В начале Средних веков женщины могли владеть имуществом и наследовать его (согласно англосаксонским и норвежским законам и традициям), но затем женщин лишили элементарных экономических прав, если только они не были вдовами. Почти везде в Европе и Северной Америке женщинам пришлось ждать Французской революции и ее последствий, чтобы получить равные права наследования, но эта радость была прервана восстановлением монархии. Наконец в 1850 г. Исландия первой в новые времена законодательно закрепила равные права наследования. США и Великобритания сделали это лишь в 1922 г. До равной оплаты за равный труд оставалось еще четыре десятилетия, а фактическая дискриминация не уничтожена и теперь. По данным Всемирного банка, по состоянию на 2021 г. женщины не имели равных с мужчинами прав на собственность и наследство в 41 стране, расположенной в основном в Африке, на Ближнем Востоке и в Азии. В 149 странах, гарантирующих равные права, ключевой вопрос заключается в том, насколько быстро женщины накапливают богатство и какую сумму они могут завещать.
По данным Федерального исследования потребительских финансов, американские женщины владеют третью всех семейных финансовых активов. К 2030 г. женщины будут владеть большей суммой, чем мужчины. Женщины чаще обращаются за советом к специалистам по управлению финансами, берегут свои активы, сосредотачиваются на реальных целях, таких как здоровье и благополучие, и избегают рискованных инвестиций, чем мужчины. Тем не менее опросы, проведенные в Великобритании, показывают, что они не планируют наследство, которое оставят после себя, что приводит к более высоким ставкам налогообложения. «Из тех, кто обязан платить налог на наследство, чистые состояния женщин на £1,3 млрд больше, чем у мужчин, – отмечает Доун Милинг, руководитель отдела консультационной политики и развития Fidelity International. – При этом почти половина из них не занимаются финансовым планированием, чтобы убедиться, что это богатство будет передано так, как они хотят». Это кажется особенно тревожным в свете того, что женщинам приходится принимать все более серьезные решения в отношении наследства, поскольку все больше женщин «отвечает как за свои завещания, так и за завещания своих мужей».
В контексте многопоколенного общества важно рассмотреть, как накопление богатства женщинами может изменить практику наследования. Женщины больше заботятся о том, чтобы помогать другим, особенно в плане образования, благосостояния и здравоохранения. Они также более склонны к комплексному страхованию. Учитывая эти предпочтения, не будут ли женщины, дожившие до преклонного возраста, завещать свои активы внукам, поскольку их дети уже устроились в жизни?
«Долгое время считалось, что после смерти старших поколений их дети получают все, что осталось после них, – отмечает Танита Джамиль, консультант St. James’s Place Wealth Management. – Однако в последние годы, когда представители старшего поколения могут доживать до 80–90 лет, произошел сдвиг, который создает реальную проблему для женщин, относящихся к поколению “сэндвич”». Это матери, которые воспитывают своих детей и одновременно ухаживают за стареющими родителями. В Великобритании более 60 % представителей поколения «сэндвич» – женщины. По данным Управления национальной статистики, средняя возрастная группа, получающая наследство, – 55–64 года. Соответственно, возникает вопрос, кому нужнее наследство – детям или внукам. В период с 2015 по 2019 г. внуки британцев унаследовали около £19 млрд, а дети – £23 млрд. Кроме того, более половины людей, получивших наследство в возрасте 50 лет и старше, решили передать деньги своим детям и внукам. Эта тенденция, вероятно, будет усиливаться по мере того, как на долю женщин, особенно в возрасте старше 60 лет, будет приходиться все бо́льшая часть накоплений.
Но означает ли улучшение экономических и материальных перспектив для женщин, что они живут лучше? Не обязательно. На самом деле женщины в любом возрасте берут на себя несоразмерную ответственность за заботу об остальных. Как правило, они тратят больше своего времени, доходов и богатства на образование и здоровье членов семьи. При этом они продолжают подвергаться дискриминации на работе. Другими словами, неверно ассоциировать накопление богатства с равенством и благополучием – во многих сферах жизни женщинам по-прежнему не везет. Может ли фундаментальная перестройка последовательной модели жизни улучшить жизнь женщин? Способствует ли многолетний менталитет достижению гендерного равенства? Этому посвящена следующая глава.
8Подлинное освобождение женщин
Освободить себя – это одно, а заявить о праве собственности на это освобожденное «я» – совсем другое.
«Я откладывала попытки завести ребенка до тех пор, пока не почувствовала, что моя карьера позволяет мне сделать годовую паузу, – пишет канадская журналистка Карли Форчун, исполнительный редактор женского сайта Refinery29, до этого работавшая в крупнейших ежедневных газетах своей страны. – Моя работа была для меня всем – главным источником гордости и творческой отдушиной, она позволяла мне быть самой собой и давала мне и некоторые очень важные для меня отношения. Я не готова была отказаться от этого и упустить важные, крупные и более высокооплачиваемые возможности». Она часто меняла работу, что усугубляло ситуацию, потому что всякий раз ей приходилось заново завоевывать авторитет на новом месте, откладывая на потом все остальное в своей жизни. «Я никогда не чувствовала, что могу сделать паузу, – пока в конце концов не сделала ее».
