— Так ты что, не знаешь, как здесь люди живут?
— Ну, те двое говорили, что постоянно в движении, — я пожал плечами.
— Правильно говорили — в движении, — кивнул Виктор. — Поэтому и называют себя Кочевниками. Видишь ли, такие условия диктует Система.
Он произнёс слово «Система» с тем особым оттенком, с каким верующие произносят имя своего бога — смесь страха, уважения и затаённой ненависти.
Он снова посмотрел на меня, прищурился, словно пытаясь что-то вспомнить.
— Нет, я определённо тебя где-то видел…
Глава 16
Виктор ещё несколько мгновений изучал меня пристальным взглядом, затем едва заметно кивнул, словно приняв какое-то решение. Его глаза — холодные и расчётливые — казалось, видели меня насквозь. За этим внимательным взглядом я почти различал усиленную работу мозга, оценивающего риски и потенциальную пользу от моего присутствия.
— Я иду к кочевникам, — наконец произнёс он голосом, огрубевшим от редкого использования. — Они наняли меня привести Александра и Сергея. Живыми было бы выгоднее — обещали доплатить. А за мёртвых уже внесена предоплата.
Он сделал паузу, перехватив глок поудобнее.
— По крайней мере, передам им информацию. Нужно закрыть контракт. — Его взгляд скользнул по мне с профессиональной оценкой. — Если хочешь, можешь пойти со мной.
Я пожал плечами. Выбора особо не было.
— Почему бы и нет? — ответил я, понимая, что и мне не помешало бы наведаться к кочевникам. В любом случае, там можно будет добыть информацию.
Виктор кивнул — ответ был очевиден. В его глазах на мгновение промелькнуло что-то похожее на облегчение — возможно, он не хотел путешествовать в одиночку. Неудивительно, учитывая, что теперь даже короткая прогулка могла закончиться в желудке какого-нибудь зомби.
По дороге я несколько раз пытался выяснить подробности о происходящем здесь. Но Виктор лишь бросил на меня предостерегающий взгляд и приложил палец к губам, пока мы крались по окраинам. Его лицо напряглось, взгляд непрерывно сканировал каждый угол, каждую подозрительную тень.
— Звук привлекает их, — едва слышно шепнул он, когда мы пересекали открытую площадь. — Поговорим, когда выберемся отсюда.
Он двигался с уверенностью опытного следопыта. Каждый шаг четкий, мягкий, ни одного лишнего движения. Я старался копировать его манеру передвижения, хотя и не так изящно — было видно, что он не просто выживал в этом кошмаре, а просто жил.
Город вокруг нас умер. Разграбленные и разбитые витрины магазинов смотрели на улицу пустыми глазницами. Некогда белоснежные фасады зданий теперь покрывали копоть и бурые пятна. Под ногами хрустели осколки стекла. Многоэтажки, когда-то бывшие символами процветания, теперь походили на исполинские надгробия.
На перекрёстке, где светофор болтался на чудом уцелевшем проводе, Виктор внезапно остановился. Его рука молниеносно метнулась в сторону, преграждая мне путь.
— Стой, — беззвучно произнёс он.
За углом, в каких-то тридцати метрах от нас, группа зомби терзала останки чего-то, некогда похожего на человека. Тошнотворные звуки чавканья и хруста костей вызывали отвращение. Одна из тварей подняла голову, принюхиваясь. Кровь застыла в жилах, когда пустые глаза начали поворачиваться в нашу сторону.
Виктор дёрнул меня за рукав и практически втолкнул в узкий проход между зданиями. Мы бесшумно скользнули в тень, прижавшись к холодной стене. Он застыл, словно превратившись в часть этой стены, даже дыхание, казалось, остановил. Я старался следовать его примеру, хотя казалось, что звук от нашего маневра разнёсся по всей округе.
Через пару минут Виктор, едва заметно кивнул, и мы двинулись дальше, огибая опасное место.
Ещё дважды нам приходилось резко менять маршрут. Один раз из-за стаи зомби, бесцельно бродивших вокруг перевёрнутого автобуса. В другой раз из-за странного шума, источник которого Виктор не захотел проверять. «Некоторые вещи лучше не знать», — только и сказал он, уводя нас в обход через заброшенный подземный паркинг.
В парке, превратившемся чуть ли не в дремучий лес с деревьями, чьи ветви тянулись к нам словно костлявые пальцы, мы заметили группу особенно агрессивных зомби. Казалось, что они двигались организованно, будто охотясь. Виктор мгновенно утянул меня за полуразрушенную беседку, где мы стояли, почти не дыша, пока твари не ушли.
— Эти не такие, как остальные, — прошептал он потом. — Они эволюционируют. Система меняет их. Видел, там синий был?
Я лишь кивнул.
Буквально за двадцать минут мы покинули пригород, избежав серьёзных столкновений. Это казалось чудом, хотя я понимал, что дело не в удаче, а в опыте Виктора. Он уже десять лет в нем живет и видит то, что пока скрыто от меня.
Отдалившись от города, мы вышли на относительно открытую местность. Виктор немного расслабился, хотя взгляд его по-прежнему оставался настороженным. Теперь, когда тишина перестала быть нашим единственным щитом, я возобновил расспросы.
— Так что с этой Системой? Откуда она взялась?
