— Держи. Не кофе, конечно, но взбодрит.
В кружке дымился крепкий чай, явно заваренный с душой — настолько тёмным он был. Рядом на импровизированном столике из перевёрнутого ящика лежали галеты с кусками подсохшего сыра. Настоящее пиршество по нынешним временам.
— Ничё так завтрак, — одобрительно кивнул я, присаживаясь к ним на корточки.
Ел жадно, смакуя каждый кусок. Когда живёшь в мире, где каждый приём пищи может оказаться последним, начинаешь по-настоящему ценить простые радости. Галеты были жёсткими, сыр слегка заветрился, но мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел.
Серёга с интересом наблюдал за мной:
— Ты как голодный пёс набросился. Давно не ел нормально, да?
— Десять лет, если быть точным, — хмыкнул я, прихлёбывая чай.
Они переглянулись демонстрируя сомнение, явно не веря. Но расспрашивать не стали.
Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая разрушенный город в нежно-розовые тона. Странная красота посреди апокалипсиса. Зомби внизу становились менее активными, их количество уменьшалось с каждой минутой. Было видно, как они заходят в полуразрушенные здания первых этажей.
— Ну что, какие планы? — спросил я, допивая чай.
Саня усмехнулся:
— Ну а какие у нас планы? Если помнишь, ты обещал показать, где червоточина. Туда и пойдём.
— Ну, — кивнул я, стараясь не выдать замешательства, — раз обещал, то покажу.
Когда мы доели, парни молча переглянулись и без лишних слов принялись проверять оружие — тот самый ритуал, который отделяет жизнь от смерти, когда от оружия зависит многое.
Саня методично, с отточенными до автоматизма движениями, принялся за неполную разборку своего АК. Его пальцы двигались с хирургической точностью — без суеты, без лишних движений. Именно так и должен обращаться с оружием человек, для которого оно давно стало продолжением тела.
Сергей тоже не отставал. Он взялся за свой ПМ, разбирая его с таким же спокойствием. Я наблюдал за ними несколько секунд, отмечая их профессионализм — эти парни явно знали что делали.
Я, недолго думая, достал свой Глок. Бросил быстрый взгляд на мужиков, проверяя их реакцию, но те даже бровью не повели, словно появление у меня пистолета было самым естественным делом на свете. Они продолжали заниматься своим оружием, изредка перебрасываясь короткими фразами о патронах и состоянии затворов.
Мои пальцы быстро разобрали пистолет. Механизм был в прекрасном состоянии — ни грязи, ни ржавчины. Пружины работали безупречно, затвор ходил как по маслу. Собрав его обратно, я машинально передернул затвор, проверяя работу.
Только тогда Серега оторвался от своего занятия и посмотрел на мой пистолет с профессиональным интересом.
— И где ж ты взял такую красоту? — спросил он, разглядывая мой Глок.
Я молча кивнул в сторону бортика, отделявшего нас от внутреннего двора. Серега удивленно вскинул бровь.
— А что там?
— А там позавчера приехали два парня. Мародерили, видать, — я пожал плечами, вспоминая те выстрелы, крики и ту трагедию. — Да сложилось так, что оба погибли.
Саня поднял взгляд от своего калаша и внимательно посмотрел на меня. В его глазах читался вопрос, который он не стал озвучивать. Я поспешил продолжить:
— Я здесь переночевал, а на следующий день спустился через тот люк, — показал я в сторону открытого мною же металлического люка на крыше, — перебрался в соседний подъезд, спустился на второй этаж и нашел там Глок.
— Че-то ты чешешь, Глеб, — недоверчиво протянул Саня, прищурившись. — Зомбаки, если находят оружие, они зачем-то его всячески пытаются уничтожить. Это всем известно.
Я кивнул, признавая его правоту:
— Да, я тоже это заметил. Калаш, за которым потянулся один из парней, который упал на землю… я его нашел весь помятым, даже с погнутым стволом. В общем, непригодным. А пистолет был там, на втором этаже, откуда вывалился тот парень. Твари до него не добрались.
Саня удовлетворенно хмыкнул, принимая мое объяснение.
— Ну, считай, что тебе повезло, — он передернул затвор своего автомата, проверяя работу механизма.
— А глушак где взял? — поинтересовался Серега, кивая на присоединенный к моему Глоку глушитель.
— В бардачке машины. Они на ней приехали, — ответил я.
Серега тут же оживился и подбежал к бортику, выглядывая во внутренний двор. Какое-то время, всматривался в черный внедорожник, стоявший у подъезда.
— Да, вижу, — сказал он, вернувшись. В его взгляде появился азартный блеск. — Может, назад на ней и поедем, — добавил он, подмигнув мне.
— А не боитесь, что звук привлечет зомбаков? — спросил я, вспоминая, как любой шум в этом мертвом городе привлекал зомбаков со всех сторон.
— Ну, они же как-то приехали, — пожал плечами Серега. — Понимаешь, Глеб, за десять лет мы научились обращаться с техникой так, что она работает чуть громче, чем велосипед едет. Двигатели можно модифицировать, если знать как. Так что за это можешь не переживать.
«Вот же черт», — подумал я, осознавая упущенную возможность. — «Я же мог спокойно уехать на этом джипе. И тогда бы не столкнулся с этими ребятами».
