Страх перед куколкой быстро обратился в ярость. Что еще за шутки вздумали шутить со мной?! Тот, охранник внизу, тоже в них участвует? Уж не специально ли выставил свою подружку Лонни, чтобы я из дому убежал?
У меня ногти уже прилично впились в ладони, когда из-за двери донеслось:
— Кто там?
Этот скрежещущий бас ни с каким другим голосом не спутаешь.
— Мистер Беззаконец?
— Орлин?
— Да. То есть… да, сэр. — Поправился я потому, что с детства мне привили хорошие манеры.
Дверь открылась внутрь помещения, что меня удивило. Доски располагались так, что складывалось впечатление зашитого деревяшками входа. На самом же деле они были так пропилены, что позволяли двери, с досками и всем прочим, открываться вовнутрь.
Стоящий напротив меня за дверью человек не имел подобия ни в современном мире, ни в истории. В нем было шесть футов и три-четыре дюйма росту, кожа отливала темным янтарем. Волосы по большей части были темно-каштановыми с сединой, однако в густом лесу коротких косичек, которые дыбом возвышались дюймов на девять над его головой, едва-едва прогибаясь, там и тут проглядывали подкрашенные рыжие пряди. Прическа напоминала королевский головной убор, может, даже терновый венец, только жертвой мистера А. Беззаконца назвать было никак нельзя. Грудь и плечи у него были чрезвычайно широки даже для человека его роста. Глаза маленькие, глубоко посаженные. Лоб округлый, высокие скулы будто прорезаны резкими косыми линиями до самого подбородка, что придавало лицу четкую форму сердца. Не было на этом лице ни волос, ни морщин, если не считать мелких в уголках глаз.
Живот выпирал из распахнутой рабочей куртки, но он не выглядел ни обвислым, ни дряблым под розовой, наглухо застегнутой рубашкой. Коричневато-желтые брюки выглядели бесформенными, здоровенные ступни ног были босы.
Лет А. Беззаконцу было сорок пять или, может, шестьдесят. Только даже громила с бейсбольной битой в руках дважды подумал бы, прежде чем замахнуться на него.
— Орлин? — снова спросил он.
— Да, сэр.
— Входите, входите.
Он приглашающе повел руками, довольно коротковатыми для такого телосложения. Но это только напомнило мне то, что я читал про «коричневого бомбардира» Джо Луиса.[16] У того руки тоже были коротковаты.
Мистер Беззаконец обошел меня, чтобы запереть обшитую досками дверь. Он задвинул три запора по сторонам, а потом легким ударом вогнал в порог бронзовый брусок, служивший подпоркой, способной остановить всякого, кто попытает вломиться через дверь силой.
— Просто чтобы нам с вами избежать незваных гостей, — пояснил хозяин. Затем повел меня внутрь конторы.
Я проследовал за ним через средних размеров комнату с потемневшим деревянным полом и деревянной мебелью, изготовленной не в этом веке и даже не в прошлом. Всего пара столов, один стул и кушетка без подушек. Предметы тяжеловесные, они многое пережили за прошедшие лет сто с гаком, но отлично отполированные и крепкие.
В глубине комнаты находились две двери. Прямо по ходу располагалась дверь с матовым стеклом, на котором не было никакой надписи. А сразу слева — дубовая дверь, где по трафарету сверкающими золотистыми буквами было выведено слово «Склад».
Через необозначенную дверь мы прошли в комнату поменьше, которую я принял за контору. Окно в этой комнатенке выходило на Гудзон и раскинувшийся за заливом штат Нью-Джерси. Было около шести часов, и солнце только-только поднималось над затуманенным штатом-соседом. Возле окна стояло деревянное вращающееся кресло, а перед ним маленький столик, места на котором хватало только для переносного компьютера-лэптопа.
В помещении стоял запах мускуса, не сладкий и не кислый, а скорее даже приятный. Позже этот запах всегда ассоциировался у меня с бытием Арчибальда Беззаконца. Собой и своей полуцивилизованной гениальностью он словно пронизывал окружающую обстановку.
На стене слева от меня располагались ряды полок, заставленные всякими диковинами. Стояли там старый обшарпанный ящик для игрушек и детская кукла-голыш с красным поясом вокруг шеи. В большой банке хранилась заспиртованная гремучая змея, рядом свиток пергамента, перевязанный шнурком, еще копия человеческого черепа, чучело маленького зверька (в то время я не знал, что это за вид) и ожерелье, ювелирное изделие для костюма, в пластиковом футляре, державшемся на металлической рамке в форме буквы W. Ожерелье было составлено из кричащих стекляшек, имитирующих по большей части изумруды и рубины, с продернутой через них лентой фальшивых бриллиантов. На полках много чего еще имелось, но с первого раза я запомнил именно эти предметы.
На стене напротив полок красовалась гигантская увеличенная фотография, тонированная сепией, с лицом то ли немца, то ли русского из девятнадцатого века. У мужчины были густые усы и дикий взгляд. Я бы сказал, это Ницше, но знал, что не он, потому что только-только закончил читать «Так говорил Заратустра» и на обложке книги видел фотографию немецкого философа.
— Бакунин, — подсказал А. Беззаконец. — Это Бакунин.
— Анархист?
— Это по его милости я сегодня беседую с вами. И по его милости вы сегодня беседуете со мной.
— А-а… — Я старательно соображал, о чем бы повести разговор.
— Присаживайтесь, — предложил гигант.
Я заметил, что наискосок от кресла лежат два ствола. Самые настоящие стволы деревьев, вырванных прямо из земли. Каждый толщиной чуть не в полный обхват, в каждом сделаны углубления, чтобы удобно сидеть. Я сел.
— Арчибальд Беззаконец, вольный анархист, — формально представился мой хозяин. Он сел во вращающееся кресло и откинулся на спинку.
— Что это в точности означает?
— Что, по-вашему, это означает?
— Что вы намерены свергнуть правительство в надежде создать хаос во всем мире?
— Похоже, и в Ксавьере, и в Колумбии далеки от реальности?
Я не помнил, чтобы говорил ему о своей курсовой в Ксавьере; только я вообще мало что помнил из бывшего до Арретт.
— Чем вы занимаетесь? — задал я вопрос.
— Хожу по кромке.
— Какой кромке?
— Не какой кромке, — анархист воздел указующий перст, — а кромке между какими силами, вы хотите сказать?
— Ладно, — кивнул я. — По кромке между какими силами?
— Я хожу по кромке между хаосом и человеком.
3
Арчибальд Беззаконец дотронулся двумя пальцами до нижней губы. Он, казалось, размышлял обо мне и том, сгожусь ли я для предстоящей работы.
Только к тому времени я уже решил за эту работу не браться. Его присутствие стало меня раздражать. Если бы он предложил мне в ту минуту чашку чаю, я бы ее принял из вежливости, но не отпил ни капли.
И все же любопытство разбирало. Лично для меня кромка между хаосом и человеком казалась отличным проникновением в философию А. Беззаконца. Это вызывало в сознании картину какого-то дикого создания, напустившегося на некую великую загнивающую цивилизацию. Для курсовой в университете интересно, но как сфера деятельности — нет.
Только начал я подумывать, как отказаться, если работу мне все же предложат, раздался стук в дверь конторы.
— Феликс, будьте любезны, не посмотрите, кто там? — попросил Беззаконец.
Отговариваться не хотелось, так что я снова прошел через комнату в стиле «американа» и спросил через дверь:
— Да?
— Карлос к А.Б. по делу, — донесся голос, в котором легкий испанский акцент мешался с легким уличным.
Я не знал, что делать, а потому откинул три запора, вздернул вверх подпорку и открыл дверь.
Человек за ней оказался моего роста, щупленький и явно предрасположенный к зеленому цвету. Одетый в костюм цвета зеленого леса с пиджаком на трех пуговицах, бледно-зеленую сорочку и тощий темно-зеленый галстук.
Туфли на нем были, само собой, из крокодиловой кожи и тоже зеленые. И цвет кожи оливковый. Возраст лет за сорок, может, за пятьдесят.
— Салют, братец! — воскликнул Карлос, а я никак не мог сообразить, что с ним делать.
— Подождите здесь, пожалуйста, — пробормотал наконец я.
Тот кивнул, и я отправился обратно в контору Арчибальда Беззаконца. Анархист сидел в кресле, ожидая моего доклада.
— Там тип по имени Карлос. Весь в зеленом. Я не спросил, что ему нужно.
— Карлос, проходи! — громко крикнул Арчибальд.
Зеленый человечек вошел, настежь распахнув дверь конторы.
— Салют, мистер Важный, — приветствовал Карлос.
— Что у тебя?
— Не так много. Говорят, он пил, она нет, но она-то и была той самой девицей, какую он подцепил в том баре.
— Ты не мог побольше узнать? — Беззаконец не выглядел огорченным, но в вопросе слышалась определенная настойчивость.
— Мария старалась, старик, но у них этого нет в компьютере, а файлы отправили в Аризону через три часа после того, как их записали. Это-то ей удалось узнать только потому, что она знакома с мужиком, который работает на подготовке файлов. Он для нее и глянул тайком.
Беззаконец отвернулся от Карлоса и меня и воззрился на штат Нью-Джерси.
— Как твоя мама? — спросил он, обращаясь к городку Хобокен в этом штате.
— В полном порядке, — отозвался Карлос. — И Пити, точно говорю, здорово пашет в школе, куда ты его устроил.
— Передай ему привет, когда увидишь. — Беззаконец крутанулся в кресле и остановил свой мрачный взгляд на зеленом человеке. — До свидания, Карлос.
— Надо будет, зови, мистер Важный. В любое время.
Карлос повернулся, чтобы уйти. Мне показалось, ему не по себе. Не то чтобы напуган, но определенно рад, что уносит ноги. Я проводил его до входной двери и запер ее на три запора.
Когда я вернулся, Беззаконец натягивал грубые рабочие башмаки. Он кивнул на обрубок дерева, и я сел.
— Вам известно, чем занимается писец? — спросил он.
— Не знаю, стоит ли мне вообще…
— Вам известно, чем занимается писец? — оборвал он меня.
— Они монахами были, типа того… Копии делали с Библии раньше, чем появились книгопечатание и наборный шрифт.