Вне уровней — страница 36 из 46

ется справа практически рядом с решеткой. Они скрываются из виду, а надзиратель ведет меня дальше. Доходим практически до конца коридора, охранник останавливается у последней двери и легонько стучит по ней костяшками пальцев.

– Кто? – раздается оттуда громоподобный голос, от громкости и недовольства которого я невольно вздрагиваю.

– Абрамс, – почти орет в ответ парень, но ему ни за что не сравниться с тем, кто скрывается за дверью.

– Входи!

Охранник мгновенно распахивает дверь и подталкивает меня к ней. Я не имею ни капли желания туда заходить, поэтому скорее неосознанно упираюсь пятками в пол, чтобы хоть на сколько-нибудь отсрочить неизбежное. Удостаиваюсь раздраженного взгляда парня, и он начинает толкать меня чуть сильнее.

– Что у тебя там, Абрамс? – нетерпеливо рявкает голос.

– Никаких проблем, – громко отвечает охранник, после чего шипит на меня, – Да заходи ты уже! Она ненавидит ждать!

Она?!

От удивления слегка теряюсь, отчего Абрамс получает преимущество, и я почти влетаю в кабинет. Не успеваю толком осмотреться, а охранник уже отчитывается, слегка отдуваясь:

– Госпожа Бром, новая заключенная. Только доставили. Черч отправил на досмотр.

Во все глаза смотрю на женщину, сидящую за широким дубовым столом. Один ее внешний вид нагоняет ужас. Широкие плечи, которым позавидует любой мужчина, квадратный подбородок, губы, поджатые в недовольную линию. А от тяжелого взгляда невольно трясутся поджилки. Но дело не только во внешности, от госпожи Бром исходит такая мощная подавляющая энергетика, что хочется сжаться в комочек и исчезнуть.

Женщина испускает тяжелейший вздох, поправляет массивные очки, которые сползли на кончик носа, и пронизывающе смотрит на меня.

– Садись.

Не возникает даже мысли не исполнить приказ, а это именно он. Прохожу к столу и опускаюсь на самый краешек стула. Все мои действия сопровождаются зорким взглядом железной леди.

– Абрамс! – рявкает она, и я едва не подпрыгиваю и не валюсь на пол. – Сними с нее наручники!

Охранник тут же подскакивает ко мне, расстегивает наручники и отступает. Распрямляю спину, ощущая тянущую боль в каждой мышце, и растираю запястья.

– Свободен, – распоряжается госпожа Бром, дожидается, когда Абрамс покинет кабинет, и смотрит на меня. – Ну, рассказывай.

Немного теряюсь, не понимая, чего от меня ждут. Набираюсь смелости, которой выходит не больше крохотной горстки.

– Что рассказывать?

Женщина смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице.

– Впервые у нас?

Пару раз растерянно моргаю. Она спрашивает это таким тоном, будто здесь не тюрьма, а отель, а я – важный клиент.

– Да, в первый раз.

Госпожа Бром снова поправляет очки и берет из аккуратно сложенной в углу стола стопки разлинованный лист бумаги и карандаш.

– Имя?

– Кроу, – выдаю первое, что приходит на ум, потому как называть настоящие данные не кажется мне хорошей идеей. – Тори Кроу.

Женщина заполняет первую строку и задает следующий вопрос, не отрываясь от занятия.

– Возраст?

– Двадцать лет.

Лист бумаги слегка шуршит под напором карандаша, когда госпожа Бром записывает и это.

– За что тебя взяли?

– За стрельбу на главной площади, – отвечаю честно.

Женщина отрывается от своего занятия и проходится по мне взглядом. Могу поклясться, что в нем мелькает заинтересованность.

– Подробнее.

Ругаю себя на чем свет стоит. По пути сюда стоило придумать сто́ящую легенду, а планы зданий извлечь из памяти позже. Придется сочинять на ходу.

– Мой козел-бывший выступал на сегодняшнем концерте.

– Так плохо поет? – уточняет женщина спокойным голосом.

Растерянно моргаю. Она только что пошутила?

– Нет. Он хороший музыкант, а человек – дерьмо.

– Ох, – она быстро смотрит на бумагу, словно за эту минуту забыла, как меня зовут, – Тори. Если бы мы убивали всех дерьмовых людей, в итоге осталась бы жалкая горстка.

Удивленно смотрю на женщину. Оказавшись в ее кабинете несколько минут назад, я даже не подозревала, что дойдет до подобных откровений. Теперь мне даже становится совестно за то, что придется и дальше врать.

– Он жестоко избивал меня. И скоро примется за новую жертву.

Госпожа Бром недовольно прищелкивает языком, но никак не комментирует мои слова. Быстро записывает их на лист бумаги и задает еще несколько вопросов.

– А теперь разденься до нижнего белья, мне нужно тебя досмотреть.

Киваю. Не хочу выполнять этот приказ, но лучше пусть это будет она, чем мерзкий Черч. Встаю и без особой спешки избавляюсь от одежды и обуви. Женщина в это время продолжает что-то записывать.

Прочищаю горло и говорю:

– Готово.

Она поднимает голову и хмурится, глядя на корсет.

– Это что?

Глубоко вдыхаю, готовясь выдать очередную ложь.

– Корсет. В последний раз бывший сломал мне ребра, и без него я не смогла бы нормально двигаться.

Госпожа Бром слегка прищуривается, осматривая мою так кстати покрытую синяками кожу.

– Я передам эту информацию дежурному. Завтра у тебя возьмут дополнительные показания. Расскажешь обо всем подробнее, нужно проверить твоего мерзавца бывшего.

Черт! Ни за что бы не подумала, что эта стальная с виду женщина предложит что-то подобное. Если по каким-то причинам не получится избежать новой дачи показаний, назову имя Родриго, пусть этот идиот встряхнется. А к тому времени, когда служители безопасности выяснят правду, я уже уберусь подальше отсюда.

Женщина тем временем поднимается с места. От изумления у меня широко распахиваются глаза. Ростом госпожа Бром оказывается выше всех мужчин, которых я когда-либо встречала за свою жизнь. Она тщательно прощупывает сначала мою одежду, а затем и меня с головы до ног, даже волосы проверяет. Стойко терплю досмотр, радуясь про себя, что это доверили женщине. Да, все равно мало приятного, но все же лучше, чем могло быть.

– Одевайся, – в конце концов говорит госпожа Бром и возвращается за стол.

Быстро натягиваю одежду, внутри ликуя оттого, что меня не заставили избавиться от корсета, ведь именно в него я вшила разобранные на составляющие отмычки. Когда дело сделано, усаживаюсь на стул и выжидательно смотрю на женщину. Она еще пару минут что-то пишет, затем поднимается.

– Идем, провожу тебя в камеру. До суда останешься здесь, после – тебе выдадут тюремную робу и переведут в женское крыло основного корпуса.

– Хорошо, – отвечаю поспешно, потому как ничего иного не остается.

Выходим в коридор и шагаем в том направлении, откуда привел меня охранник. Мельком осматриваюсь, запоминая расположение камер видеонаблюдения на случай, если придется их обходить. Заходим в тот же коридор, в котором ранее скрылись арестованные мужчины. У дальней стены друг за другом расположено несколько общих камер, разделенных бетонными перегородками. Две из них полны заключенных. Когда мы проходим мимо, кто-то из мужчин пытается улюлюкать, но госпожа Бром одаривает их таким убийственным взглядом, что мужчины мгновенно затыкаются, и даже у меня проскальзывают мурашки.

Доходим до последней камеры, которая оказывается самой маленькой. От силы здесь может поместиться не больше шести заключенных, но она полностью в моем одиночном распоряжении, что мне на руку.

Захожу внутрь, и госпожа Бром закрывает за мной дверь. Не говоря ни слова, она отправляется прочь, а я так и остаюсь стоять рядом с решеткой. С противоположного конца коридора из занятых камер доносится тихое шушуканье, которое мгновенно прекращается, стоит только главной надзирательнице, или кто она вообще, поравняться с ними.

– Всем спать! – рявкает госпожа Бром, и я вздрагиваю от неожиданности и отступаю вглубь помещения.

Через мгновение в коридоре гаснет почти весь свет, включенной остается только тусклая лампочка у самой двери, освещение которой не достигает моего угла.

Сажусь на узкий деревянный настил и перевожу дух. Нужно собраться с мыслями, дождаться, когда большинство заключенных уснет, а потом немедленно начинать действовать. Дело времени, когда госпожа Бром передаст дальше всю информацию на меня и выяснит, что я солгала. Чтобы избежать ее гнева, который, уверена, по силе сравним с мощью урагана, нужно бежать сегодня же. Как? Не имею ни малейшего понятия.

Глава 17

Поднимаюсь с жесткого настила и в сотый раз медленно прохожусь по камере, разгоняя нервное напряжение, текущее по венам вместо крови. Мысленно проклинаю мужскую часть заключенных, которые никак не угомонятся и не отправятся спать, хотя им было приказано именно это. Со стороны первых камер постоянно доносятся тихие шорохи и шушуканье, что неимоверно раздражает и заставляет нервничать. Из-за этого я то и дело подрываюсь с места, делаю пару кругов по камере, возвращаюсь на настил, чтобы почти сразу встать и вновь пройтись по кругу.

Ночь в самом разгаре, и мне необходимо приступить к выполнению задуманного как можно скорее, иначе есть риск не успеть до того, как начнет светать. А сидеть за решеткой еще сутки – последнее, чего бы мне хотелось. Теперь уже совершенно ясно, что я не успею вернуться к Веронике до рассвета. Но и задерживаться в Хейдсе дольше необходимого не собираюсь. К тому же, в голове постепенно зреет некое подобие плана как выбраться на свободу. Надеюсь только, что у Линкольна хватит сил, чтобы бежать.

На ходу снимаю толстовку, усаживаюсь на тот же настил, на котором провела почти все последние часы. Опираюсь спиной о холодную бетонную стену, плечами даже сквозь ткань ощущая ее неровности и шершавость. Задираю футболку и пробегаюсь пальцами по корсету, без труда обнаруживая составляющие отмычек. Прислушиваясь к перешептываниям заключенных, принимаюсь аккуратно распускать нитки. Получается довольно быстро, и уже через десять минут собранные и готовые к делу отмычки оказываются у меня в руках. Надеваю толстовку и капюшон, после чего решительно поднимаюсь и подхожу к двери. Методично ощупываю замок и, стараясь соблюдать тишину, приступаю к делу. Из-за того, что поле деятельности находится по ту сторону решетки, приходится изрядно повозиться.