Одна из главных трудностей, связанных с реформированием школьного образования, заключается в том, что, как мы говорили в главе 1, современная школа возникла в XIX в. как институт, призванный создать армию послушных промышленных рабочих, а не легион критически мыслящих людей. Джефф Джарвис, профессор Высшей школы журналистики Городского университета Нью-Йорка, утверждает, что школы «построены на выработке единственно правильных ответов, а не творческих решений». Вторя работе историка Э. П. Томпсона «Время, трудовая дисциплина и промышленный капитализм» (Time, Work Discipline and Industrial Capitalism), он утверждает, что «они построены на устаревшей экономике внимания: “Заплатите нам за 45 часов вашего внимания, и мы подтвердим ваши знания”». По его мнению, решение проблемы заключается в переходе «к образованию, основанному на компетенциях, в котором необходимые результаты четко определены, а студентам предоставляется несколько путей к их достижению». Соответственно, он предпочитает, чтобы студенты демонстрировали свой прогресс с помощью портфолио, а не экзаменов или тестов.
На самом высоком уровне абстракции основная проблема современного школьного образования заключается в том, что оно стремится превратить детей в нечто не соответствующее новым экономическим и технологическим реалиям. По словам Памелы Рутледж, директора Исследовательского центра медиапсихологии, «традиционные модели приучают людей приравнивать то, что они делают, к тому, кем они являются (“кем ты станешь, когда вырастешь”), а не к приобретению критического мышления и гибких навыков и установок для быстро меняющегося мира». По ее мнению, обязательное образование – это «модель со стороны предложения, потому что модель со стороны спроса готовила бы инициативных, самостоятельных учеников». Учитывая инерцию, бюрократию и укоренившиеся интересы школьного образования, одинаковые в большинстве стран мира, трудно представить, как переизобрести школу, это порождение конца XIX в., чтобы оно служило полезным целям в XXI в. Элизабет Ги, профессор Аризонского государственного университета и автор книги «Чему видеоигры могут нас научить в области обучения» (What Video Games Have to Teach Us About Learning and Literacy), утверждает, что «нам не нужна масштабная подготовка рабочих», как во времена второй промышленной революции. «Нам нужно настоящее образование (не ориентированное на работу) и возможность для людей выбирать различные пути развития карьеры и обучения на протяжении всей жизни». Именно это нужно для отхода от последовательной модели жизни, и именно это должно быть доступно людям всех поколений и возрастов.
Функциональная неграмотность{68}
Мое скромное предложение для начальной школы – сосредоточиться на способности людей адаптироваться, учиться и переучиваться, чтобы они могли стать настоящими «многолетниками». Давайте сделаем так, чтобы к тому моменту, когда люди заканчивают или бросают среднюю школу, они могли сочинять тексты, эффективно читать, извлекать смысл из сложных текстов, легко работать с числами и абстрактно рассуждать. Будущее за критическими мыслителями, за людьми, которые могут обрабатывать новую информацию и включать ее в свою собственную модель реальности. К сожалению, мы далеки от этого. В США и Великобритании каждый седьмой взрослый не владеет базовыми навыками грамотности в области языка и математики. Это называется «функциональной неграмотностью». Частично это связано с неспособностью к обучению, но виновато и неполноценное школьное образование.
«Уолтеру Лонгу 59 лет, он живет в городке под Питтсбургом, где вырос, – гласит начало статьи CBS News о функциональной неграмотности. – У него хорошая работа в окружном управлении водоснабжения, прекрасный дом, где он вырастил четверых детей, и жена, которая его любит»{69}. Но он не умеет читать. «Он хорошо притворялся, пока однажды вечером не сделал вид, что читает сказку своей четырехлетней дочери Джоанне». У детей в этом возрасте сверхъестественное чутье на ложь. «Моя дочь посмотрела на меня и сказала: “Мама читала мне не так”». Уолтер вспоминает, что подумал: «Все-таки трудно сказать четырехлетнему ребенку, что ты не умеешь читать».
Уолтер – лишь один из 32 млн взрослых американцев, не умеющих читать, согласно исследованию, проведенному Национальным центром образовательной статистики в 2003 г.{70} Последующие исследования, проведенные в 2012–2014 и 2017 гг., показали, что средние баллы по грамотности и счету снизились. Женщины получают больше баллов, чем мужчины, в области счета и немного опережают их в области грамотности. Афроамериканцы отстают как от белых, так и от латиноамериканцев. Латиноамериканцы продемонстрировали заметный рост грамотности и счета, хотя в других группах наблюдался спад. Однако проблема настолько распространена, что от нее страдают не только маргинальные слои общества, но и люди с хорошей работой. Компании Ford и Motorola создали коррекционные программы для сотрудников, которым необходимо подтянуть навыки чтения.
