— Слушай, я сам не всё понимаю, ясно?
Вика явно хотела возразить, но посмотрела на трупы вокруг и передумала. Практичность взяла верх.
— А я вот что думаю. Тот мужик, который так резво укатил на лодке, он так и будет убегать или же за подкреплением помчится?
— Уверена, что второе, — ответила Вика, поправляя волосы, растрепанные ветром.
— Тогда и нам пора. И чем скорее тем лучше.
Та кивнула, оглядываясь на берег, где остались тела. Зрелище не самое приятное.
— И что ты предлагаешь?
— Ну что, лодка у нас есть?
Я запрыгнул в неё, посмотрел, нашёл топливный бак — пластиковый, оранжевый. Открутил крышку — больше половины топлива. Взглянул на мотор — двадцатка, четырехтактный.
— Ну, в баке литров пятнадцать.
Не знаю, откуда всплыли эти знания, но понимал, что часа на два хода точно есть. Очередной осколок памяти, который никак не складывался в общую картину.
— Думаю, мы по воде сможем километров на пятьдесят-шестьдесят уйти. Вопрос только куда — вверх по течению или вниз?
Она повертела головой, осматривая берега, словно пытаясь что-то вспомнить или сориентироваться.
— Ну, он поехал вниз, а они приехали с верховья. Я думаю, лучше поехать… — она задумалась, прикусив губу, — туда, куда он пошёл.
— Ты думаешь, они ехали за чем-то с лагеря? То есть не возвращались в него?
— Думаю, да, все-таки утро.
— Может, ты и права, — ответил я, протягивая руку, и она достаточно ловко заскочила в лодку.
Как только Вика оказалась в лодке, тут же задала вопрос:
— А где руль?
— А нету руля, — хмыкнул я, кивая на мотор. — Румпелем управляется.
Она лишь хмыкнула, мол, вот и управляй. Устроилась на носу, положив рядом один из подобранных калашей.
Я завёл двигатель, дёрнул за ручку — со второго раза тот схватился, мерно заурчав. Прогревать не нужно было, они только приехали. Я включил заднюю, и мы отошли от берега. Чуть дав газку, мы довольно быстро вышли на глиссер и разогнались, по моим прикидкам, километров под сорок.
Ветер бил в лицо, брызги воды иногда долетали до нас. Вика щурилась, но не жаловалась. Вообще, она держалась молодцом для человека, который недавно чуть не погиб. Никакой истерики, никакого шока. Либо закалённая жизнью, либо… либо что? Что я вообще знаю о ней?
Река петляла между лесистых берегов. Несколько раз нам попадались поваленные деревья, торчащие из воды — приходилось сбавлять ход и огибать их. Один раз я заметил на берегу какое-то животное — то ли волк, то ли крупная собака. При чем без ауры. Оно проводило нас внимательным взглядом и скрылось в кустах. Выходит, остались еще нормальные животные⁈
Минут через двадцать довольно спокойного хода река резко расширилась метров до трёхсот. Течение здесь замедлилось, вода стала более мутной. А ещё минут через пять я увидел, что несколько ответвлений уходят в большие соры — заливные луга, частично затопленные разливом.
Сбавив скорость, я спросил Вику:
— Ты вообще в курсе, что здесь? Куда здесь плыть?
— Без понятия, — она пожала плечами, разглядывая берега. — Я на Ваську ориентировалась.
— Зашибись, — я с трудом сдержал раздражение. — Я предлагаю ещё минут десять-пятнадцать пройти и нырнуть в какой-то сор. Переждать, да и прикинуть нужно, куда нам дальше двигаться.
— Нам? — спросила она, приподняв бровь. В её голосе звучало ирония и сомнение, словно она пробовала слово на вкус.
— Ну, хочешь, могу высадить. Могу прям здесь, — я кивнул на ближайший берег, поросший густым камышом.
Она взглянула за борт, где плескалась мутная вода с плавающими в ней корягами и какими-то комками водорослей.
— Не, вода грязная. Пока с тобой побуду.
— Вот уж спасибо, — хмыкнул я, снова прибавляя газу.
Мы миновали ещё один поворот, и я заметил небольшую протоку, уходящую вправо между густых зарослей ивняка. Выглядело как неплохое место для временного укрытия. Я направил лодку туда, сбавляя обороты — мелководье с корягами или топляками могло повредить винт.
— Смотри в оба, — шепнул я Вике, хотя шум мотора всё равно выдавал наше присутствие на километр вокруг.
Она молча кивнула, поднимая калаш наизготовку.
Протока оказалась глубже, чем я думал — лодка шла свободно. Ветви ивняка смыкались над нами, создавая природный тоннель. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, рисуя на воде узоры. В другое время это выглядело бы красиво, сейчас же мне мерещилась засада за каждым поворотом.
Наконец протока вывела нас в небольшой затон, окружённый со всех сторон деревьями. Идеальное место для стоянки — с реки не видно, подобраться незаметно сложно.
Я заглушил мотор, и мы бесшумно скользнули к берегу, уткнувшись носом в илистую отмель. Тишина обрушилась на нас после рёва двигателя как нечто материальное — я даже ушами повёл.
— Что теперь? — тихо спросила Вика, осматриваясь.
— Теперь подумаем, — я вытащил из-под сиденья верёвку и обмотал её вокруг ближайшего дерева, привязывая лодку. — Нужно решить, куда дальше. И ещё я бы не отказался перекусить.