С одной стороны, мне не пришлось бы возвращаться сюда, в город, и вести их к червоточине. А с другой — не получил бы столько информации о том, что тут происходит. Да и одному на дорогах выжить сложнее, чем в компании таких опытных бойцов.
«Ну ладно уж, как случилось, так случилось», — смирился я с ситуацией.
Мы уже собирались спускаться с крыши, я решил задать ребятам вопрос, над которым размышлял перед сном, когда бодрствовал в темноте, прислушиваясь к звукам мертвого города.
— Вы говорили, что это закрытый город. Можете хотя бы в двух словах рассказать о нем? — спросил я, надеясь, что это поможет мне вспомнить хоть что-то о себе. — А то я ни черта не помню про себя. Может, хоть какая-то картинка всплывет.
Саня остановился у выхода на лестницу и пожал плечами:
— Да что рассказывать, сами толком не знаем. Это был закрытый город, тут какая-то военная часть была.
— А чем занимались? Что за часть? — нетерпеливо переспросил я.
— Никто толком и не знает, — Серега опустился на корточки, поправляя шнурки на ботинках. — Знаем, что медицина у них хорошая была. Со всей России сюда свозили тяжелых, а больше ничего не известно.
«Тяжелых, говорите», — задумался я, пытаясь вызвать в уме фрагменты воспоминаний, но кроме этого факта в памяти не всплывало ничего конкретного. Прошлое никак не желало о себе напоминать, оставляя лишь смутные образы и ощущения.
«Может быть, и меня сюда привезли как тяжелого», — предположил я, вспоминая комнату, где очнулся. — «Не зря же поместили в искусственную кому».
Мы спустились вниз по лестнице, двигаясь осторожно и бесшумно. Саня шел первым, за ним Серега, а я замыкал нашу маленькую процессию. На каждой площадке Саня останавливался, прислушивался и только потом давал сигнал двигаться дальше. Эти люди знали, что делают — каждое их движение было правильным, что ли.
Когда мы наконец вышли из здания, я махнул рукой в сторону больницы:
— Вот там.
— Да знаем, — кивнул Серега, не отрывая взгляда от улицы. — А сама червоточина где?
— Да там же, на первом этаже, — я точно помнил — проходил там не один раз. — Как заходите — направо, пройти метров пятьдесят, может быть, сорок, и будет Т-образный перекресток. Вот если в него повернуть, то сразу же и упретесь в червоточину.
Серега внимательно выслушал, сверяясь с какой-то внутренней картой. Было видно, что он знает этот район, но, возможно, никогда не заходил в это конкретное здание.
— Так вы сейчас в нее пойдете? — спросил я, наблюдая, как Саня перекладывает гранаты в более доступные карманы разгрузки.
Серега снова вскинул бровь:
— Почему «вы»?
— Мы пойдем, — уточнил Саня, не оборачиваясь, продолжая следить за улицей не опуская автомата.
— Ну я и спрашиваю, вы? — повторил я, не понимая, к чему они клонят.
— Да нет, мы втроем, — Серега положил руку мне на плечо, и его тон не оставлял места для возражений.
— Ребята, вы уверены, что мне туда надо? — я почувствовал, как внутри поднимается волна беспокойства.
Серега посмотрел мне прямо в глаза, и в его взгляде читалась странная смесь упрямства.
— Знаешь, Глеб, когда-нибудь тебе это пригодится. А попав внутрь, ты хоть будешь представлять, что это такое. Уж поверь, лучше в ней один раз оказаться с теми, кто уже там бывал, и не раз, чем самому, случайно провалившись.
Я обдумал его слова. Они звучали разумно. В конце концов, эти парни знали об этом мире больше, чем я. Возможно, следовало прислушаться.
Я кивнул головой.
— Да, есть в твоих словах правда, — признал я. — Пошли.
Саня дал знак рукой, и мы тремя тенями скользнули на уже пустынную улицу, где ветер гонял обрывки бумаг между ржавыми останками автомобилей. Впереди нас ждала червоточина — еще одна загадка этого искореженного мира, в котором мне предстояло выжить.
Серега шел рядом со мной, держа пистолет наготове. Он двигался пружинисто, как хищник, готовый в любой момент среагировать на опасность. Саня шел чуть впереди, время от времени поднимая сжатый кулак — сигнал остановиться. Мы замирали, прислушиваясь к звукам города, а затем продолжали движение.
— Глеб, — тихо позвал меня Серега, наблюдая за Саней, который проверял очередной поворот. — Ты помнишь что-нибудь до комы? Вообще хоть что-то?
Я покачал головой, пытаясь поймать ускользающие образы прошлого.
— Только обрывки. Иногда мне кажется, что вот-вот все вспомню, но потом воспоминания снова ускользают.
Серега понимающе кивнул, не отрывая взгляда от улицы.
— Может, это и к лучшему. Некоторые вещи лучше не помнить.
В его словах мне послышался какой-то скрытый смысл, но прежде чем я успел спросить, что он имеет в виду, Саня дал сигнал двигаться дальше. Мы скользнули в боковой проулок, приближаясь к зданию, где, по моим словам, находилась червоточина.