Выйдя на улицу, мы замерли на мгновение, привыкая к вечернему свету после полумрака склада. Вокруг всё как и везде выглядело заброшенным — разбитые окна, перевёрнутые автомобили, мусор, разносимый ветром по пустым улицам. Вдалеке мы слышали отдалённые выстрелы — значит, те уроды ещё отстреливаются, живы, значит.
Мы стали передвигаться короткими перебежками, стараясь максимально отдалиться от текущей точки в сторону выхода из города. Солнце начинало клониться к закату, отбрасывая длинные тени от зданий, что создавало дополнительные укрытия, но и затрудняло обзор. Несколько раз приходилось замирать, вжимаясь в стены домов или прячась за брошенной техникой, когда очередная группа зомби проходила мимо.
Передвигаясь от укрытия к укрытию, мы видели несколько таких групп зомби, которые продолжали стягиваться на звуки выстрелов. Они двигались неравномерно — некоторые медленно тащились, другие перемещались рывками, как сломанные роботы.
Благо, мы остались незамеченными. Один раз пришлось затаиться в подъезде многоэтажки, когда особенно большая группа зомби — не меньше двадцати особей — проходила по улице. Они двигались плотной массой, соприкасаясь плечами, словно в каком-то жутком параде. Их шаркающие шаги сливались в один монотонный звук.
Спустя минут двадцать такого передвижения мы, наконец, выбрались на окраину. Многоэтажные дома закончились, но начался пригород, где было много коттеджей. Здесь улицы были шире, а дома стояли на приличном расстоянии друг от друга, что делало нас более заметными, но и давало лучший обзор.
Вика присела на корточки за живой изгородью, отделявшей один из домов от улицы, и достала из рюкзака бутылку воды. Сделав глоток, она протянула её мне.
— Ты зачем так изголялся над тем зомби? — спросила она, переводя дыхание.
Я принял бутылку, жадно отпил несколько глотков прежде чем ответить.
— Ты видела, как быстро двигался тот зомби?
— И? Это как-то связано с тем, что ты не поддаешься моей способности?
— А ты что — снова пробовала?
Вика подняла брови:
— Пробовала, но ты какой-то тугодум, что до твоих мозгов не добраться! Так что ты возился с зомби? И причем тут его скорость?
— Понимаешь… руна у него была, — сказал я и у той глаза полезли на лоб.
— Я очнулся в чуть ли не в морге, представляешь? — я нервно усмехнулся. — Лежал на столе, привязанный ремнями и у меня в груди торчала руна консервации. Видимо, кто-то хотел сохранить мое тело… или меня самого.
Вика молча смотрела на меня, не перебивая.
— Потом она пропала и я получил статус. Условно одаренный. Теперь могу использовать руны. Иногда. — Я показал ей запястье с начертанными символами. — У тебя такая же. Я могу активировать их, тратя энергию.
— А тот зомби двигался как на стероидах из-за руны? — Вика прищурилась. — На нём была руна???
— Именно. Руна ускорения. Навык у меня — рунолог. И я её скопировал. Понимаешь? — Я потер затылок. — Кто-то или что-то дает руны мертвецам. Делает их сильнее. А я, похоже, застрял между жизнью и системой. Поэтому твоя способность и не действует на меня.
— А нахрена ты над ним изголялся так?
— Я уже встречал таких и Система явно сказала, что копирование возможно только с «живого» объекта.
Вика присвистнула:
— И сколько еще секретов ты от меня скрываешь?
Я только загадочно улыбнулся. Рассказывать абсолютно всё я пока не собирался.
Глава 7
Когда мы почти вышли из пригорода и хотели сместиться в сторону леса, который довольно близко подходил к крайним домам, солнце уже клонилось к закату, окрашивая окрестности в теплые оранжевые тона.
Присмотревшись, я увидел какой-то то ли магазин, то ли пункт выдачи какого-то маркетплейса, возле которого стояло несколько разбитых машин. Витрина была выбита, вывеска погнута и частично оторвана — типичная картина запустения, которую мы видели уже не раз. Но не это зацепило мой взгляд, а три велосипеда, которые, как бы это удивительно не было, были аккуратно припаркованы в специально отведённом месте.
Они стояли, словно безмолвные свидетели прошлой жизни, когда люди ещё беспокоились об экологии и здоровом образе жизни. Металлические рамы тускло поблескивали в закатных лучах, и на мгновение показалось, что время здесь остановилось.
— Пошли, — кивнул я Вике, ощутив внезапный прилив воодушевления.
— Куда? Зачем? — ответила она с недоумением, настороженно оглядываясь.
— Пошли, пошли, — с нетерпением повторил я, уже направляясь к стоянке.
Вика вздохнула, но последовала за мной, шурша гравием под ногами. Мы подошли к этому месту, и я указал на довольно неплохо сохранившиеся велосипеды.
Один из трёх я забраковал сразу — он был со ступенчатой системой передач, которая настолько заржавела, что реанимировать на коленке было бы невозможно. Шестерёнки выглядели так, будто их спаяла ржавчина.
