д Веронике по его приказу, и он велел схватить нас и запереть до твоего возвращения. Нам почти удалось сбежать. Почти… Но Синдикат повсюду. Нас поймали. Веронику изолировали, а меня, как предателя, избили.
Киваю, но он этого не видит, потому что закрыл глаза и дышит так тяжело, будто этот короткий разговор отнял у него все силы.
– Ты серьезно ранен? – спрашиваю, с трудом скрывая жалость.
– Не знаю. Чувствую себя как никогда дерьмово. Голова кружится не переставая, ребра, кажется, сломаны, а голень прострелена.
– Дьявол! – выдаю в сердцах.
Леонард горько усмехается.
– Забирай отсюда Веронику и бегите.
Медлю. Ощутимо прикусив изнутри нижнюю губу, смотрю на парня, который готов пожертвовать собой ради Вероники. Могу ли я его бросить? Легко. Но Рони не сможет. И мне подобного не простит.
Стискиваю зубы, возможно, впервые в жизни борясь с желанием развернуться и уйти.
– Встать можешь?
Я делаю это ради Вероники. Всегда только ради нее.
– Что? – Леонард распахивает глаза. – Нет. У меня рука прикована к батарее. Да и я вас только задержу. Что ты делаешь?
– Тихо! – обрываю все попытки прогнать меня и ощупываю наручники.
За эти два дня я пользовалась отмычками чаще, чем за последние два месяца. В темноте комнаты снова приходится повозиться, но я все равно справляюсь с задачей. Освобождаю руку Леонарда и тяну за нее, собираясь забросить себе на плечо, чтобы помочь ему подняться.
Понятия не имею, как мы будем выбираться незамеченными. Вероятно, никак. Придется убить надсмотрщиков. И сейчас меня это абсолютно не заботит. Эти люди держат мою сестру под замком. А это ли не веская причина, чтобы уничтожить их? Плевать на последствия, я все равно не планирую задерживаться в городе надолго.
Леонард издает надрывный стон и вновь пытается меня оттолкнуть.
– Уходите без меня, – болезненным тоном пытается приказать он.
– Заткнись! – обрываю грубо и вновь тяну парня на себя.
С превеликим трудом мне удается поставить его на ноги. Перевожу сбившееся дыхание и прижимаю руку, в которой все еще зажат нож, к саднящим ребрам. Я совсем не готова к таким частым и интенсивным физическим нагрузкам. Как только уберемся отсюда, устрою себе постельный режим. Обещаю.
Оглядываюсь в поисках двери, но это не требуется, потому что в следующее мгновение она с грохотом распахивается, и тут же в комнате вспыхивает свет. Инстинктивно вскидываю руку, чтобы защитить глаза.
– Какого?.. – судя по голосу, изумленно орет Рико.
Рядом с ухом раздается яростный вопль, и Леонард вырывается из моей хватки. Открываю нещадно слезящиеся глаза, чтобы заметить, как парень сестры, почти полностью покрытый кровью, сносит с ног противника, исчезая вместе с ним за дверью. И откуда только силы взялись?
Со стороны коридора доносится жуткий грохот и отборная брань Рико вперемешку с беспрерывным диким ревом Леонарда. Крепко стискиваю в руке нож и бросаюсь следом. На шум наверняка прибежит второй охранник.
Успеваю заметить Леонарда, сидящего верхом на дергающемся пленителе и выдавливающего ему глаза. Громкий топот со стороны лестницы возвещает о появлении нового действующего лица. Мэнни мигом оценивает ситуацию, выхватывает из-за пояса пистолет и стреляет в спину Леонарду. Тот вскрикивает и заваливается на изрыгающего маты соперника.
Пистолет уже смотрит в моем направлении. Ныряю обратно в спальню, когда пуля врезается в дверь позади моей головы. Сейчас нет никакого здравого смысла, только адреналин, который заставляет меня действовать. Падаю на пол, выхватываю пистолет и выставляю руку с ним в дверной проем. Хаотично стреляю туда, где по моему мнению находится противник. Эхо выстрелов бьет по ушам, но я все равно слышу звук падения тела и женский визг с первого этажа.
Поднимаюсь на ноги, и в этот миг на пороге комнаты возникает Рико. Один глаз превратился в кровавое месиво, второй слезится и с яростью сверкает, давая понять, что его владелец намерен убивать. Не мешкая, стреляю, попадая ему в грудь, но Рико все равно сносит меня с ног и с легкостью выбивает пистолет из руки.
Заваливаемся на кровать, на моей шее тут же смыкаются сильные пальцы. Чувствую, что грудь и живот заливает кровь, хлещущая из огнестрельной раны Рико. Но несмотря на нее, он явно собирается прихватить меня с собой на тот свет. Одной рукой пытаюсь отодрать от себя его пальцы и не сразу вспоминаю, что во второй до сих пор зажат нож. Замахиваюсь и вонзаю лезвие прямо в лицо мужчины. Он орет с такой яростью, что адреналин в моей крови сменяется страхом. Перед глазами темнеет, но я успеваю вынуть лезвие и воткнуть его еще раз, даже не замечая куда.
Не могу дышать и ничего не вижу. Почти проваливаюсь в забытье, когда в легкие проникает новая и такая нужная сейчас порция кислорода. Закашливаюсь, пытаясь столкнуть с себя что-то тяжелое. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем зрение частично восстанавливается, но я все еще продолжаю задыхаться, жадно хватать ртом воздух и надсадно кашлять.