— У нас есть консервы, — она кивнула на рюкзак, лежащий на дне лодки.
— Отлично, — кивнул я, доставая нож.
Пока я открывал банки, Вика смотрела на меня, не отрывая взгляд.
— Чё такая голодная? — спросил я, чувствуя её пристальное внимание.
— Да нет, — она медленно покачала головой. — Думаю, что ты мне в три короба наврал да лапши на уши навесил. Рассказывая про артефакты и наследие от каких-то непонятных твоих знакомых. Что-то ты не договариваешь, Глеб. И это меня напрягает.
— Дак ты расслабься, — пожал я плечами, вскрывая вторую банку.
Она хмыкнула.
— Ладно, не хочешь говорить — не говори. Но я тебе сказала правду. Чего и от тебя хотела бы. То есть либо ты говори правду, либо так и отвечай, что не скажешь. Только, пожалуйста, лапшу на уши вешать не надо.
— Как скажешь, — ответил я, протягивая ей открытую банку тушёнки.
Мы перекусили, потом, пошарившись по лодке, нашли пару пачек патронов под калаши. Я одну пачку протянул Вике, вторую же закинул к себе в инвентарь. Больше ничего полезного в лодке не оказалось.
Я задал Вике вопрос, который, в общем-то, с ночи крутился у меня в голове:
— У тебя какие цели? Куда направляешься?
— Была цель ногу подлечить, но ты чудесным способом её вылечил. За что тебе спасибо, — она задумчиво посмотрела на воду. — Сейчас же не знаю. С кочевниками, сам понимаешь, у меня не заладилось. А нарываться на таких вот ублюдков желания нет. А ты? Какие у тебя планы?
— У меня… хочу найти кого-то из того списка, о котором ты говорила, что семь лет назад система огласила. Может, если найду кого-то из списка, он сможет что-то важного рассказать, и моя память вернётся.
— Хорошая цель. Удачи тебе.
— Спасибо, — сказал я. — Тебя куда-то подвезти?
— Без разницы. Где-нибудь подальше высади и пойду своей дорогой.
— Ну и договорились, — сказал я.
Я завёл двигатель, отвязал верёвку, и мы отчалили от берега. Развернувшись, стали выходить из сора на большую воду, так сказать.
Всё произошло так быстро, что мозг едва успевал обрабатывать происходящее. Я только собирался увеличить скорость, когда заметил движение слева — серый силуэт алюминиевой лодки, летящей к нам наперерез. Солнце отразилось от чего-то металлического, и я мгновенно узнал того самого типа, который сбежал с острова. В руках у него был АК, и даже на таком расстоянии я видел перекошенное злобой лицо.
— Пригнись! — только и успел крикнуть я, когда воздух разорвала автоматная очередь.
Мир словно замедлился. Я видел, как пули рассекают воздух, оставляя за собой почти видимые глазу траектории. Первая ударила в борт лодки, вторая прошла над бортом, слегка царапнув его, а третья — попала мне прямо в лицо. Я почувствовал удар, словно кто-то со всей силы толкнул меня в лоб. Голова запрокинулась, перед глазами поплыли радужные круги. Не боль — скорее, оглушающее давление.
Щит сработал. Перед самыми глазами, всего в паре сантиметров от зрачка, я увидел расплющенную пулю, медленно стекающую вниз. Металл был деформирован, как кусок пластилина, по которому ударили молотком. В ушах звенело, но сквозь этот звон я слышал, как Вика ругается сквозь зубы.
Действовал я уже на чистых инстинктах. Даже не помня, как достал калаш, я поднял его и выпустил длинную очередь, ведя стволом вдоль приближающейся лодки. Отдача била в плечо, автомат подпрыгивал в руках, но я продолжал стрелять. Пять, шесть, семь выстрелов — бесконечная дробь свинца, летящая к цели.
Лодки поравнялись, разделённые всего несколькими метрами воды. Я видел каждую деталь — искажённое ненавистью лицо мужика, его грязную камуфляжную куртку, поднятый для новой очереди автомат. Наши глаза встретились на долю секунды, и я заметил в них удивление — он явно не ожидал, что я всё ещё жив после его очереди.
А потом мои пули нашли цель. Первая ударила в борт его лодки, вторая — в мотор, высекая искры из металла, а третья… третья попала ему прямо в грудь. Я видел, как его отбросило назад, как изо рта брызнула кровь, ярко-алая на фоне серой воды. Автомат выпал из рук, взлетел в воздух и плюхнулся в реку.
Мужик покачнулся, прижимая руки к груди, где расползалось тёмное пятно. Его лицо выражало чистое, незамутнённое удивление — то удивление, которое испытывает каждый человек, впервые осознавший свою смертность. А потом его колени подогнулись, и он перевалился через борт, словно мешок с песком.
Лодка, лишённая управления, продолжала идти по инерции, но теперь уже описывая круги. Мотор ревел на полной мощности, винт вспенивал воду, но без рулевого судно потеряло направление. Она закружилось, как в каком-то безумном танце, всё быстрее и быстрее, пока наконец не зацепила корягу и не перевернулась с оглушительным всплеском.
— Вот это поворот, — пробормотала Вика, и я заметил, что она держится за плечо. Через пальцы сочилась кровь. — Мой щит не такой крепкий, как твой, похоже. А нет. Энергия просто просела. Попал дважды.