И разве это не было бы здорово? Если бы я могла жить в Колорадо и каждый день подниматься в горы и управлять своим «брендом» с этих видов, а не с моего третьего этажа с двумя спальнями с видом на другой третий этаж с двумя спальнями?
Но это глупо. Мне нужно быть недалеко от аэропорта, чтобы выступать с речами, быть рядом со всем, что предлагает Лос-Анджелес, чтобы делать все остальные дела. Кроме того, в конце концов я бы устала от этого маленького переплетения городов и горнолыжных курортов. В отличие от Дьюи, я не думаю, что могла бы взбегать на одну и ту же гору каждую неделю, не сойдя при этом с ума.
Но сегодня я добралась до вершины дважды! Ура! Я решила попробовать взбежать по ней, так как я все равно утону в этом дожде. Я поднялась на треть, когда началась гроза, и я осознала, что я в опасности.
Кроме того, я была в недостаточно хорошей форме, чтобы подняться на вершину бегом, поэтому мне придется идти пешком, увеличивая период времени, в течение которого я могу попасть под оползень или меня может ударить молния.
Но. Мне нужен мой телефон. Что еще я могу сделать?
Мне стыдно было признаться, что даже после того, как приближающаяся гроза стала очевидной, я все равно продолжила карабкаться в течение десяти минут, прежде чем пришла в себя. Я находилась на лесистом склоне, в нескольких милях от убежища. Мне нужно было развернуться. Телефон водонепроницаемый, а корпус настолько прочный, что что бы с ним ни произошло, он все выдержит. Другими словами, телефон выживет. Я тоже выживу, если вернусь домой до завтра и спрячусь в укрытии. Я повторяла себе эти факты снова и снова, осторожно пробираясь трусцой обратно вниз по склону. Когда я зашла внутрь, я процентов на 30 процентов радовалась, что в меня не попала молния, и только на 70 процентов паниковала из-за того, что не в сети.
У моей мамы есть телефон! Я пошла ее искать – она была в подвале, поднимала с пола картонные коробки.
– Проливной ливень, – заметила она мне вместо приветствия. – Ух ты, выглядишь как утонувшая крыса. Тебя застал дождь? – Она наклонила голову. – Это кепка Энди?
Я поджала губы, а затем пожала плечами.
– Я гуляла, – ответила я, а затем схватила коробку и поставила ее на деревянный поддон на случай, если подвал затопит. – Эй, эм, ты помнишь тот телефон, который я тебе купила?
– Конечно, помню. Ты хочешь его вернуть? – Она была совершенно не удивлена. Мы продолжили переставлять коробки.
– Могу я одолжить его на несколько дней?
– Безусловно. Я смогу отдать его завтра или в воскресенье.
– В воскресенье? Его нет в доме?
– О, дорогая. Что бы я делала с этой штуковиной? У меня есть красный и тот, что на стене. Это уже два телефона для одного человека.
Красный – это телефон-раскладушка из эпохи динозавров. Помните, когда телефоны, а не чехлы, были всех цветов радуги?
– Мам, тебе нужен настоящий телефон, на крайний случай.
– Вот для этого и нужен красный.
– Но ты должна постоянно держать его при себе, чтобы он был рядом, когда тебе это нужно.
– Я держу его в машине, чтобы он всегда был заряжен! Честно говоря, что за чрезвычайная ситуация у меня может быть за пределами дома или машины?
– Что, если бы родился ребенок?
– Я держу свой красный телефон при себе, когда нужно, – отрезала она. – Я сейчас не на дежурстве.
– А что, если бы ты пошла прогуляться или прокатиться на велосипеде?
Она закатила глаза.
– Дорогая, у людей тысячелетиями не было мобильных телефонов. И они путешествовали по Скалистым горам с тех пор, как Бог носил короткие штанишки. Жизнь продолжается.
Я сдалась.
– Неважно, – ответила я. – Мне просто нужно одолжить телефон, который я тебе давала. Я уронила свой во время похода, и слишком мокро, чтобы пойти и найти его.
– О, черт. Я отдала этот запасной телефон тете Джолин.
Сейчас тетя Джолин руководит учреждением по уходу за престарелыми людьми в Голдене и постоянно собирает подержанные устройства и оснащает их адаптивными функциями для своих клиентов. Им нравятся большой размер текста и значков, подсветка, высокая громкость наушников.
– Мама, – простонала я. – Это же не какой-нибудь десятилетний айпад! Он был совсем новенький! И дорогой!
– Я дала его взаймы. Можешь пойти и забрать в любое время. Хотя скажу сразу, что на самом деле она сама им пользуется. Она отдала свой старый телефон милой старушке, которая любит смотреть видео с распаковкой коробок на оглушительной громкости. А еще я подарила ей те новомодные наушники с гарнитурой.
– О, мам. – Это моя мама. Вот почему она считает телефоны глупыми! Она думает, что они просто постоянно транслируют видео с распаковкой коробок в наушники с гарнитурой? Я вздохнула. Мама улыбнулась. Она прекрасно знала, что я не отниму телефон у тети Джолин. Ей это нужнее, чем мне или маме. И мысль о пожилой женщине с привычкой распаковывать коробки делает меня странно счастливой. Это вызвало у меня желание послать в центр по уходу за престарелыми что-нибудь в тщательно продуманной упаковке, которую она сможет сама распаковать, или, что еще лучше, подарок по подписке, который будет приходить каждый месяц. Я потянулась за телефоном, чтобы записать эту идею, но его не было в моем кармане. Он был на вершине горы Уайлер. Как кто-то может что-то запоминать без телефона?
