чную одежду». Я решила не упоминать об этом, сосредоточившись вместо этого на термине «тренировочная одежда».
Вся моя одежда предназначена для активного отдыха, – объявила я ей. – Я покупаю очень эластичные брюки.
– Да, я их видела, – протянула Джессика, и это прозвучало не очень-то приятно. – Я думаю, что тебе нужно на сегодня что-то, в чем ты можешь кататься на велосипеде, в чем не будет слишком жарко и в чем ты выглядишь мило.
– Мы собираемся кататься на велосипеде? В Скалистых горах? Я не думаю, что такой уровень перенапряжения подходит для любого из нас.
– Это ровная тропа.
Я многозначительно бросила взгляд на горы, возвышающиеся над городом за окнами столовой.
– Как это вообще может быть? – поинтересовалась я.
Джессика пожала плечами.
– Железная дорога или что-нибудь вроде того? В любом случае, будь спокойна. Нам все равно придется постоянно останавливаться, чтобы сфотографироваться.
– У тебя есть велосипед? – спросила я ее. – У меня его нет.
– Нет, его украли в школе.
Я приподняла одну бровь.
– О, брось. Велосипеды крадут и в Беркли, и в Гарварде, и в Оксфорде, или где ты там училась.
– В Беркли это тоже бывало, – призналась я. – Я ничего не знаю о тамошних велосипедах. У меня его никогда не было. Я не ездила на велосипеде с тех пор, как была ребенком.
– Значит, никогда, – отрезала она.
– Нет, – возразила я. – У меня было детство. Правда! У меня было яркое детство и трудный подростковый период.
Больше я ничего не скажу.
– Я поеду с тобой на велосипеде, но в обычной одежде. Если я замечу, что ты выглядишь усталой, я попрошу, чтобы мы прервались ненадолго или даже остановились.
– Ладно, – согласилась Джессика. – в любом случае, мне полезно тренироваться. Это есть в моем контрольном списке устойчивости в двух местах.
– А что это такое? – спросила я. – Твой контрольный список устойчивости?
– То, что я собираюсь сделать, чтобы избавиться от депрессии, – пояснила она мне. – Психиатр в больнице сказал, что это мое задание на лето.
Я нахмурилась. Мне пришло в голову, что я воображала, будто помощь в истории с Мией Белл и была ее «заданием на лето».
– Очень хорошо, – сказала я. – Какие еще пункты есть в твоем контрольном списке?
Она достала свой телефон и что-то открыла.
– Первое: общение с другими людьми. Пожалуйста, – протянула она, указывая на людей вокруг нас. – Второе: ежедневная активность. Езда на велосипеде в данном случае.
– Хорошо, – согласилась я, видя, что два ее задания на лето не были несовместимыми. – Что еще?
– Третье: проводить время на природе.
Я кивнула.
– Уровень кортизола. Я читала исследование об этом.
Она пожала плечами.
– А еще природа прекрасна, – добавила она.
Я пожала плечами, не согласившись с этим в полной мере.
– Четвертое, – продолжила она. – Медитация или практика осознанности.
– О боже! – вздохнула я.
– Доктор говорит, что это работает! – заявила она мне.
– Я верю в науку. Я не хочу просто все время сидеть и дышать, – ответила я ей.
– Йога работает.
Я молчала.
– Миа любит йогу, – продолжила она.
– Что там дальше, – спросила я.
– Пятое: спать. Я думаю, что сна у меня будет вдоволь, как только для меня найдется койка в сумасшедшем доме.
Я прокашлялась.
– Что? – спросила она.
– Ну, раз уж ты спросила, все эти вещи отнимают очень много времени и сил. Физические упражнения утомляют, сон не всегда зависит от тебя, природа холодная, влажная и кишит насекомыми. Общение с людьми требует работы и оставляет тебя открытой для всевозможных обид. А медитация… ну… скучная.
Она посмотрела на меня с удивлением и беспокойством.
– Но… Какая же альтернатива? Страдание, разобщенность и жалкие неудачи?
Я побледнела.
– Конечно нет. После того, как тебя выпишут из центра, ты просто как можно быстрее закончишь свой курс в местном колледже и быстро устроишься на работу. Тогда у тебя будет чем заполнить свое время, а кроме того, будут деньги и медицинская страховка.
Джессика скорчила гримасу.
– Но мне нужно научиться стойкости, – возразила она. – Мой диплом и карьера стоят на втором месте после моего психического здоровья.
– Ну, я полагаю, что да, конечно. Но тебе не нужно беспокоиться. К тому времени лекарства подействуют, и ты будешь чувствовать себя совершенно нормально, – ответила я ей. – Тебе больше не нужно будет быть обязательно жизнерадостной.
Джессика смотрела себе под ноги.
– Я не уверена, что так бывает со всеми, – отозвалась она.
– У тебя так и будет, – заверила я. – С лекарствами нужно разбираться, но они в итоге сработают. В остальных вещах необходимость отпадет. В конце концов, посмотри на меня. Сработало, так?
– Что плохого в том, чтобы делать и то, и другое? – спросила она. – Принимать лекарства и заниматься медитацией?