Виктор хмыкнул, словно вопрос был наивным.
— Никто не знает. Просто однажды мир перевернулся с ног на голову. — Он отхлебнул воды из фляги и протянул мне. — Те, кто выжил в первые дни, говорят, что сначала было сообщение. Висело прямо в воздухе перед глазами у каждого. Потом появились интерфейсы, у некоторых навыки, уровни… вся эта чертовщина.
Он сплюнул на землю.
— Система поделила всех людей на две группы: одарённых и обычных. Одарённых очень мало, и обычные чертовски сильно им завидуют.
Он искоса взглянул на меня, будто проверяя реакцию.
— Но по большому счёту одарённые контролируют ситуацию, потому что на них держится и защита, и производство. С их помощью выживать получается гораздо проще. Несмотря на косые взгляды обычных.
Я обдумывал полученную информацию, которая в целом подтверждала рассказ тех двоих. Но что-то не давало мне покоя.
— А мёртвые? Почему они ожили?
Виктор пожал плечами.
— Никто точно не знает. Некоторые думают, что это побочный эффект Системы. Другие считают, что это часть её замысла. Есть и те, кто верит, что Система — это просто инструмент, заговор.
— А ты? — спросил я. — Во что веришь ты?
Он долго смотрел вдаль, на горизонт, где тёмные тучи собирались в зловещую громаду.
— Я верю только в то, что нужно выжить сегодня. А завтра… — он усмехнулся, — будет новый день и новые проблемы.
Чем дальше мы шли, тем глубже Виктор погружался в какие-то свои мысли, время от времени бросая на меня оценивающие взгляды. Его лицо становилось всё более напряжённым, словно внутри него происходила какая-то борьба.
— Ты не похож на обычного, — внезапно произнёс он.
— В каком смысле?
— В прямом. — Виктор прищурился. — Я помню когда все началось. Помню первый шок людей. Для тебя же получается, что всё только началось. Обычные люди, не одарённые, они… и сейчас иначе себя ведут. Больше боятся. Больше отчаиваются. А ты слишком спокойный. Слишком… приспособленный.
Я не знал, что ответить. Был ли это комплимент или обвинение? Или проверка?
— Может, мне просто нечего терять, — пожал я плечами.
Виктор хмыкнул, явно неудовлетворённый ответом, но больше вопросов не задавал.
Дальнейшие разговоры сводились к односложным фразам. «Да», «Нет», «Возможно». Казалось, Виктор сожалел, что вообще начал этот разговор. Или, возможно, он просто берёг силы. Или слова. Или о чём-то напряжённо размышлял.
В итоге какую-то часть пути мы прошли в полном молчании. Только редкий хруст сухих веток под ногами и дыхание — моё чуть более тяжёлое, его — ровное, как у человека, привыкшего к долгим переходам.
Иногда он останавливался, прислушиваясь к чему-то, неслышимому для меня, принюхивался, как хищник, а потом менял направление, не удостаивая меня объяснениями. Я не спрашивал. Если он довёл нас живыми до этого места, значит, знает, что делает.
И вдруг он нарушил молчание, когда мы проходили мимо разрушенной фермы. Частично сгоревший дом, почерневшие от огня стены хлева, скелеты машин во дворе.
— Здесь жила семья. Правда набегами. Неделями, можно сказать. Хорошие люди, — сказал он так тихо, что я едва расслышал. — Муж, жена, двое детей. У них всегда можно было переночевать, обменять товары. Ей нравились книги. Настоящие, бумажные. Я иногда приносил, если находил где-то.
Он замолчал, глядя на пепелище.
— Что случилось? — спросил я, хотя по его лицу уже понимал, что ответ мне не понравится.
— Система, — просто ответил он. — Система случилась.
И снова погрузился в молчание, тяжёлое, как свинцовое небо над нами.
Так он простоял пару минут, а потом предложил заночевать в этом доме. Я лишь молча кивнул — после целого дня марш-броска ноги гудели, и даже возражать не было сил. Да и что возражать? Ночью по лесу не больно-то походишь, особенно когда вокруг шныряют твари с бирюзовыми ореолами.
Дом был старый, но крепкий, хоть с одной стороны и когда-то горевший. Деревянный сруб, почерневший от времени, но с целой крышей — уже удача. Дверь натужно скрипнула, впуская нас в пахнущие сыростью и запустением комнаты.
— Проверь комнаты, — скомандовал Виктор, закрывая дверь на щеколду и подпирая её для надёжности тяжёлым комодом.
Я прошёлся по дому, заглядывая в каждый угол с пистолетом наготове. Никого. Хоть в этом повезло.
— Чисто, — сообщил я, возвращаясь в гостиную.
Виктор кивнул и принялся выкладывать на стол скудные запасы. Ловким движением он открыл консервы, нарезал остатки почерствевшего хлеба, разложил галеты и флягу с водой.
— Негусто, — заметил я, рассматривая наш ужин.
— Но и не пусто, — философски отозвался Виктор, протягивая мне открытую банку тушёнки. — Тушёнка, после целого дня на ногах казалась самым изысканным блюдом, какое только можно представить.
Мы ели молча, запивая всё водой маленькими глотками.
— Ложись спать, — сказал Виктор, когда с едой было покончено. — Я первым подежурю, потом разбужу тебя на смену.