Ошалело оглядываю масштабы трагедии. Повсюду кровь – на полу, на белых простынях, на лице и одежде мертвого Рико, на мне. Футболка, кажется, пропиталась полностью, и теперь вся верхняя половина тела покрыта противной липкостью.
Кое-как поднимаюсь на ноги и пошатываясь плетусь в коридор, по пути на автомате поднимаю пистолет. Выставляю вперед руку, ожидая нападения. Осторожно выглядываю из спальни. Второй охранник сидит в двух шагах от лестницы, зажимая обеими руками рану на бедре, из которой частыми толчками выходит невообразимое количество крови. При моем появлении он вскидывает голову, взгляд наполнен болью и яростью. По всем признакам он уже не жилец, но оставлять за спиной врага верх глупости, которую я не могу себе позволить. Делаю два выстрела подряд, попадая ему в грудь и живот. Второй труп на моей совести. Теперь я тоже убийца. А это оказалось намного проще, чем я думала.
Смотрю на тело Леонарда. Уже знаю, что он умер, но все равно подхожу к нему, склоняюсь и проверяю пульс. Полная тишина.
Выпрямляюсь и плетусь к двери напротив. Мельком оглядываю себя, и тошнота тут же подкатывает к горлу. На меня будто ведро крови вылили. Не хочу, чтобы Рони видела меня такой, но времени приводить себя в порядок просто нет. Мы так сильно нашумели, что наверняка тут скоро будут все служители безопасности Нордена.
Решительно распахиваю дверь и замираю на пороге. Слезы против воли подступают к глазам, горло перекрывает ком скорби, когда я вижу перепуганное выражение лица Вероники. Взгляд сестры мечется по моему телу.
– Вик… – с надрывом шепчет она едва слышно, а после повторяет чуть громче. – Вик, Господи… ты в порядке?
Зажимаю рот окровавленной ладонью, совершенно наплевав на данный факт. Пытаюсь сдержать слезы, но не могу. Они катятся по щекам против воли. Хочется броситься к Рони, обнять ее крепко-крепко, прижать к себе и никогда не отпускать, но по факту я едва плетусь в ее сторону, продолжая давить чертовы всхлипы. Сквозь пелену слез обшариваю фигуру сестры цепким взглядом. Бледная кожа, синяки под глазами скорее всего от недосыпа, лицо осунувшееся, губы искусаны. В остальном, вроде, порядок. Кроме того, что она прикована наручниками к металлической спинке кровати.
– Они… – хриплю я, не узнавая собственный голос. – Они что-то сделали тебе?
– Нет, – заверяет Вероника, глядя на меня широко распахнутыми глазами, в глубине которых плещется страх. – Вик, ты ранена?
Трясу головой, медленно приближаясь к сестре, но не решаясь коснуться.
– Это не моя кровь.
Вероника испуганно кивает, продолжая таращиться на меня, будто впервые видит. Убираю оружие, при виде которого сестра ощутимо вздрагивает, и вновь берусь за отмычки.
– Вик… – осторожно произносит она, но я перебиваю, ощущая невероятную боль оттого, что вижу в глазах Рони.
Это страх. Она меня боится.
Новые слезы готовы сорваться с ресниц, но я не позволяю. Не хочу показаться еще более сумасшедшей, чем Вероника меня уже видит.
– Рони, сейчас я освобожу тебя. Потерпи немного.
Пока орудую отмычками, подрагивающими в трясущихся руках, старательно прячу взгляд от сестры. Зря я скрывала от нее, кем являюсь. Хотя, даже знай Вероника правду, к тому, что она видит сейчас и еще увидит в коридоре, невозможно подготовиться заранее.
Освобождаю руку, и Рони в тот же миг бросается вперед, заключая меня в стальные объятия. На миг впадаю в ступор, а потом пытаюсь освободиться.
– Рони, – произношу протестующе, – я вся в крови…
– Наплевать! Вик, ты пришла за мной. Боже, я так рада тебя видеть.
Отстраняюсь и заглядываю в ее глаза, которые мгновенно наполняются слезами. Прошу скорбным шепотом:
– Прости, что так долго.
Предохранители срывает, и в следующую секунду мы уже вместе рыдаем, продолжаться цепляться друг за друга, как за спасение.
– Он… – захлебываясь рыданиями, шепчет Рони. – Леонард предал меня. Он был со мной по приказу, Вик. Представляешь? Меня притащили сюда из-за него. Ненавижу! Ненавижу его! Боже, Вик… Ты убила их, да? Убила… – ее голос срывается на шепот. – Убила его ради меня?
С трудом отстраняюсь от сестры и большими пальцами стираю слезы с ее лица, размазывая по щекам чужую кровь. Не говорю о том, что она ошибается по поводу Леонарда. Возможно, это подло по отношению к нему. Но мне плевать. Пусть лучше злится и ненавидит, чем страдает по поводу смерти того, кого по-настоящему любила.
– Рони, идем. Мы должны уходить как можно скорее.
Она часто кивает, прихрамывая отходит от кровати, и растирает покрасневшее запястье.
– Ладно. – Вероника с тревогой смотрит мне в глаза, страх почти исчез, и только сейчас до меня доходит, что не меня она боится, а за меня. – Вик, ты расскажешь мне?..
– Да. Я расскажу тебе все. Но сначала мы уберемся отсюда.
И я действительно собираюсь это сделать, потому что она, черт возьми, заслужила. Сестра кивает и протягивает мне руку. Крепко стискиваю ее ладонь в своей и решительно веду прочь из комнаты, а потом и из этого проклятого дома.