– Это нецелесообразно, – отрезала я. Этот разговор заставил меня почувствовать себя в иррациональной обороне. Как будто мои методы преодоления трудностей вдруг поставили под сомнение.
– Я пойду переоденусь в «тренировочную» одежду. Ты сделала пару снимков завтрака? – поинтересовалась я.
– Много, – отозвалась она. – Они в нашей общей папке.
– Спасибо, – поблагодарила я. – Как переоденусь, спущусь вниз и опубликую пост.
Поднимаясь по лестнице, я бормотала себе под нос:
– Наверное сплошь фотографии бекона. Контрольные списки устойчивости! Медитация! Почему всегда медитация? – Похоже ее лечит Кэррин.
Вернувшись в комнату, я села на кровать. Я быстро просмотрела километры комментариев в ленте Мии. Многие из них были милы, некоторые нейтральны, но были и те, кто жаловался, что сейчас уже десять утра по нашему времени, а она не писала уже час. Были тролли, которые просили ее «убраться вон». Были комментарии, в которых люди говорили, что хотели бы позволить себе такую же приятную поездку, или что они чувствуют себя подавленными из-за того, сколько «Миа» может есть каждый день, не набирая вес, или что, должно быть, здорово, когда магазины и рестораны присылают бесплатные вещи весь день. Люди! Придите в себя!
Я знала, что настоящая Миа не переживала бы об этом, но мне хотелось накричать на них. Прекратите ныть и жаловаться! Я заплатила за все это! Деньгами, которые я сэкономила от того, что у меня никогда не было настоящей жизни! Мысленно я еще больше потакала внутреннему крику: «И я даже не Миа, вы, болваны! Я совершенно незнакомый человек с огромной попой, я покупаю трусы пачками, а вы даже разницы не увидели».
Вместо того, чтобы написать это, я пожаловалась на самых мерзких троллей, а затем выполнила дыхательное упражнение. Четыре вдоха, пауза, четыре выдоха. Затем я опубликовала искусную фотографию столовой Кэри с видом на горы за окнами и начала набирать подпись к ней:
Даже в мой #медовый месяц бывают моменты, когда я чувствую себя подавленной всеми предстоящими задачами. Мне напомнили, что после завтрака хорошо бы взять тайм-аут для медитации.
Я сделала паузу. В верхней части экрана появилось новое уведомление. Там было написано: Без обид, но твои посты такие скучные.
Без обид.
Что-то внутри меня вскипело. И оно будто начало руководить моими большими пальцами.
Но вместо того, чтобы сидеть и ничего не делать, как вы, придурки, я собираюсь попробовать несколько более практичных способов достижения своих целей, таких как усердная работа вместо того, чтобы убивать часы каждого рабочего дня в социальных сетях, экономить деньги вместо того, чтобы покупать все, что вижу в рекламе очередного инфлюенсера, и оставаться наедине со своими мыслями вместо того, чтобы заставлять кого-то другого создавать постоянные источники развлечения для меня каждую секунду жизни.
Подумайте вот о чем: возможно, если ваши отношения с технологиями требуют того, чтобы вы сидели, скрючившись в бездумном трансе в течение сорока пяти минут в день, чтобы восстановиться, вам следует просто выйти из социальных сетей ради всего святого и пойти прогуляться!
Я взяла себя в руки. Сделала еще один круг дыхательного упражнения. Выключила телефон. Напомнила себе, что есть причина, по которой я не являюсь реальным инфлюенсером.
На самом деле я не буду публиковать свою маленькую тираду, как бы ни было приятно писать ее. Дело не в том, что я не верю в то, что написала. Просто я понимаю, насколько невозможно то, что я предлагаю, для большинства людей. Большинство людей не хотят работать все время, или экономить каждый пенни, или проводить часы в одиночестве без компании. Они хотят прокручивать картинки, или чем там они занимаются, делать покупки в Интернете и бесконечно обмениваться сообщениями с незнакомыми людьми, потому что в этот момент они действительно думают, что это может заставить их чувствовать себя лучше. И, вероятно, так часто и бывает.
Я встречала этих людей в комментариях, в директе, в ленте. Думаю, что когда-то я даже могла бы быть одним из этих людей. Раньше. Но жить таким образом – со всеми этими страхами, сравнениями, чувствами и уязвимостью – было для меня невыносимо, и тогда я не знала о внимательности и устойчивости. Не знала об антидепрессантах в очень больших дозах. Дозах, которые я до сих пор намеренно держу высокими, даже спустя долгие годы после моей последней депрессии, потому что без них мир все еще может быть слишком страшным.
Сейчас я думала о Джессике. Я помню, как страшно было в те первые дни, когда меня накачивали лекарствами по самые жабры, давали пригоршни успокоительного и говорили идти домой и продолжать в том же духе. Я не могла заснуть, но и встать с постели тоже не могла. Мне не казалось, что все, что я принимала, работало, и я боялась себя, и мне было стыдно за то, что я сделала, за то, что я хотела сделать. Отец был в ужасе, мать опозорена, а младшая сестра – в замешательстве. Полагаю, что в то время небольшая «ежедневная активность на природе» очень помогла бы мне. Психологический центр и контрольный список устойчивости очень бы много значили для меня.