. Если только он не пробежал лишь последние пятнадцать футов. Но, если бы это было так, я бы увидела или услышала его внизу на одном из поворотов по пути наверх.
– Ты бежал всю дорогу сюда? – в конце концов спросила я, хотя была почти уверена в ответе.
– Я пробежал весь путь, да. Я обычно бегу наверх, но, когда устаю, спускаюсь вниз. Мои колени ненавидят спуск, а я люблю свои колени.
– Уверена, что это так, – проговорила я, а затем рассердилась на себя, потому что прозвучало так, будто я каким-то образом оценивала его ноги, и, конечно, это была неправда, хотя, хорошо, теперь я заметила, что ноги хороши: сильные и мощные, с легким загаром. Я сделала попытку классифицировать их, и, черт возьми, в моей голове всплыли слова «стволы деревьев».
– Колени нужны нам для стольких вещей! – зачем-то добавил он.
Он говорит о сексе? Нужны ли нам колени для секса?
– Сидеть…, – продолжил он. – Делать выпады.
Я выдохнула.
– Чарльстон! – вставила я. Ну вот, я придумала что-то остроумное, пытаясь переключить мозг с эротической сцены, которая возникла перед моим внутренним взором, на что-то иное. Я засмеялась, и это помогло мне спуститься с небес на землю и нормально общаться.
– Ты живешь неподалеку? – спросила я.
– На трассе АВ, прямо как твоя мама, – сказал он. Окружное шоссе AB – это дорога, которая извивается от окраины Коппериджа, немного спускается под гору, а затем сворачивает к холмам, становясь все меньше и меньше, пока дорога не превращается всего в полторы полосы. По обе стороны расположены скромные маленькие домики, такие как у моей мамы, и застройщикам еще предстоит заполнить пробелы между ними особняками и шале, потому что между дорогой и скалой не так много места для строительства, а здесь есть столько прекрасных мест!
– Меня зовут Дьюи, – сказал он мне.
– Миа, – ответила я. – Мою маму зовут Марла Белл. Она живет на маленьком белом ранчо с большим крыльцом.
– Обожаю это крыльцо, – заверил он. – Твоя мама – милая женщина. Милая леди с милой верандой.
– Так и есть, – признала я. – И мне тоже нравится веранда. У нее она получилась слишком простенькой, но я всегда представляла себе это место с креслом-качалкой со спинкой в форме сердца и плетеными качелями на веранде с ситцевыми подушками, и это все такое многообещающее. Может быть, это заслуга Голливуда, но я думаю, что такие веранды предназначены для первых поцелуев и нежных встреч. Насколько мне известно, на этом крыльце ничего не произошло, но, может быть, могло бы и произойти, если бы мама просто позволила мне покрасить половицы в синий цвет, а перила в белый. И еще несколько тюльпанов…
– Я не знал, что у нее есть дочь, – продолжил он.
– Я не часто бываю в гостях. Раз в год. – Мне кажется, что я говорю пренебрежительно. – Ей нравится приезжать ко мне. И мы путешествуем вместе.
– Я рад, что на этот раз ты здесь. Приятно иметь компанию на пробежке.
Потный. Сильный и широкоплечий. Заверните мне его! У Дьюи была беспорядочная копна густых каштановых волос и борода, которая выглядела сексуально. Если бы я была мужчиной, я бы сбривала бороду летом и отращивала ее зимой. Интересно, почему он не брился? И есть ли у него вообще подбородок или эта точеная форма – просто иллюзия, созданная растительностью на его на лице. Что-то внутри меня твердило не смотреть ему слишком пристально в глаза, но я уже знала, что они темные и яркие – не карие, а может быть, одновременно ореховые, голубые и зеленые. А может, просто светло-коричневые.
– Здесь так красиво! – заметила я. Интересно, почему я находила кого-то привлекательным прямо сейчас? Должно быть, это медитация, воздух и расставание. О, да! Конечно, это из-за разрыва. Это то, что всегда случается со мной после романтического разочарования. У меня проявился естественный инстинкт залезть под одного парня, чтобы, так сказать, выбросить из головы другого. Не самая плохая идея.
– Самое забавное в этой горке то, что здесь она выглядит такой маленькой, – сказал Дьюи. – По сравнению с большими горами. Но если поставить такую же гору, скажем, в Канзасе, просто вот этот небольшой холм, Маунт-Уайлер, мы бы никогда не пропустили его, это сделало бы Канзас замечательным местом.
Я рассмеялась.
– Откуда нам знать, что Канзас уже не чудесное место?
Дьюи покачал головой.
– В Канзасе есть замечательные места, но сам Канзас не мой любимый штат. Но когда я придумаю, как сдвинуть эту гору туда, Канзас станет раем на земле.
– Разве Канзас не тот штат, где креационизм преподают на уроках естествознания?
– Кажется, так и есть, – решительно кивнул он.
– Не думаю, что мы должны давать им гору. Они слишком консервативны, чтобы это имело смысл.
– Ты жадничаешь, – упрекнул меня он.
– Я думаю, что мы должны предложить им гору за то, чтобы они изменили свои учебники. Как они могли бы сказать «нет»? Они могли бы кататься по ней на лыжах, подниматься пешком; они могли бы поставить лодки для живописных экскурсий. И подумай о стоимости недвижимости! Я лично захотела бы переехать в Канзас, если бы у них была эта гора.
