– Значит, помнишь. Ну, если я собираюсь быть, э-э, гострайтером для нее, – начала я, пробуя термин на вкус, проверяя, достаточно ли он реален, – ты не сможешь спать весь день. Тебе придется вставать, какой бы несчастной ты себя ни чувствовала, и идти со мной, пока я буду изображать кого-то, кто счастлив быть живым.
Она на мгновение задумалась над этим.
– Тогда… я бы вроде как помогла тебе, – заключила она. – С твоей работой.
– Да, это так. Ты бы очень мне помогла. Мне никогда не приходило в голову фотографировать то, что я делаю. К тому же я на самом деле обычно ничего и не делаю. И я не настолько хорошо знакома с ее, э-э, творчеством. Твое присутствие было бы огромным подспорьем.
Покрытое пятнами, несчастное, заплаканное лицо Джессики просветлело еще больше.
– Значит, у нас может быть большая неделя Мии Белл? – спросила она.
– Я не уверена, что это значит, так что… может быть?
– Это значит, что мы бы ходили на шоппинг, делали бы педикюр и ели шикарный обед, а затем поднимались на гору и фотографировали вид, а затем ели еду, которая тоже будет отлично смотреться на фото. Например, картофель фри, стоящий в большом бумажном конусе, из настоящего бельгийского заведения. Или, может быть, мы могли бы поесть в марроканском ресторане! Потом мы слушали бы блюграсс-группу на какой-нибудь открытой площадке и глупо позировали в очаровательных шляпах от солнца.
– Нет, – ответила я. – Мы не можем быть на фотографиях, – напомнила я ей и себе. – Но остальные идеи просто замечательные. – Я удивленно покачала головой. – Мне потребовалось бы несколько часов, чтобы придумать какой-либо маршрут, и он был бы и вполовину не так хорош, как то, что только что пришло в голову тебе. У тебя это получается от природы, – сказала я ей. – Намного лучше, чем у меня.
Она пожала плечами.
– Поверь мне, Пейдж. Нетрудно постить в Интернете. Трудно сделать так, чтобы кому-то было до этого дело.
Миа
На следующий день после моего свидания с Дьюи в Black Diamond Baron я зашла в мамину кухню и увидела, как мама собирает свою сумку для родов и кое-какие дополнительные вещи. Надувной матрас и спальный мешок. Нейлоновую сумку ярко-желтого цвета, которая, как мне казалось, могла служить кому-то палаткой. Я все еще была слишком взволнована этим счастливым ощущением расслабленного вечера с кем-то новым и потрясающим, чтобы осознать, что это чревато опасностью.
– Куда ты идешь? – спросила ее.
– Куда мы идем, – поправила она. – Теперь, когда ты отвязалась от цифрового поводка, мы отправляемся в поход.
– Что-что?
– Ты, должно быть, слышала об таком на всех своих мероприятиях, спонсируемых Патагонией.
Я покачала головой.
– Я слышала об этом, но мне не особо нравится. Предпочитаю спать в кровати.
– Это Колорадо, дорогая. Ты будешь спать на земле, и тебе это понравится. Кроме того, это часть твоей детоксикации, – заметила она мне. – Что может быть более независимым, чем место без электричества, ванных комнат и машин?
– Гроб, – отрезала я. – Гроб со свинцовой подкладкой был бы столь же удобным. Но это не значит, что я должна в него залезать.
Мама величественно указала на небеса.
– Откройся матери-природе, моя дорогая. Выучи уроки, которые она может тебе предложить. Пусть ее звезды будут твоим светом, а ее ветры – твоим зарядным устройством.
– О боже, – вздохнула я. – Я откажусь.
Моя мама опустила руки и покачала головой.
– Прости, но пойти придется. Я уже сказала Дьюи.
– Дьюи? – Прошлой ночью мы договорились встретиться снова как можно скорее. Я не знала, что он обсуждал это и с моей матерью тоже. – Что ты сказала Дьюи? И когда?
– Только что. По телефону. Я сказала ему, что мы берем Азалию в поход. Она сейчас чувствует себя не очень хорошо, да?
– Дьюи позволил тебе взять его дочь в поход?
– Я не понимаю, в чем проблема, – сказала мама. – Он знает меня много лет. Ты здесь самый сомнительный элемент, но он, похоже, готов рискнуть.
– Мы гуляли прошлой ночью, – рассказала я ей. Она была не из тех, кто лезет не в свое дело, и это сводило меня с ума.
– Гуляли?
– Это было не свидание.
– А почему бы и нет? – возразила она.
– Потому что я совсем недавно рассталась с женихом! – Плюс у меня нервный срыв, связанный с матерью.
Она рассмеялась.
– Больше похоже на нервный прорыв, – съязвила она и улыбнулась с гордостью за свою придумку, хотя я была почти уверена, что именно она купила мне альбом группы Luscious Jackson с тем же названием много лет назад. – Что ж, если ты не встречаешься с соседским парнем, одновременно похожим на викинга и горца, какие именно у тебя планы в отношении него?
– Никаких планов, – беспечно ответила я ей. – Я просто наслаждаюсь независимым новым опытом. Хэштег «без фильтра».
