— Доброе утро, — пробормотала скороговоркой, надеясь прошмыгнуть мимо темного эльфа, устроившегося в кресле.
Он, не говоря ни слова, встал передо мной. Я прижала к себе сумку с материалами для ритуала, уговаривая коленки не дрожать. Ну что же это, в самом деле? В восьмигранке больше не было ни души.
— Что у тебя с Янушем?
Вопрос был таким неожиданным, что в первую секунду я совершенно по-идиотски захихикала. Но дроу не разделял моей веселости.
— С какой стати тебя это волнует?
— Ты ведь встречаешься с Алхастом.
— И что? — я прищурилась, чувствуя, что моё раздражение принимает вполне определенную форму и направление. — Папа беспокоится за моё нравственное воспитание?
— Расстанься с одним из них, — кажется, эльф был глух ко всем моим словам.
— И не собираюсь.
— Почему?
— А зачем? Если хочешь — беги, рассказывай Алхасту, что видел. А я потом похлопаю ресницами и скажу, что ты на меня клевещешь. Твоё слово против моего. Кому поверят?
Мой голос был язвителен и зол. Кенррет даже отшатнулся слегка.
— Ты… не можешь такое говорить.
— Но говорю, правда?
— ты любишь Януша?
Я бросила на диван сумку и скрестила руки на груди. Наши взгляды скрестились и лязгнули — закаленная в подобных сражениях сталь.
— Нет.
— Алхаста? — губы Кенррета чуть дрогнули, будто он пытался ухмыльнуться, но не смог.
— Нет. Я никого не люблю, неужели не ясно?
— ты…
— Научилась быть ведьмой. Разве не так, Архимаг?
Он приблизился на шаг. Чуть выше меня, но меня совсем не смущает, что смотрю снизу вверх: сегодня в более выгодном положении.
— Это оказалось просто. Дружба, любовь… какие смешные слова! Помнишь, я сказала, что дроу ничуть не лучше людей? Но они намного приятнее магов! Знаешь, почему?
Он не ответил, а я продолжала говорить — вбивать слова-гвозди в его тело.
— Твои соотечественники привыкли быть бессердечными. А мы — МАГИ — вырезаем свои сердца. Или дрессируем их, чтобы они прыгали через скакалку или через горящие обручи по команде "Алле-оп". Если мне нужно: сердце бьется быстрее, и я искренне уверенна, что люблю Алхаста… Нет — и сердце замирает. А за всю эту науку спасибо тебе!
— А ты стала стервой, — задумчиво проговорил Кенррет, находясь, однако, мыслями где-то далеко. О чем он думает, интересно?
— Я такой и была, только ты не разглядел. Алхаст — Архимаг, зачем с ним расставаться? К тому же — ах, он так уверен в моей чистоте и наивности… Милый мальчик.
— Значит, так ты теперь думаешь?
Я кивнула, дрожа с ног до головы, будто в лихорадке. Что же он скажет теперь?
— Лучше бы тебя тогда сожгли, — резко, как пощечина.
Он развернулся и пошел к выходу из восьмигранки, сгорбившись. Я сжала кулаки — до боли, так что ногти впились в ладони.
— Конечно, тогда бы твоя душа осталась при тебе!
Он замер на секунду. Я закрыла глаза — думала, сейчас он развернется и ударит меня по-настоящему… Но, когда решилась поднять веки, Дара уже не было.
ДАРМ" РИСС
— Конечно, ведь тогда твоя душа осталась бы при тебе!
Отчаянный крик — она уже не боится, что нас кто-нибудь услышит. И я слышу в её голосе слезы, мольбу: "Обернись!". Или обманываю себя? Если я вернусь, то не смогу больше уйти…
Напомнила о том, что моя душа продана демону, а сейчас принадлежит её. Спасибо. Знает, что больнее ранить невозможно — показать, какой я идиот.
Я вышел из восьмигранки и побежал, как только достиг лестницы. Дрожа всем телом, вылетел на улицу и стал большими глотками пить воздух. Почему? Как? Она ведь не может действительно думать так, как говорит!
Впрочем, почему нет. Ведь полгода назад я и сам… Но Лаэли, рыжий ангел, девочка, прощающая всех, кроме себя. Неужели я настолько ошибся в ней?
И всё же я себе отдавал отчет, что, даже если она на моих глазах совершить что-нибудь… ну, достойное темной эльфийки… я не перестану верить в её чистоту.
Всё так. Вот только что делать — не знаю.
ЛАЭЛИ
Ноги перестали держать — я упала на пол и плакала навзрыд, уткнувшись лицом в пыльную темно-красную обивку дивана. Что же я такого наговорила…
— Лаэли, — встревоженный голос Сессен. Она нагнулась, потянула меня за плечо. Я дернулась и зарыдала ещё громче. Хочу сказать, чтобы оставила меня в покое, но не хватает дыхания.
Тогда она опустилась на колени рядом со мной, чуть слышно вздохнув (второй месяц, а у неё уже животик заметно). Отлепила мою макушку от дивана и прижала к своему бюсту. Правда, так мягче… Но кислорода меньше.
— Пойдем в комнату?
Ах да, что-то та про то, что плакать на людях стыдно. Я закивала, пытаясь подавить всхлипы.
Сумка с материалами для ритуала осталась лежать в восьмигранке.
Девчонки деликатно оставили меня лежать ничком на кровати, а сами ушли куда-то. Наверное, поговорить с деканами. Практика — вспомнила я. Ведь завтра утром мы с Алхастом… И подскочила, подброшенная хорошим пинком. Который отвесила мне совесть. Спасибо Дару, его слова, кажется, пробудили данную лентяйку, которая только и знает, что дрыхнуть!
Прежняя апатия пополам с меланхолией сменилась яростной жаждой действия. И, пока данная жажда не иссякла, я обула туфли, умылась ледяной водой и заторопилась на улицу. Мне предстоят три тяжелых диалога. Возможно, с летальных исходом.
Первый диалог нашел меня сам, хотя я в последний момент малодушно спряталась за шкаф. Януш выудил меня оттуда и выставил за дверь, на лестничную площадку. Прежде чем я успела придумать с чего начать разговор, он потянулся за поцелуем. Я побледнела, будто жертва вампира со стажем в десяток укусов, но упрела ладони в грудь юноши, не подпуская его ближе.
— Не надо.
— Идешь к Алхасту? — он нахмурился и отвел взгляд.
— Д-да… То есть, это неважно.
— Объяснишься?
— Мне, кроме него, никто не нужен! — выпалила я, боясь, что еще секунда, и смелости не хватит.
— Уверена?
— Нет, — уже тише и честнее ответила я. — Януш, извини меня, пожалуйста.
— Ничего. Я понимаю.
— Не понимаешь.
— Ну да, — неожиданно быстро согласился носферату. — Мне даже казалось, что я нравлюсь тебе больше, чем этот блондин, со всех сторон положительный.
— Прекрати, — теперь я тоже смотрела в сторону.
Он вздохнул, смешно надув щеки. Правил очки, а потом неожиданно опустился на одно колено, взял мою ладонь и приложился к ней теплыми вампирскими губами.
— Я попытаюсь понять. Но, если передумаешь…
И растворился серым туманом. Вампирские штучки. Что ж, если носферату еще способен к позерству, значит, не сильно он и расстроен.
Приободренная первым успехом, я вышла на улицу. Стихийнки вроде бы смилостивились и уделили нашей башне толику хорошей погоды. Но только почему ветер такой жаркий? Будто из Бездны. Возможно, я просто слишком волнуюсь. Или заболела.
Бре-ед. Магичка, подхватившая простуду после окончания (успешного, заметьте!) сессии. Я высунула язык и прищелкнула пальцами, вызвав небольшой ветерок.
До башни четвертого курса оставалось всё меньше, и я уже не могла отвлекаться посторонними мыслями. Уши, щеки — всё лицо горело, пульс отдавался ушах.
Не смогу. Я остановилась. Почему бы не повернуть обратно? написать Алхасту записку, тем более что и предлог есть — я заболела. И можно будет избежать на редкость неприят6ого разговора.
Размахнувшись, я залепила себе пощечину. Решила — так иди.
— Сама виновата, — процедила сквозь зубы, заставляя себя сделать следующий шаг. — Любишь с вампирами целоваться, люби и с эльфами… объясняться.
Силы воли хватило ровно на пять шагов. Очередная остановка. Слабость, коленки подгибаются, сердце трясется, как пациент стоматологической клиники. Боюсь, боюсь… Больше, чем пауков.
Прибегла к стимулирующему средству: еще одной энергичной оплеухе. Что-то не окрыляет.
Еще раз? Из глаз выступили слезы. Не успела удивиться силе пощечины, как моя рука совершенно самостоятельно схватила меня же за волосы и дернула. Я бы завопила что-то ругательное, но вопрос — на кого ругаться-то?
Нет, ребята, подраться сама с собой — это что-то.
"Остановись! — испуганно закричала Алиса. — Что ты делаешь, больно же!"
Пока я продолжала недоумевать, одна из моих непослушных рук прошлась по щеке и шее, расчертив глубокие полосы, которые сразу набухли и с тали кровоточить. Будь проклят маникюр.
А больше я ничего не помню.
Очнулась, как и полагается, с головной болью. Но жар прошел.
Что-то прохладное и ласковое, прохожее на лист дерева, прошлось по лицу, снимая саднящую боль. Приоткрыла левый глаз. Мутно…. Моргнула — картинка прояснилась, и перед моим взором предстал обеспокоенный Алхаст и, за его плечо — вездесущий гений смерти с подобающей случаю похоронной физиономией.
— Вы мне бредитесь, — брякнула с непонятно откуда взявшейся уверенностью.
Ребята переглянулись. Гений сумрачно кивнул, словно подтверждая неприятный диагноз.
— Как тебя зовут? — спросил Алхаст. Сначала я размышляла, можно ли на этой основе закатить скандал и разом решить все проблемы… но потом отвела его руку и приняла сидячее положение.
— Лаэли. Алхаст, с мозгами у меня всё в порядке, я просто упала в обморок.
— Ты едва не умерла, — поправил Гений. — Точнее, ты едва себя не убила. Я почувствовал, что что-то не так. Когда мы пришли, ты пыталась себя придушить.
— Репетировала "Отелло". Увлеклась, — я поморщилась и потерла шею.
Жутковато это всё, м-да. Что ж теперь, оставаться одной нельзя? А ведь это именно то, чего мне хочется больше всего.
— На тебе снова след проклятья, — медленно проговорил Алхаст.
— Ах, оставь! Хотя, — я спохватилась. — Точно. Сегодня утром забыла провести ритуал. Ай да проклинатель, даже начинаешь его уважать.
Заметив, что эльф открыл рот для какой-нибудь проповеди, я поспешно подняла вверх ладонь, требуя тишины.
— Займусь этим, займусь — честное слово.