Дьюи засмеялся.
– Где ты сейчас живешь? – спросил он.
– Лос-Анджелес, – ответила я. – У меня дом в Мар-Виста. Я не совсем осознавала, почему я добровольно предоставляю эту информацию на столь ранней стадии знакомства. Пока я не поняла, что использовала в своем ответе местоимение единственного числа. Чёрт побери. Что со мной не так? Я практически лежу перед этим парнем голая. Упустил ли он это? Пожалуйста, пусть он не смог прочитать моих желаний!
– Только ты? – говорит он. Ага, ну да!
– И моя собака, – добавила я. Я не знаю, почему я это сказала. Майк был мертв уже почти год. Но Майку бы понравился этот парень. Он был глупеньким.
– А как насчет тебя? – спросила я, внутренне съеживаясь. Я хотела уже перестать говорить такие смехотворно очевидные вещи.
– Собаки нет, – ответил он. – Один ребенок.
– Это мило, – сказала я. – Ну, тебе стоит завести собаку. Собака могла бы каждый день бегать с тобой в гору и составлять тебе компанию. – Боже мой, Миа, что я говорила о том, чтобы не разговаривать!
– Ты бегаешь со своей собакой?
– Нет, – ответила я. – У него только три ноги. – Майка выбросили из движущейся машины, когда он был маленьким, еще до того, как он переехал жить ко мне. Я купила ему маленький комплект ботиночек для оставшихся ног и галстук-бабочку. Ему нравилось внимание, которое он привлекал своим галстуком-бабочкой.
– О, – вздохнул он. – Бедный парень. Я уверен, что он все еще отличный друг, хоть и не бегает с тобой.
Я решила, что мне следует перестать говорить о Майке так, как будто он все еще жив. Это неуважительно.
– Да, – согласилась я, – лучший, – и я постаралась сказать это так, чтобы было ясно, что я хочу поговорить о чем-то другом.
Он понял это.
– У нас сейчас проблема с койотом, – начал он. – Рядом с нашим домом. Твоя мама что-нибудь говорила?
Я нахмурилась. Мне нечего было сказать о койотах.
– Нет, извини, – ответила я.
Я, должно быть, зависла, думая об этом, потому что Дьюи повернулся ко мне.
– Я возвращаюсь вниз, – сообщил он. – Мне нужно продолжать двигаться, иначе у меня будут колики в животе.
Уфф. Слово «колики» разрушило чары. Почему он сказал «колики»? Может быть, это даже хорошо, потому что я даже не могу фантазировать о сексе с кем-то, кто говорит «колики». Теперь я в безопасности.
– Я провожу тебя, – ответила я, не подумав.
– Отлично, – улыбнулся он. – Если ты сможешь не отставать.
Секунду я не могла понять, шутит он или нет. Затем он снова улыбнулся. «Колики», – зашептала я себе под нос. Я схватила свой плащ, пустой контейнер из-под салата и бутылку с водой и галопом понеслась за ним. И в конце концов, мне вроде как пришлось бежать наперегонки, чтобы не отставать от его длинных ног. Но говорить всю дорогу вниз было легко, и я вернулась домой, чувствуя себя более воодушевленной, чем ожидала от себя после того, как меня бросили.
На самом деле, я чувствовала себя настолько воодушевленной, что только добравшись до дома моей матери, поняла, что оставила свой телефон на вершине горы.
Пейдж
Вот что я знала, или думала, что знаю, о Мии Белл:
Она инструктор по йоге и после колледжа открыла в Южной Калифорнии студию йоги, которую продала Hastings Management Group в 2018 году.
Она была на Pictey с тех пор, когда приложение еще находилось в состоянии бета-версии.
Она начала свою карьеру инфлюенсера с постов о йоге, в которых часто фигурировала ее покойная собака Майк, помесь трехногого бульдога. Майка обычно фотографировали в красно-белом галстуке-бабочке. Теперь она раз в неделю публикует посты с описанием образа жизни, выступает с докладами и, самое главное, одобряет дерьмо, которое никому не нужно, в ее ленте с фотографиями.
Недавно она объявила о своем браке с умеренно талантливым фотографом под ником @TuckerlovesMia. (@PaigeMiller затошнило.)
И она только что опубликовала пост о том, что пропадет на некоторое время безо всякой причины.
Я зарегистрировалась в гостинице «Evergreen», и она оказалась действительно прекрасной. Мне показали комнату, сделанную в стиле, который я называла «дорогим шале», где я рухнула на кровать еще до того, как владелец этого места показал мне, как управлять газовым камином. Он понял намек, но перед уходом упомянул время, когда выпекут печенье. Это должно было случиться через час. Я не упускаю из виду такие важные детали. По прошествии часа я отбросила телефон, вышла из своей милой спальни в столовую и неловко зависла возле маленького столика у высокого окна с закрытыми ставнями. Там было еще несколько гостей, и я старалась быть в восторге от того, что ем печенье, общаясь с незнакомцами.
Но оказалось, что время печенья – это подходящее время. Управляющий показал мне на маленький столик, как будто я была в ресторане, спросил меня о кофе с молоком, а затем весело уточнил: