем он, умеет склонять женщин к доверительной беседе.
— Если бы вы могли выбрать только одно, — продолжал он, — что поразило вас больше всего: космические путешествия, развитие нанотехнологии, почти совершенное здоровье или наша продолжительность жизни?
Джастин невольно задумался. Ему предоставили широкий выбор, учитывая все сферы, которые охватывали достижения прогресса, но он не мог честно сказать, что все это его поразило. Изумило? Да. Впечатлило? Естественно. Но… удивило? Нет. Будущее оказалось именно таким, каким Джастин представлял его себе в мечтах, и не более того.
— Я бы сказал… ничто из перечисленного.
Майкл поднял на него взгляд, оторвавшись от своего цифродруга с видом совершенно ошеломленным:
— В самом деле? Что же тогда?
— Ваша персональная инкорпорация.
— Это и я могла бы вам сказать, — едва слышно прошептала Нила.
Впрочем, Майкл ее услышал. Взяв себя в руки, он снова ринулся в атаку. Жаль, что он не предвидел подобного ответа! Да, маху дал… Зря он представил Джастину несколько вариантов на выбор… Ну ладно!
— Ваши слова просто изумляют, — воскликнул Майкл. — Может, объяснитесь?
Джастин уже собрался пуститься в подробные разъяснения, когда увидел, что Нила качает головой и прижимает ладонь к горлу. Он едва заметно кивнул, что понял, и сообщил Майклу вместо ответа отговорку:
— Видите ли, всего остального вполне можно было ожидать, но персональная инкорпорация для меня стала полной неожиданностью.
— В каком смысле? Если не хотите, не отвечайте.
— Скажем, она буквально огорошила меня. Горю желанием узнать обо всем побольше и поскорее.
Майкл понял, что смысла давить дальше нет.
— Что ж, я не сомневаюсь, наши читатели будут с нетерпением ждать, когда ваши акции появятся на первичном рынке… Всем захочется их купить. Лично я постараюсь непременно!
— М-м-м… спасибо, — ответил Джастин, запинаясь, что, в общем, было ему несвойственно. Как ни странно, его всегдашняя уверенность была поколеблена добрыми намерениями Майкла. Он понимал, что Майкл, по сути, сказал ему комплимент, но трудно было смириться с подобным предложением. Ведь Майкл как будто говорил: «Жду не дождусь, когда тебя начнут продавать с торгов». Недоставало только кандалов, которые ассоциировались у Джастина и любого его современника с этой процедурой.
Поняв, что ее пациенту не по себе, Нила вмешалась:
— Я знаю, Майкл, что интервью берете вы, но мне бы тоже хотелось задать Джастину один вопрос. Не сомневаюсь, ответ также будет интересен вашим читателям.
Майкл подумал было возразить, но желание угодить доктору Харпер победило. Он слегка поклонился, закрывая дисплей цифродруга.
— Конечно, задавайте!
— Джастин, — улыбнулась Нила, — мне интересно, как вы в прошлом развлекались?
— У нас, разумеется, были кино, игры, спорт, музыка… и все такое.
— Музыку вашей эпохи многие считают одной из самых разнообразных и трогательных.
— Да, — кивнул Джастин, — а вам-то она нравится?
— А знаете, нравится. Сейчас многие подражают классическому року. Скажите… вам нравились «Битлз»?
— Извините, нет.
Нила явно удивилась.
— Битлов я просто обожал, — уточнил Джастин, широко улыбаясь.
Нила улыбнулась в ответ:
— Умник!
Джастин рассмеялся.
«Призрак Дамзаха, между ними определенно что-то есть!» — подумал Майкл. Основа для сенсационной статьи — есть или будет, если между ними что-то произойдет. Надо пока переждать, на карту поставлена не одна репутация. Наверное, надо будет обсудить все с Ирмой.
— Тогда, — продолжала Нила, — вы, наверное, не удивитесь, узнав, что сегодня «Битлз» — самая популярная группа рубежа тысячелетий?
— Не удивлюсь, — кивнул Джастин, — даже моему поколению они казались… вневременными.
Джастин слегка склонил голову, как будто слушал песню в полной тишине.
Майкл вынужден был признать, что, хорошо это или плохо, вопрос Нилы заполнил какую-то пустоту в его интервью.
— Джастин, вы хорошо себя чувствуете?
— Спасибо… да! Просто последний вопрос напомнил мне одну из их песен… и теперь она звучит у меня в голове.
— Которая? — поинтересовался Майкл.
— «Через Вселенную».
