– И что, скажи на милость, ты должна делать?
Я сделала глоток молока и вместо ответа пожала плечами. Затем я повернулась к своему ноутбуку. Новых комментариев троллей нет. Или постов @Mia&Mike, если уж на то пошло. В мире Pictey все спокойно, и это очень плохо, потому что это означает, что у меня нет оправдания, чтобы избегать своей сестры. Я бесцельно огляделась. Мой взгляд скользнул к телевизору – там была реклама слуховых аппаратов – а затем к Кэри, который готовил, посматривая на меня с любопытством. Я смотрела на него в ответ. У него симпатичное лицо, приятные морщины и большая неприкрытая лысина на макушке. На нем фартук в цветочек. Солонка и перечница, которыми он пользовался в данный момент, имели форму передней и задней половинок свиньи. Он, кажется, не возражал против моего пристального взгляда и в конце концов с улыбкой пододвинул мне тарелку блинчиков со шпинатом и унес еще две тарелки в столовую. Я тихо ела, пока его нет. Блины были очень вкусные.
– Позволь мне задать тебе вопрос, Кэри, – сказала я, как только он вернулся. Кэри намного старше меня, и он раньше работал в IT. Он может быть квалифицированным человеком, с которым можно поговорить о моей ситуации, или настолько близким, насколько мне нужно. – Допустим, ты не смог предотвратить чью-то попытку самоубийства, выполняя свою работу, которая в какой-то малой степени предполагает предотвращение подобных вещей везде, где это возможно. И далее, давай предположим, что этим человеком была, по ужасной случайности, твоя сводная сестра. – Я наклонила голову. – Что бы ты сделал в этой ситуации?
– Вот почему я больше не работаю в IT, – ответил он.
– И многое теряешь, – заметила я. – Моя работа очень динамична и автономна. И к тому же вполне конкурентоспособна, – радостно добавила я.
– Ладно. Тогда вычеркнем «Увольнение и покупку гостиницы» из вашего списка. А что насчет этой сводной сестры? Ты говорила с ней?
Я нахмурилась.
– Ох. «У вас вражда?» – спросил он.
– Она в порядке, – быстро сказала я. – Нет, она не в порядке. Она пыталась умереть от потери крови. Это ужасно. Но в остальном она очень милая и в целом заботливая. Каждое Рождество она покупает мне свитер в магазине. Соль в заднице свиньи или в голове? – спросила я, когда он положил еду в еще одну тарелку.
– В заднице. На самом деле в голове не перец. Это сладкая паприка. И она особенная: я мелю свежий перец. – Он поднял маленькую ручную мясорубку. – Видишь?
– Эти блинчики очень вкусные, – сказала я.
– Не хочешь еще немного? Я собираюсь приготовить блинчики сюзетт.
– Да, пожалуйста, – попросила я. Я стояла рядом, пока он относил еще пару тарелок посетителям, возвращался, потом относил кружку кофе и снова возвращался на кухню.
– Итак, твоя сестра, – напомнил он и начал яростно взбивать тесто для блинов. – Как именно ты могла повлиять на ее попытку самоубийства?
– Возможно, мне следовало предупредить ее, что в какой-то момент она может впасть в тяжелую депрессию, – предположила я. – Было много причин предполагать это. Более того, вполне вероятно, что, имея с ней общую мать, я должна была понять, что буду единственным человеком, который поговорит с ней о ее семейной истории плохого психического здоровья. – Я сделала паузу. – И возможно, она опубликовала крик о помощи в социальных сетях, и я была в состоянии заметить этот крик, но не сделала этого.
– И где живет сестра? – спросил он.
– Примерно в двух часах езды отсюда. Но ее больница гораздо ближе. В последний раз, когда я проверяла, она была в стабильном состоянии.
– Понятно, – заключил Кэри. – Значит, она далеко от Силиконовой долины, где ты живешь.
– Ну да, довольно далеко от меня, – ответила я.
– И ты была там, а не здесь, во время ее попытки самоубийства?
Я кивнула.
– Вполне возможно, что ты преувеличиваешь свою вину в этом инциденте, – сказал он мне.
Я обдумала его слова.
– Возможно, – признала я.
– Но, с другой стороны, как бы ты оценила свою помощь в этом? По шкале от одного до пяти, где пять – «очень помогла», а один – «совсем не помогла»?
– Ну… – Я подумала о том, что я делала до сих пор. Тайно исследовала жизнь моей сестры, ездила в ее больницу, навязывалась в чужих ответах на комментарии. Ну и ела неплохие блинчики. – Я думаю, что один. Может быть, два, в зависимости от того, как ты относишься к роли нереалистичных ожиданий о психическом здоровье молодых женщин.
– Интересно, – сказал Кэри. Он положил на тарелку еще несколько блинов с маслом и лимоном и понес их в столовую. Когда он вернулся, то дал тарелку и мне.
– Позвольте мне задать еще один вопрос, – обратилась к нему я, прожевав первый кусок. – Последний, я обещаю. Хотел бы ты стать интернет-знаменитостью? Я имею в виду, если бы ты мог просто взмахнуть волшебной палочкой.
