Спорить я не стал. Пока шёл к дальней комнате, где обнаружилась старая кровать с поскрипывающей сеткой, заметил, как Виктор возится с походной плиткой, доставая её из своего инвентаря.
Скинув запылённую обувь, я рухнул на кровать, даже не заботясь о том, чтобы снять куртку. Проверил, что Глок под рукой, и закрыл глаза. Усталость навалилась тяжёлым одеялом, погружая в темноту.
Казалось, что я только-только прикрыл веки, когда ощутил, как чья-то рука трясёт меня за плечо.
— Вставай, твоя очередь, — голос Виктора звучал устало.
Я с трудом разлепил глаза, мысленно проклиная всё на свете. Голова была тяжёлой, тело ныло, и больше всего на свете хотелось перевернуться на другой бок и снова провалиться в сон.
— Сколько я проспал? — хрипло спросил я, садясь на кровати и протирая лицо.
— Часа четыре, — Виктор зевнул. — Всё тихо, но бдительность не теряй. Особенно под утро. К рассвету они звереют.
Я встал, стряхивая дремоту, и кивнул ему. Виктор выглядел измотанным, с тёмными кругами под глазами. Он указал на походную плитку у окна:
— Там кофе. Не самый лучший, но бодрит.
— Спасибо, — ответил я, направляясь к плитке.
Наливая себе из закопчённого заварника вкусно пахнущий напиток в видавшую виды алюминиевую кружку, я поймал себя на мысли, что этот простой жест — приготовить кофе для сменщика — говорит о Викторе больше, чем все его скупые фразы. В мире, где каждый сам за себя, такие мелочи приобретают особую ценность.
Кофе был крепким, почти горьким с приятным и бодрящим ароматом.
Я вышел с кружкой на веранду. Ночь была безлунной, чернильно-тёмной, лишь редкие звёзды мерцали между рваными облаками. Лес впереди казался сплошной непроницаемой стеной, откуда в любой момент мог выскочить кто угодно.
Прихлёбывая кофе, я всматривался в темноту, больше надеясь на то, что Система подсветит ореолы зомби, чем на свою способность что-то разглядеть в этом мраке.
Меня всё ещё поражало, как быстро мир изменился после Прихода Системы. Десять лет пролежать в коме и проснуться в постапокалиптическом кошмаре, где мёртвые ходят, а реальность подчиняется игровой механике — такого поворота не предсказал бы ни один фантаст.
Оперевшись на перила веранды, я рассматривал свой интерфейс. Характеристики медленно, но тем не менее росли. Эта странная способность «Вне системы» и навык «Рунолог» — всё это оставалось для меня загадкой. Что такое эти руны? Почему система отказалась дать мне способность «Неуязвимость», а вместо этого присвоила статус «условно одарённый»?
«Одарённые», насколько я понял из разговоров с Виктором, получали от Системы особые преимущества. Они могли быстрее прокачивать характеристики, им давались навыки, у них был доступ к особым способностям. Но я… я был чем-то средним. Ни одарённый, ни обычный — ни Виктор, ни те двое про такое не рассказывали. Может у кочевников получится узнать.
Когда небо на востоке стало сереть, я услышал, как скрипнула кровать в доме. Вскоре дверь тихо отворилась, и на веранду вышел Виктор, потягиваясь и разминая затёкшие мышцы.
— Всё хорошо? — спросил он, оглядывая окрестности своим цепким взглядом.
— Да, всё тихо, — ответил я, допивая вторую кружку давно остывший кофе.
Виктор молча кивнул и вернулся в дом. Вскоре он появился снова, неся две дымящиеся кружки и пакет с печеньем.
— Последнее, — сказал он, протягивая мне кружку и печенье. — Подкрепимся и двинем дальше.
Мы сидели на веранде, встречая рассвет, и пили свежезаваренный кофе с печеньем, которое крошилось в пальцах. На востоке небо медленно окрашивалось в розовые и золотистые тона, обещая ясный день.
Выйдя из дома, мы направились по едва заметной тропе, уходящей в лес. Виктор шёл впереди, уверенно ориентируясь в переплетении тропинок. Я следовал за ним, держа в руке пистолет.
Он всю дорогу молчал, но то и дело бросал на меня крайне задумчивые взгляды. Мне это нравилось всё меньше и меньше. С каждым таким взглядом внутри нарастало беспокойство, ощущение, что он что-то скрывает или о чём-то не договаривает.
Дойдя до небольшой разрушенной деревни с десяток покосившихся домов и пару сараев — осмотрели её и решили обойти. Внезапно, на нас выскочила пара зомби. Один был с зелёным ореолом, второй — с бирюзовым. Бирюзовый двигался резко, его движения были более координированными, целенаправленными.
Недолго думая, я поднял Глок и первым делом начал отстреливать бирюзового. Тот был гораздо быстрее зелёного и точно представлял большую угрозу. Два выстрела — первый в грудь, второй попал чётко в голову. Тварь рухнула, дёргаясь в конвульсиях.
Хотел было перевести ствол на зелёного, но Виктор уже уложил его. Топором, который, видать, достал из инвентаря. Одним плавным, экономным движением он рассёк голову зомби, словно спелый арбуз.
— Богато живёшь, — прокомментировал он, указывая на мой Глок. — Пули в дефиците.