Я снова вздохнула. Мне придется сдуть пыль с модема моей мамы, чтобы выйти в Интернет позже вечером, но и это не очень хорошо – если ей нужно подключиться к Интернету, она все еще подключает свой модем к телефону. Обычная загрузка моей электронной почты займет десять минут. Я покачала головой. Моя мать сумасшедшая.
– Почему все это на полу? – Я спросила об этом, потому что разговор о телефонах не имел перспектив. Обычно в ее подвале царил своего рода порядок, коробки на полках помечены. «Мия – хлам». «Барахло Марлы». Все эти коробки все еще стояли на полках, как обычно, но другие, оказавшиеся на полу и плотно закрытые прозрачной пластиковой упаковочной лентой, для меня были в новинку. В основном это были повторно использованные коробки из-под вина. Я оглядела их и не нашла на них никаких надписей.
Мама грустно вздохнула.
– Эти вещи, они принадлежали твоему брату.
– Правда? – Мой голос стал тише. Спустя шесть лет после несчастного случая мы все еще разговариваем вполголоса всякий раз, когда разговор заходит об Энди. Наверное, так будет всегда.
– Откуда они взялись?
– Его квартира. Я совсем забыла об этом после его смерти. Его домовладелица собрала эти вещи, забрала их домой и позвонила мне, чтобы я за ними приехала, но я и об этом забыла. И она никогда не приставала ко мне по этому поводу, просто хранила их в своем собственном подвале. Милая женщина. Но она умерла несколько месяцев назад. Ее дети разыскали меня.
– О боже! – произнесла я. Я не хотела видеть вещи Энди из его квартиры. После того, что случилось, я даже не могла войти туда. Мы получили кое-что важное много лет назад от его друзей. Остальное, вероятно, были фланелевые рубашки и купоны Bed Bath & Beyond.
– О, я помню ее, – сказала я, думая о домовладелице. Любящая женщина с правнуками и полным карманом леденцов.
– Просто старость? Ничего трагичного?
– Старость, – ответила моя мама. Ей было девяносто пять в этом году.
– Я должна послать открытку.
– Я дам тебе адрес. Она жила примерно в квартале от Энди.
– Нам обязательно открывать коробки? – спросила я. Я не хотела видеть старую одежду Энди. Его носки, в которых всегда были дырки на указательном пальце ноги, потому что он был длиннее его большого пальца. У меня точно так же. Я думала, что это отвратительно. А он думал, что это весело, и вечно покупал мне шлепанцы и заставлял меня надевать их на публике. «Ты не сможешь скрыть свой стыд! – говорил он со злобным смехом. – Даже не пытайся!»
– Тебе не нужно ничего открывать, – сказала мама, нахмурившись. – Я сделаю это, когда буду готова. Там может быть что-то хорошее. Может быть, фотографии. Мне казалось, что нам прислали недостаточно фотографий. Но что бы это ни было, мне нужно поднять их с пола. Этой весной у нас выпала тонна осадков, и земля уже пропитана влагой. Я уверена, что они промокнут к вечеру.
– Здесь что, каждый раз, когда идет дождь, заливает? – спросила я. Я не думаю, что это хорошо для дома, но что я об этом знаю – я живу на третьем этаже.
– Нет, только в особых случаях. Не волнуйся, я не собираюсь всплывать. В худшем случае разве что на дюйм.
Я схватила последнюю коробку. Здесь есть фотографии, которые я раньше не видела? В те первые шесть месяцев после его смерти я столько раз рассматривала каждую фотографию Энди, что начала создавать воображаемые воспоминания о событиях, к которым я не имела никакого отношения. Ездила ли я с ним в Меса-Верде? Или это была скаутская поездка? Я больше не могу быть уверена.
– Ну даже если так, – начала я, будучи счастлива поговорить о чем-нибудь, кроме этого, – я закажу несколько полок для всего этого. – Я потянулась за телефоном, чтобы сделать заказ. И снова мне не повезло. Мне придется начать все записывать. На клочках бумаги.
– Это было бы здорово, – сказала мама. – Даже после того, как я разберусь с этим, я не думаю, что смогу выбросить что-нибудь из этого прямо сейчас. Ты же знаешь.
Я действительно знала. Нам пришлось рыться в его шкафу и ящиках здесь, дома, и этого было достаточно. Энди хранил не так уж много, но то, что он хранил, было значимым. Не все поздравительные открытки, которые я когда-либо дарила ему, но, например, первую я выбрала сама – блестящую голубую открытку, у которой при открытии играла «Когда ты загадываешь желание на звезду». И ту, где я написала двадцать пять причин, по которым он был лучшим братом на свете, на его двадцать пятый день рождения.
У него никогда не было двадцать шестого дня рождения.
– Это могут быть и не фотографии, – предупредила я. – Он вечно забывал фотографировать.
Мама кивнула.