Почему мы ставим женщин в такое положение?{97} Почему мы заставляем их выбирать между рождением ребенка и карьерой? Нет ли другого способа организовать жизнь и карьеру? Как женщинам добиться справедливого отношения к своему трудовому опыту? Может ли помочь многолетний менталитет?
Стресс и несправедливость, с которыми сталкиваются многие женщины на рынке труда и на корпоративной лестнице, обусловлены тем давлением, которое оказывает на них общество, требуя определиться с выбором между работой и семьей{98}. Еще в 1978 г. обозреватель The Washington Post Ричард Коэн написал знаменитую статью[34], в которой он ввел термин «биологические часы» применительно к испытаниям и невзгодам женщин-карьеристок. «Женщина (это могут быть разные женщины разных возрастов) идет на обед. Вот она входит в ресторан. Красивая. Темные волосы. Среднего роста. Хорошо одета. Снимает пальто. Хорошая фигура». После такой мизогинной прелюдии статья переходит к сути дела. «У нее прекрасный возраст, 27–35… – продолжает он, – и вообще-то, чтобы вы знали, в ее жизни появился новый мужчина». Она опускает глаза, он спрашивает, что случилось. «Не для протокола?» Наконец момент истины: «Я хочу ребенка». Независимо от семейного положения, «всегда есть ощущение, что часы тикают. Нужно принять решение. Решение на всю оставшуюся жизнь». Ставки для двоих, ведущих этот разговор, совершенно разные. Мужчине не приходится беспокоиться о многих вещах. «Таких, как тиканье биологических часов».
Проблема в том, что идея часов используется для укрепления сексистских представлений, как пишет Мория Вайгель, преподаватель коммуникаций в Северо-Восточном университете. В конце 1970-х, после второй волны феминистского движения, появления противозачаточных таблеток и легализации абортов, на женщин вылился «поток историй о биологических часах… Средства массовой информации восхваляли женщин-профессионалов, которые решили завести детей, не отвлекаясь от карьеры, и предупреждали женщин, которые откладывали рождение детей, что впоследствии они об этом пожалеют». Как она отмечает, возможность того, что женщины не хотят быть матерями, рассматривается лишь изредка.
Растущее явление женского карьеризма вступало в противоречие с последовательной моделью жизни. Детерминистская концепция биологических часов подразумевала двойные стандарты, согласно которым ответственность за воспитание семьи практически полностью возлагалась на женщину, что фактически укрепляло представления о патриархате и внушало женщине чувство вины, если она не находила времени для рождения детей или откладывала их рождение. Никто не упоминал о мужских биологических часах, предполагая, что мужчины способны иметь детей всегда, хотя в половине случаев бесплодия виноваты именно мужчины. «Понятие “биологических часов” нужно было для того, чтобы полностью переложить бремя воспроизводства мира на плечи женщин, – заключает Вайгель. – Эта идея имела как моральные, так и практические последствия: если вы не планировали свою жизнь “правильно”, вы заслуживали того, чтобы в итоге остаться в отчаянии и в одиночестве».
Важно понимать, что сама идея «биологических часов», как бы она ни влияла на женщин, почти точно совпадает с последовательной моделью, а именно с периодом жизни, в течение которого люди должны учиться и работать, если они хотят добиться профессионального успеха. Жесткая модель «игра – учеба – работа – пенсия» была разработана более ста лет назад и для мужчин – когда только мужчины, и то немногие, могли рассчитывать на продолжение образования, хорошую работу вне семьи и пенсию (женщины получали пенсию только как вдовы). Эта модель работала в течение многих десятилетий, но только потому, что большинству женщин отказывали в возможности получить образование и не рекомендовали работать вне дома. Лишь когда женщины стали получать образование и делать карьеру, стало понятно, насколько последовательная модель жизни не соответствует мечтам и чаяниям женщин.
В 1960-х женщины провели решающую битву в своей долгой борьбе за равноправие и паритет. Отмена последовательной модели жизни могла бы стать еще одним поворотным моментом. Эта модель выгодна только мужчинам, поскольку им не нужно прерывать карьеру, чтобы завести семью. Последовательность «игра – учеба – работа – пенсия» противоречит желаниям и предпочтениям женщин, учитывая, что большинство повышений в компаниях или в правительственной бюрократии происходит, когда сотрудникам уже за 30–40 – именно тогда, когда многие работающие женщины предпочли бы родить и воспитывать детей. Более того, в неравном мире, где даже работающие матери берут на себя непропорционально большую долю домашних обязанностей, мужчины могут спокойно заниматься своими карьерами, в то время как женщины завоевывают это право с боем – или, что еще хуже, занимаются детьми в ущерб работе. Неудивительно, что, когда во время пандемии коронавируса закрылись школы, 2,5 млн американских женщин уволились, чтобы сосредоточиться на домашних делах и помочь своим детям в онлайн-обучении.