Я развёл руками:
— Пока ещё не освоил так махать топором, как ты.
Виктор хмыкнул, вытирая лезвие топора о траву:
— Научишься. Если выживешь.
Глядя на поверженного бирюзового зомби, я заметил, что Система выдала информацию:
Обнаружена руна Силы
Копирование невозможно
Вот же ж, подумал я, рассматривая тусклый символ, едва различимый на уже полупрозрачной плоти. Может, в следующий раз попробовать как-то его обезвредить, обездвижить? Может, тогда мой навык Рунолога сможет скопировать руну?
Хотя как их использовать в дальнейшем, я не имел ни малейшего понятия. Эти руны — как и всё в новом мире — оставались для меня загадкой. Как и то, почему Виктор смотрит на меня с таким пристальным интересом.
— Что? — не выдержал я наконец, поймав его очередной изучающий взгляд.
Виктор молча покачал головой:
— Пойдём. Пока светло нужно выйти из леса. А там и до кочевников не далеко.
Собрали стандартный лут. Два энергоядра, несколько бутылок воды, аптечка и банка тушенки. Ничего ценного, но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Мы разделили добычу поровну. Виктор молча забрал свою долю, едва взглянув на содержимое, и мы двинулись дальше.
Я всё размышлял о руне на теле бирюзового зомби. Руна Силы. Что она даёт? Как действует? И главное — как, чёрт возьми, её скопировать, если система говорит, что это невозможно?
«Копирование невозможно» — эта фраза уже начинала меня раздражать. Если я Рунолог, то должен уметь работать с рунами, верно? Или мой статус «условно одарённого» распространяется и на навыки, делая их тоже «условными»?
Когда-нибудь я найду ответы на все эти вопросы. Если, конечно, доживу до этого момента. А пока… пока нужно выбираться из леса до заката и надеяться, что в лагере будут нормальные люди.
И ещё — разобраться, что же такого во мне заметил Виктор, отчего его взгляд становится всё более задумчивым и настороженным. В мире, где каждый сам за себя, доверие — роскошь, которую мало кто может себе позволить.
Спустя пару часов блуждания по лесу Виктор внезапно остановился. Я же по инерции сделал ещё несколько шагов, прежде чем заметил, что вырвался вперёд. Развернулся, вопросительно взглянув на него, и замер. Что-то изменилось. Виктор смотрел на меня совсем иначе, чем раньше. В его взгляде читалось узнавание, смешанное с чем-то холодным и расчётливым.
— А ты знаешь, — медленно произнёс он, не отрывая от меня глаз, — я тебя вспомнил.
Я вопросительно посмотрел на него.
— Я же говорил, что у меня хорошая память на лица.
Это с одной стороны меня обрадовало — ведь малейшие зацепки о том, кем я был, могли пробудить мою память. Но то, как это произнёс Виктор, мгновенно насторожило. Его голос звучал напряжённо, с едва сдерживаемой злостью. Ничего хорошего это не предвещало.
Он продолжал смотреть на меня, не мигая, словно змея, готовая к броску. Я застыл, боясь пошевелиться.
— Где-то лет семь назад, — начал Виктор, делая шаг назад и слегка отходя в сторону, словно просчитывая дистанцию между нами, — у Системы случился некий прорыв. Поговаривают, что она вышла из-под контроля тех, кто её запустил, и стала сама по себе.
Я слушал внимательно, не перебивая. Каждым нервом ощущая, что что-то идёт не так.
— Так вот, заметая следы или отрубая корни, она выдала список. Не сказать, что большой, но весьма примечательный, — Виктор говорил размеренно, почти обыденно, но его глаза оставались холодными. — Список тех, кто был причастен к её запуску. Этот список транслировался практически всем. На интерфейс. И те, кто его помнит, — он сделал многозначительную паузу, — ведут охоту на уничтожение всех, кто причастен ко всему этому хаосу.
Я внимательно слушал, уже понимая, куда он клонит. Мускулы напряглись сами собой, готовясь к тому, что произойдёт дальше. В горле пересохло.
— Так вот ты, Глеб, был в этом списке, — сказал он, молниеносным движением доставая пистолет и наводя его на меня.
Я буквально ничего не успел сделать. Раздался выстрел, и моё плечо пронзила вспышка ослепляющей боли, словно кто-то приложил к коже раскалённое железо. Я инстинктивно прижал руку к ране, чувствуя, как между пальцами вытекает кровь.
В голове мелькнула отчаянная мысль: «Вот бы тот навык щита из кристалла, который показывал Саня…»
В это самое время моё плечо что-то обожгло ещё сильнее, чем от пули, и раздался второй выстрел. Я отчётливо видел, как пуля летела в меня — время будто замедлило свой ход, каждая миллисекунда растянулась в вечность. И в нескольких сантиметрах от моего лба пуля остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену. Довольно сильно пнув мою голову, она тут же упала на землю, расплющенная об что-то невидимое.
Ошеломлённый, я отдёрнул руку от плеча и взглянул на место, которое пылало жгучей болью. На коже проступил тот самый символ, который я видел на кристалле — руна щита, светящаяся пульсирующим зеленым светом. Система тут же выдала сообщение:
Навык Рунолог активировал сохранившуюся руну Щит