– Советую тебе перестать говорить «хэштег» в приличном обществе, – сказала она мне. – А что касается отсутствия фильтра, то когда дело доходит до твоих романтических увлечений моим парнем с яйцами, пожалуйста, подумай об использовании фильтра. Ты пережила расставание, а он мой единственный надежный источник куриных ножек.
– Мама, что ты делаешь с куриными ножками? – спросила я ее. Она вздохнула.
– Я надеялась, что ты не спросишь.
– Но я спрашиваю, – сказала я.
– Я их ем, – призналась она.
– В самом деле! – воскликнула я. – Интересное дело. И когда это началось?
– Когда началось вот это, – сказала она, указав на несколько маленьких морщинок у себя на лбу. – Я ем их ради коллагена. К этому пришлось привыкать.
Я расплылась в улыбке.
– Так ты хочешь сказать, что ешь вареные куриные ножки из собственного тщеславия?
– Так и есть.
– Ага! – Я чуть не плачу от восторга. – Ты и правда заботишься о том, как выглядишь! Я реабилитирована!
– А ты?
– Конечно. Ты можешь проповедовать свое изящное старение, аптечку без пластика и свой «свет матери-природы», но в глубине души ты такая же, как и все остальные. Готова есть любое мясо, чтобы избежать морщин!
– Это еще и очень полезно для микрофлоры кишечника, – совершенно невозмутимо добавила она.
– Но ты делаешь это не поэтому, – возразила я.
Мама пожала плечами.
– Когда тебе исполнится восемьсот лет, – увильнула она, – ты не будешь так хорошо выглядеть.
Я улыбнулась. Но потом мама поймала мой взгляд, и мы обе глубоко вздохнули. Ни у мамы, ни у меня не было естественной склонности к научной фантастике, хотя я помню, как мама настоятельно советовала мне прочитать «Рассказ служанки», когда у меня впервые начались месячные. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была странная рекомендация. Да и неважно. «Звездными войнами» увлекался Энди.
Его не волновало, что мы даже отдаленно не интересовались этим. Каждый сочельник он включал первый фильм в серии, где Кэрри Фишер носила закрученные в баранки косы, и «Возвращение джедая», где мастер Йода произносил свою классическую фразу о старости. Энди на три года старше меня сказал мне, когда мне было пять, что император – злой близнец Санта-Клауса. Это должно было объяснить, почему мы должны были смотреть этот фильм на Рождество. Когда мы были старше, он говорил, как Йода, всякий раз, когда ему нужно было рассмешить меня или сказать что-то мудрое, но так, чтобы оно не звучало поучительно. Помню, как, когда мне было восемь или около того, мы втроем пошли посмотреть «Скрытую угрозу» и несколько часов простояли в очереди за билетами в кинотеатре «Биг молл». Конечно, я хотела одеться, как Лея, и умоляла Энди быть Люком, а не Ханом Соло – его любимым персонажем. В конце концов мы остановились на том, что он будет Чубаккой, и когда в последний час ожидания я начала замерзать в своей белой хлопчатобумажной рубашке, он дал мне свои пушистые лапы и вязаный патронташ.
Мама сглотнула. Я задала ей вопрос о том, что меня всегда интересовало.
– Как сильно ты скучаешь по нему сейчас? – спросила я. – И становится ли лучше? По шкале от одного до десяти. – Для меня показатель на какое-то время застрял не на десятке, а на гораздо большом числе, чтобы я могла позволить себе часто вспоминать о нем.
Она устало села на диван, забыв о своих вещах.
– Тысяча, – ответила она. – Иногда кажется, что становится только хуже, а не лучше. Каждый год происходят новые события, которые он уже не увидит. Или появляется что-то новое, в чем мне могла бы пригодиться его помощь. Без него было трудно выбрать платье для твоей свадьбы. Он беспокоился о том, чтобы я не выглядела как хиппи на твоих школьных мероприятиях и многое другое. Шесть лет прошло, а я все еще не могу сама это проконтролировать.
Мое сердце замерло. Я старалась не забывать, что на каждое мое воспоминание об Энди, которое я пытаюсь подавить, у моей матери есть два.
– Я могу помогать тебе, мама. Или ты можешь просто надевать свои хиппи-платья. Мне все равно. Мне уже не шестнадцать.
– Я просто хотела бы, чтобы он был здесь. – Она произнесла это резко. Как будто она была не уверена, чувствую ли я то же самое.
– Я тоже скучаю по нему, – сказала я. – Боже, как бы я хотела, чтобы он был сейчас здесь. У него бы не было времени на Такера.
– Такер был бы здесь персоной нон грата, это точно.
– Ну, он ею и является, разве нет? – спросила я.
Мама задумалась.
– Если бы он пришел и постучал в дверь, я бы, конечно, впустила его. А ты бы не стала? – поинтересовалась она. – Я бы предложила ему выпить и стул. В конце концов, что такого плохого он сделал?
Я старалась реагировать не слишком остро. Это же моя мама. Она известна тем, что не смягчает свои слова и не терпит глупости, даже когда речь идет о ее дочери. Повзрослев, я захотела проявлять тактичность и пошла с этим к Энди.
– Такер вроде как задел мои чувства, – напомнила я маме. – И поставил меня в неловкое положение, бросив у алтаря.
– Ну, технически он так и не добрался до алтаря. Он предупредил тебя за два дня. И это была частная церемония.