– А как же суп? – кричит он мне вслед.
– Никакого супа! – не оборачиваясь, откликаюсь я.
Иду я очень быстро, земля так и мелькает под ногами. Навязчивое, невыносимое желание поскорее добраться домой, затаиться, почувствовать себя в безопасности гонит меня вперед. Напрямик сквозь шикарный современный квартал, граничащий с Фицхью-Гроув. Через крикетное поле. Вот там, в двух шагах от меня, лежало тело Ани… Надо разогнать призраков… Свистеть я не умею, поэтому буду мычать, не размыкая губ. Во рту щекотно вибрирует.
Мужчина-англичанин, сказала Криста. Но кто именно, она не знает. А кто может знать? Одногруппники из колледжа? Еще какие-нибудь друзья? Толек? Да, он, наверное, знает…
Шаги за спиной. Меня обгоняет мужчина в костюме, отдаляется. Кусты шевелятся. Человек? Нет, собака. Как я ни сопротивляюсь, но изувеченная Анина шея – «поверхностные рассеченные ссадины полулунной формы», сказал Периваль – так отчетливо встает перед глазами, что к горлу моментально подкатывает тошнота. Меня обступают деревья. И я перехожу на бег.
Возле кафе кипит жизнь – мамочки, няни, снующие вокруг карапузы, гора велосипедов и самокатов, разбросанные тут и там сухарики, соломка. Небо радует глаз чистейшей лазурью. Дети веселятся и танцуют. Кругом бушует весна. Но уже без Ани…
Красно-белая лента, ограждавшая место происшествия, исчезла без следа, даже клочка на ветках не отыскать. И ничто больше не напоминает о случившейся здесь беде…
Наконец-то дома!
За кухонным столом сидят Периваль и Марта. Грудь мгновенно сжимает от нехорошего предчувствия. Я должна поделиться с ним тем, что узнала от Кристы. Черт, он и сам обязан был уже все это раскопать! Готовые сорваться с языка слова жгут изнутри. Стоит лишь открыть рот, и… И все, этот груз свалится с моих плеч. Но я ведь обещала Кристе… Да и информация эта от меня никуда не денется. Если понадобится, ею можно воспользоваться в любой момент. Но вряд ли этот момент уже наступил.
И я поступаю так, как обычно в затруднительных ситуациях. Надеваю маску, изучаю обстановку исподтишка и держу свои истинные чувства при себе.
– О, инспектор Периваль! – провозглашаю я. – Дежавю.
Он поднимается. Я делаю шаг навстречу, словно собираясь расцеловаться с ним в щеки. Но вовремя себя одергиваю. Он здесь не с дружеским визитом, Габи! Воспользовавшись моментом, босоногая, одетая в легинсы Марта тихонько выскальзывает мимо меня в дверь. Надеюсь, Периваль допросил ее наконец по-настоящему!
– Извините за вторжение. – Сегодня инспектор небрит. Щетина у него, оказывается, уже седая; видимо, щеки постарели быстрее, чем скальп. – Мы несколько… Вы подстриглись!
– Да. – Я приглаживаю короткие кончики. – Нравится?
Ой, зачем спросила? Само собой вырвалось.
– Вы выглядите по-новому.
– Приму это за комплимент, – жеманно киваю я.
Он, усмехаясь, отвешивает учтивый полупоклон.
– Так вот. Мы несколько продвинулись в расследовании. Вы ведь не возражаете против поездки в участок?
Это не вопрос, это утверждение. Приказ.
А вот и возражаю! Сейчас свалюсь на пол и буду орать и биться головой, пока дражайший инспектор не исчезнет из моего дома.
– Что значит «несколько продвинулись»? – небрежно интересуюсь я. – Вычислили убийцу?
– Речь идет не об убийстве Ани Дудек, хотя… – он с ужасно самодовольным видом заправляет футболку-поло в болтающиеся (как всегда) на бедрах джинсы, – хотя должен сказать, что и это дело движется вперед полным ходом. Я снова побывал в квартире, все осмотрел. Многое прояснилось. Мы на пороге разгадки, нашли новую важную улику.
– На пороге, говорите? – насмешливо уточняю я. – А первый раз вы что, порог не осматривали?
– Очень остроумно!.. Вернемся к делу. У нас появился претендент на роль вашего сталкера. Его взяли сегодня утром, в районе одиннадцати часов. Ваш сосед сообщил в полицию о подозрительном мужчине, околачивающемся вокруг дома. Один из моих сотрудников прибыл сюда вовремя и задержал предполагаемого правонарушителя. Так что если вы не заняты чем-нибудь сверхважным, может быть, проедетесь со мной и примете участие в вопле? Я на машине.
Я оторопело переспрашиваю:
– Приму участие в вопле?… Вы приглашаете меня орать на сталкера? У вас там что, секта банши?!
– Видеоопознание подозреваемых лиц! ВОПЛ! – чеканит Периваль, сердито выплевывая каждое слово. – Процедура опознания вживую, среди нескольких кандидатов, уже устарела! А мы, между прочим, идем в ногу со временем!
– Ну а я-то откуда знала? – философски пожимаю я плечами.
За стойкой дежурного восседает констебль Морроу – Ханна. Заметив меня, машет рукой, игриво перебирая в воздухе пальчиками, и кричит: «Привет вам!» Интересно, Периваль догадывается о ее вероломстве? О том, что она бегает по закусочным и выбалтывает информацию?
Пока мы шагаем по коридору, я небрежно уточняю:
– А Каролина Флетчер сейчас свободна?
– Каролина Флетчер вам не понадобится, – бурчит Периваль. – Вы же в этом деле жертва, а не подозреваемый! – Он резко останавливается перед дверью в какую-то комнату, заглядывает внутрь через маленькое квадратное окошко. – Но если вы настаиваете…
– Нет-нет, вы правы. Зачем мне Каролина Флетчер?
Он пожимает мне локоть – видимо, хочет подбодрить. Но эффект получается прямо противоположный. Я снова здесь, в участке… И это место мгновенно воскрешает связанный с ним ужас. Опять начинается приступ клаустрофобии, ноги становятся ватными.
Инспектор толкает дверь. Очередная крошечная белая коробка, отличающаяся от предыдущих лишь наличием стола, трех стульев и компьютера. Мы садимся, и Периваль утыкается в монитор. На стене мигает красной лампочкой камера видеонаблюдения – словно глаз загадочной экзотической птицы.
Распахивается дверь, в комнату влетает констебль Морроу, суетливо занимает пустой стул и за спиной инспектора одними губами произносит: «Ой, простите!»
– Опаздываете! – заявляю я.
– Не судите строго! – закатывает она глаза.
А ведь ты, душечка, знатная хитрюга! Хоть и стараешься казаться простушкой…
– Так, хорошо! – Периваль наконец находит в компьютере нужную информацию, но экран слишком затемнен, чтобы можно было что-нибудь разобрать.
Морроу наклоняется через стол, показывает, как добавить яркость, и картинка становится ясной.
– Да, точно. – Несколько напыщенный тон инспектора, видимо, вызван смущением от того, что нам стало известно о его сложных отношениях с современными технологиями. – Сейчас я продемонстрирую вам двенадцать коротких видеороликов. На них анфас и в профиль будут засняты разные люди, но все они подходят под ваше описание сталкера. Пожалуйста, очень внимательно изучите каждую запись. Если кого-нибудь узнаете, сообщите мне или констеблю Морроу. Во время процедуры будет вестись видео-… – он указывает на мигающую красным камеру на стене, – и аудио-… – еще один кивок, на этот раз в сторону столика в углу, – запись, чтобы засвидетельствовать, что ни я, ни констебль Морроу никак не влияли на принятие вами решения.
– Никаких покашливаний или пиханий ногой под столом! – подмигиваю я упомянутому констеблю. – Уяснили?
Периваль запускает программу, и у меня перед глазами начинается мельтешащий хоровод. Короткие волосы, коренастые фигуры, широкие лица. Нескончаемый поток пикселей… Над третьим кадром я задумываюсь. В пятом почти не сомневаюсь. На восьмом теряю веру в собственную память, но вот девятый…
– Это он! – выкрикиваю я. – Он, точно!
– Уверены? На сколько процентов?
– На все сто!
Мои глаза впиваются в экран. Набычившаяся стойка, узкий лоб, вызывающий, агрессивный взгляд. Я вздрагиваю.
– Да, на сто процентов. Этот человек прятался у моего дома. И он же был в красном «Рено».
Периваль выключает компьютер и поднимается.
Ну что, я угадала? – пристаю я к нему. Джекпот или утешительный приз? Он не знает, поскольку это дело не ведет. Иначе его не допустили бы присутствовать при опознании. Он передаст информацию констеблю Эвансу, и со мной кто-нибудь свяжется.
Укол беспокойства.
– Так вы даже не знаете, нашли ли на том DVD отпечатки пальцев?
– Могу выяснить.
– А этот человек? Он арестован или?…
– Его сняли на видео, наверняка предупредили. И отпустили.
– Вот как… Ага. Ясно.
Я отпихиваю стул и догоняю Периваля в дверях:
– Не понимаю! Если это не ваше дело, почему же за мной приехали именно вы? И почему сейчас со мной были вы?
Инспектор почесывает заросшую щеку и ухмыляется:
– Ну как же! Такой шанс провести с вами время… Разве я мог его упустить?
Заискивающий смешок Морроу. Я теряюсь. Неужели всему виной мои шуточки? «Никаких покашливаний или пиханий ногой…» Он решил, что меня можно подкупить жалким подобием флирта? Я что, вела себя как-то… провоцирующе? Или Джек прав? Вдруг фамильярность Периваля – это лишь признак его предвзятости ко мне, которую я чувствую с самого начала расследования?…
От злого раздражения я с трудом разлепляю губы:
– Жаль, не могу ответить вам взаимностью.
В кухне я опять застаю Марту. Клара как-то поделилась со мной своим наблюдением (вынесенным из ее богатого опыта общения за чашечкой кофе с другими преподавателями на переменах): все люди делятся на два типа. Кровопийцы и доноры. Сама Клара, конечно же, донор. Тут сомневаться не приходится. Робин – тоже донор. А вот Марта – кровопийца. Однозначно!
Не заметила ли она сегодня утром у дома кого-нибудь подозрительного? – спрашиваю я. Нет, никого не видела, мотает она головой. Она убирает за собой в посудомойку тарелку из-под хлопьев, ставит в холодильник молоко.
Я смотрю, как Марта движется по кухне, подмечаю ее аккуратные скупые жесты. Она возвращается к столу. Садится. Листает журнал.
Что ж, сегодня обойдемся без прелюдии.
– Я тут недавно затеяла генеральную уборку… – Я тщетно пытаюсь изобразить улыбку. – И вытирала пыль у тебя в комнате…
«Вытирала пыль»? Что за бред? Неужели нельзя спросить в лоб, без предисловий? Марта поднимает на меня тяжелый взгляд.