Следующие несколько дней оказались для Джастина приятными. Он больше не пытался ускользнуть из больницы и по совету Нилы не общался с представителями прессы. Иногда к нему заходил Омад, и они вместе занимались в тренажерном зале клиники, потом шли в закусочную выпить пива. Кроме того, что все окружающие изумленно пялились на него, Джастин ничего особенного не замечал. Он даже начал думать, что его жизнь, если можно так выразиться, входит в нормальную колею. Постепенно он привык и к ошеломленным взглядам. В конце концов, он был своего рода аномалией, а смотрели на него отнюдь не враждебно, а скорее с любопытством. Но заговорить с ним как будто никто не решался. Не сразу он узнал о распоряжении директора клиники. Мош объявил: тот, кто будет приставать к Джастину, будет немедленно уволен. Правда, с самим Мошем и его женой Элинор Джастин часто вел интересные беседы по вечерам, после ужина. Элинор служила хорошо осведомленным источником информации по практическим финансовым вопросам, она способна была дать совет, в какой валюте открыть счет или где лучше купить дом. Похоже, она взяла Джастина под свое крыло, и ее забота, как ни странно, успокаивала его.
Хотя, готовя свое путешествие в будущее, Джастин предвидел много трудностей, он почему-то совершенно не задумывался об одиночестве. После смерти жены ему хотелось быть одному, и, более того, он находил утешение в стенах, которые возвел вокруг себя. Он полностью отдавал себе отчет о своем физическом существовании, но никого не впускал в свой эмоциональный мир. Теперь он начал жалеть о том, что не слишком старался уговорить своего ассистента или еще какого-нибудь современника последовать его примеру. Джастин напомнил себе, что все его планы обладали по крайней мере одной ошибкой, которую он обнаружил только после пробуждения. Он верил, что, будучи чужаком, посторонним, он без труда покинет свой мир и забудет всех, кто в нем был. Теперь же, когда прежний мир исчез безвозвратно, он понял, что ошибался.
Мош устал. В конце концов, ему уже почти двести лет — возраст начинает сказываться. Как будто ежедневной суматохи в больнице было недостаточно, теперь он настроил против себя GCI, да еще приходится разбираться с роем жадных репортеров. Представители прессы шли на всевозможные уловки, чтобы проникнуть в больницу. Кто-то вел себя откровенно глупо — так, один репортер попытался выдать себя за брата Джастина. Другие шли на всевозможные жертвы. Один идиот выстрелил себе в ногу, чтобы попасть в больницу. Мош с радостью подписал для последнего рекомендацию на психоревизию. Невыносимым было другое — мир быстро вспомнил, что Мош Маккензи, бывший член совета директоров GCI, живет и здравствует. И это оказалось очень плохо. Выходя в отставку, Мош знал, каким безжалостным может быть корпоративный мир — даже по отношению к отставникам. Вот почему перед уходом он заключил своего рода старомодное джентльменское соглашение. Он будет управлять своим частным феодом до тех пор, пока обещает держаться в тени и не вмешиваться во внутреннюю политику GCI. Короче говоря, он добровольно согласился исчезнуть.
Но из-за Джастина он не сдержал своего слова. Пришлось сделать определенные шаги, и мир, так же как и GCI, начал вспоминать, что Мош Маккензи — не только человек, с которым нужно считаться, но и тот, кто когда-то баллотировался на пост Председателя.
Мош окинул взглядом конференц-зал. На него смотрели усталые лица: Нила, доктор Ван, Гил Теллар и Элинор. Мош мысленно улыбнулся, вспомнив, что именно в таком составе, минус Элинор, всего неделю назад они были так взволнованы перспективой своей «находки», что заранее планировали безбедную жизнь на пенсии. С тех пор многое изменилось… Никто из них за прошедшую неделю ни разу не выспался, и все начинали понимать: в будущем им предстоит спать еще меньше. Как только кто-то выходил за дверь, на несчастного тут же набрасывались стервятники-репортеры. Если они пытались связаться с кем-то за пределами больницы, всякий раз их переговоры пытались прослушать. Бежать оказалось невозможно. Интерес общества к Джастину становился определенно нездоровым. Ну а они теснее других общались с человеком, который еще ни с кем не говорил, если не считать единственного интервью «Ежедневным земным новостям». В прессе его рисовали романтическим героем из прошлого, который пошел на непомерный риск, чтобы достичь нирваны. Во всех домах и учреждениях только и говорили, что о Джастине Корде. Любые сведения о нем немедленно загружались в Нейро и с жадностью поглощались. Почти вся информация охотно распространялась бесплатно, если не считать нескольких независимых компаний, которые продавали их с прибылью. Городок, в котором Джастин родился, привлекал толпы туристов… Точнее, за звание «родного городка Джастина» спорили пять населенных пунктов. Вещи, которыми он владел, какими бы непрочными они ни были, продавались на торгах по заоблачным ценам. Все, кто занимались бизнесом под названием «Джастин Корд», преуспевали. К сожалению, ни один из тех, кто занимался самим Джастином Кордом, не мог помочь Джастину Корду.