А вот два, стоящие рядом, привлекли моё внимание. Это были горные велосипеды с алюминиевыми рамами и широкими покрышками — идеально для наших условий. Да, цепь и звёздочки были покрыты рыжим налётом времени и непогоды. Но, приподняв заднее колесо первого, попытавшись крутнуть педаль, я обнаружил, что она со скрипом провернулась. Проверил у второго — тоже работала, хоть и с таким звуком, словно кто-то пилит металл тупой пилой.
— Умеешь на велосипеде ездить? — спросил я, оборачиваясь к Вике. Она стояла, скрестив руки на груди, с выражением скептицизма на лице.
— Конечно, умею. Только на этом… на этих далеко не уедем. Они все заржавели, — она покачала головой. — Помимо скрипа развалятся и ста метров не проедешь.
— Сейчас посмотрим, — сказал я с уверенностью, которую на самом деле не чувствовал полностью.
Сам же подошёл к разбитым машинам. Одна из них, седан японского производства, выглядела наименее повреждённой. Я аккуратно заглянул в салон через выбитое стекло, дернул рычаг открытия капота, потом обошёл спереди и попытался его открыть. Замок поддался с трудом, но кое-как поднял.
Быстрого доступа к щупу не нашёл, он как-то прятался под защитой. Чертыхнувшись, я оставил эту затею и перешёл ко второй машине. Это был старый универсал, с помятым крылом и разбитыми фарами. Увидел, что открыт багажник, заглянул в него — вот оно, счастье! Я нашёл в литровой пластиковой бутылке грамм двести масла. То, что надо!
Вика подошла ближе, с интересом наблюдая за моими действиями. Я же, с видом знатока и умельца, подошёл к велосипедам. Щедро полил маслом на звёздочку, на систему подшипников, а потом и на звездочку на заднем колесе. То же самое проделал со вторым великом.
Снова приподнял колесо и несколько раз крутнул. Буквально с четвёртым оборотом скрип пропал, механизм начал работать плавнее. Перешёл ко второму велосипеду. Проделал эту же процедуру. Тут скрип пропал буквально со вторым оборотом. Я улыбнулся, довольный результатом.
— Ух ты, — Вика не смогла скрыть удивления. — Кажется, и правда помогло.
Я продолжал своё дело, заливая масло в переднее колесо, возле оси, на обоих велосипедах, прокручивая колеса руками. Каждая часть механизма требовала внимания, и я методично обрабатывал всё, что могло скрипеть или заедать.
— Ну что, попробуем? — предложил я, вытирая испачканные маслом руки о траву.
Радовало то, что колеса не были спущены. Резина была твёрдая, как положено. Ну, почти. Я присмотрелся — а там, по всей видимости, бескамерка с герметиком. Технология, которая позволяла обходиться без традиционных камер. Вместо них внутрь покрышки заливался специальный герметик, который мгновенно запечатывал мелкие проколы. Интересно, что столько лет и держит.
Я провёл пальцем по боковой поверхности покрышки, отмечая отсутствие трещин, которые обычно появляются от старения резины.
— Невероятно, — пробормотал я. — Герметик должен был давно высохнуть.
— Может, кто-то использовал их не так давно? — предположила Вика, оглядываясь вокруг с новой настороженностью.
Я покачал головой:
— Вряд ли, слишком много ржавчины. Просто повезло.
В итоге сел на велосипед, осторожно проверил тормоза — они вроде работали — и оттолкнулся ногой от земли. Система пришла в движение, и я смог нормально двигаться. Колеса зашуршали по гравию и я крутанул педали, ускоряясь.
Вика пристроилась в хвосте на втором велосипеде, и мы аккуратно покатили по дороге. Первые несколько метров были неуверенными — тело будто вспоминало давно забытые навыки, руки привыкали к рулю. Но вскоре мышечная память взяла своё.
Получилось даже хорошо разогнаться, километров, наверное, под двадцать. Ветер бил в лицо, принося с собой запахи леса и наступающей ночи.
— Это всё быстрее, чем пешком идти, и не так громко получается, — крикнул я через плечо.
Вика что-то ответила, но ветер унёс её слова. Я оглянулся и увидел как она улыбается — впервые за всё время знакомства.
Но, отъехав буквально с полкилометра, что-то у меня заклинило в переднем колесе. Всё произошло в одно мгновение — колесо резко остановилось, заблокировавшись, руль вывернулся, и меня швырнуло через него вперёд.
Как в какой-то замедленной киносъемке я увидел, как приближается гравий, почувствовал, как напрягаются мышцы в инстинктивной попытке сгруппироваться. Благо щит сработал. Так бы всё лицо исцарапал бы о жёсткий гравий дороги.
— Вот и покатался, — пробурчал я, отряхиваясь и вставая.
Вика же притормозила рядом, изящно спрыгнув с велосипеда. Она окинула взглядом моё помятое состояние и не смогла удержаться от комментария:
— Рождённый ползать летать не может, — усмехнулась она. — Давай лучше по старинке, на своих двоих.
— Ну, по старинке так по старинке, — вздохнул я, рассматривая велосипед. Переднее колесо превратилось в восьмерку. — Хотел как лучше…
— А получилось как всегда, — тут же добавила она, закончив мою фразу.
Небо уже окрасилось в глубокие сумеречные тона, первые звёзды начали проступать на востоке. Воздух заметно похолодал, напоминая о приближении ночи со всеми её опасностями.