– Откуда ты знаешь, что я не знаменитость? – улыбнулся он. – Но, право, конечно, я не знаменитость. И я бы определенно хотел им быть! Я бы постоянно получал бесплатные продукты и тысячи лайков на свои посты, и моя гостиница была бы очень популярной; я мог бы брать вдвое больше, чем сейчас.
– Да, но ты бы отказался от своей личной жизни, – заметила я.
Кэри пожал плечами.
– Эх. У кого из нас действительно есть хоть какая-то конфиденциальность в наш цифровой век? И это лучше, чем быть настоящей знаменитостью, потому что на самом деле тебе не нужно ничего делать или обладать талантом. Просто произносишь несколько повторяющихся предложений и делаешь несколько классных снимков здесь и там. Не моришь себя голодом ради роли, не убиваешься на футбольной тренировке и не пишешь великий американский роман.
– Хм, – сказала я. – Значит, ты считаешь, что быть знаменитостью – это позитивное стремление?
– Не позитивное. Скорее нейтральное. Человеческое. Когда ты постишь что-то в социальных сетях, когда любой человек постит, неважно, знаменитость или нет, разве ты не ждешь лайков? Разве не в этом все дело? Чувствовать одобрение?
Я неохотно кивнула.
– Ну, а кто бы не хотел, чтобы лайков было много? – Он слегка пожал плечами. – И у меня относительно высокая самооценка.
– Я верю тебе, – быстро проговорила я. – Нужна хорошая самооценка, чтобы приглашать кого-либо на такую кухню. – Слова вылетели прежде, чем я подумала о том, что говорю, и я сразу почувствовала, как краснеют мои щеки. Почему, Пейдж? Почему ты говоришь такие вещи? Вот почему никто никогда не хочет тусоваться с тобой.
Но, к счастью, Кэри просто засмеялся.
– Правда, правда, – ответил он. – Но тебе здесь нравится. И когда ты приведешь свою сестру, – добавил он, – ей тоже будут здесь рады.
Миа
Номофобия – это страх остаться без мобильного телефона. Кто-то говорит, что это не фобия, а тревожное расстройство. Кто-то говорит, что это страх не остаться без телефона как такового, а остаться без подключения к Интернету и инструмента для доступа к нему. Например, у вас мог бы быть планшет или ноутбук и Wi-Fi, и все было бы в порядке.
Иногда, случайно, я забывала свой телефон у себя дома, когда бежала в продуктовый магазин или делала что-то еще не столь значительное. Когда я впервые понимала, что у меня не было его с собой, я чувствовала что-то вроде легкой паники. Я останавливалась и укладывала свою огромную сумочку на пассажирское сиденье, а когда и после этого его не находила, пыталась подключиться по Bluetooth телефона к машине, на случай, если он выпал из сумки и попал в щель размером с телефон между сиденьем и дверью. Когда я была на сто процентов уверена, что его нет, я обычно возвращалась домой. Во-первых, я хранила в нем свой список покупок. Во-вторых, что-то могло случиться с машиной, и я не хотела оказаться в затруднительном положении. Если я просто выходила за туалетной бумагой или кофейными зернами, я брала то, за чем пришла, и шла домой как можно быстрее. Пока я ехала домой, я пыталась думать о том, где я оставила телефон, визуализировала его, а затем, когда входила в дом и видела его именно там, где я и думала, я чувствовала, будто погружаюсь в теплую ванну в освещенной свечами комнате. Это такое облегчение!
Я быстро поняла, что мой ноутбук может подключаться к Интернету только через Wi-Fi. Там не было разъема для модема или чего-то вроде него. Вот вам и элегантный дизайн. У мамы был древний компьютер, который она держала в третьей спальне, всегда подключенный к модему. Не та система, к которой я привыкла, поэтому я немного повозилась с ним в пять утра, когда перестала притворяться, что мне не нужно знать, что происходит в Интернете. Пароль мамы, вероятно, «пароль» или «привет», но я уже попробовала все это, в том числе и ее день рождения, но ничего не получилось, поэтому я попыталась понять, как войти в систему в качестве гостя. Пока я это делала, мне пришла мысль, что можно поискать инструкцию в телефоне, но, вздохнув, в четырехмиллионный раз я осознала, что телефона у меня нет.
Наконец я увидела экран входа в систему для гостей и зашла в браузер, который не обновлялся уже лет десять, чтобы проверить электронную почту и личные сообщения. Пришло четыреста новых писем. Мне не хотелось отвечать ни на одно из них. Я просмотрела список электронных писем и увидела самое важное – от моей подруги с Pictey, Хейди, которая позволяла мне бывать в ее студии всякий раз, когда мне хотелось попреподавать. Она написала: Ого, дорогая, я видела твой последний пост. Ты в порядке? Расскажи, что с тобой, пожалуйста.
Я быстро набрала ответ: Все в порядке, не беспокойся обо мне. А что еще я могла сказать? Я просмотрела другие электронные письма. Там не было ничего даже средней важности, учитывая мое желание держаться подальше от Pictey. Было много личных сообщений в директе от подписчиков – я обычно отвечала на столько, сколько могла каждый день, а затем отправляла остальным автоматические сообщения и ссылку на бесплатный видео-урок йоги, но сейчас, с этим интернет-соединением, это было невозможно, даже Pony express доставил бы быстрее.