ОЭСР собирает сопоставимые данные по другим странам в рамках Программы международной оценки компетенций взрослых. Неудивительно, что в более богатых странах неграмотных меньше, чем в более бедных. В большинстве европейских стран, Японии и Южной Корее уровень грамотности выше, чем в США, а что касается умения считать, то здесь ситуация еще хуже – США ниже среднего показателя по ОЭСР. Причина ситуации, когда самая технологически развитая страна имеет столь низкие показатели по сравнению с другими странами, – неравенство в доступе к качественному школьному образованию.
Роль языков в образовании
Именно уникальная выразительная сила языка выделила людей среди всех остальных видов. Интересный вопрос – насколько лучше подготовлены люди, владеющие несколькими языками, к успеху в мире «многолетников». Тех, чей родной язык не английский, образование обязано обучить свободному владению этим языком, который стал глобальным языком бизнеса, науки и технологий. Только один из семи человек в мире свободно владеет английским как вторым языком{71}. В Северной Европе этот показатель достигает 70 %, а в Южной Европе, Латинской Америке, на Ближнем Востоке, в Азии и Африке – 5 или 10 %. Даже с поправкой на то, что некоторые люди умеют читать по-английски, но не говорят на нем свободно, эти цифры означают, что более половины человечества не в состоянии прочитать содержимое веб-сайтов на английском языке, которые по-прежнему составляют более половины в интернете.
Но изучение второго языка не только дает людям доступ к информации и позволяет им общаться – оно также обогащает ум. Покойный политолог и социолог Сеймур Мартин Липсет, канадец, однажды сказал: «Тот, кто знает только одну страну, не знает ни одной». Не зная другой культуры, как можно быть уверенным в понимании своей собственной? Много лет назад я написал статью для журнала Chronicle of Higher Education о реальных причинах, по которым люди – даже если английский является их родным языком – должны изучать другие языки. Я утверждал, что существует фундаментальное недопонимание той роли, которую изучение языков должно играть в образовании людей. Языки – это не просто полезные инструменты для достижения цели, такой как возможность жить, работать или учиться в той или иной стране. Это окно в другую культуру, другой взгляд на мир. Овладение другим языком учит студентов лучше решать проблемы, раскрывает их способности к выявлению проблем, обогащает способы поиска и обработки информации и позволяет им осознавать проблемы и точки зрения, которых в противном случае они бы не заметили. Я часто замечал, что студенты, изучающие два или более языков и культур, более креативны в своем мышлении, особенно когда речь идет о решении сложных проблем, не имеющих однозначных решений.
Когда люди, изучающие иностранные языки, знакомятся с другими культурами и институциональными структурами, им легче увидеть различия во мнениях и конфликтах, поскольку они подходят к проблемам с позиций, включающих как свои собственные ценности и нормы, так и ценности и нормы других людей. Знание других языков также способствует развитию толерантности и взаимопонимания. Изучение языка – это нечто большее, чем просто умение работать в другой языковой среде. Это мощный способ научиться ценить и уважать разнообразие мира.
Еще одно распространенное заблуждение относительно изучения языков заключается в том, что глобализация привела к снижению рыночной стоимости большинства из них при одновременном росте стоимости английского языка, который является глобальным языком бизнеса, науки и техники. Согласно этой логике, после овладения устным и письменным английским языком студентам следует заняться другими предметами. Это правда, что крупные транснациональные компании используют именно английский на своих самых важных встречах, но есть масса примеров тому, что, если вы работаете в немецкой, японской, китайской, шведской или бразильской компании, вам лучше знать язык этой страны, иначе вы окажетесь в невыгодном положении, когда дело дойдет до понимания тонкостей принятия решений и продвижения по карьерной лестнице. Знание английского языка необходимо для работы в большинстве многонациональных организаций, но его недостаточно для успешной профессиональной карьеры в международном контексте.
Многие университеты потеряли связь с реальностью международного бизнеса. Лишь немногие бизнес-программы для студентов и аспирантов предусматривают изучение языков. Многие утверждают, что предлагают международное образование, если в программу входит недельная или двухнедельная поездка для встречи с лидерами бизнеса в какой-либо стране, полагая, что это может заменить глубокое изучение хотя бы одного иностранного языка и культуры. Мы обманываем себя, если считаем, что обра