Самойлова переводит взгляд в сторону детской игровой и молча наблюдает за Кирой. Моя подруга кивает девочке головой, ласково улыбаясь, а я обреченно вздыхаю, жалея, что не рассказала Арине раньше.
— Кира — дочь Воскресенского? — удивленно спрашивает подруга.
— Никто не должен знать об этом. Мы были уже в разводе, когда я забеременела, — мой голос дрожит.
— Агния, но девочке уже четыре года, — возражает она. — Ты видела, кем стал Даниил? Он отберет ее, стоит ему лишь раз взглянуть на малышку. На тех фотографиях, которые ты мне присылала, не слишком понятно, но, увидев Киру воочию, ясно абсолют все. От тебя ей достались только глаза. Ну и пол.
— Мы вернемся в Лондон, и он ничего не узнает, — я смотрю на дочь, которая кормит куклу в игровой, и мысленно молюсь, чтобы завтрашнее утро наступило как можно раньше.
— Агния, я очень надеюсь, что вы успеете уехать, хотя, — она делает небольшую паузу, — он вас из-под земли достанет, сто́ит ему узнать о ее существовании.
— Боюсь, что он уже знает, Арин, — по слогам едва слышно произношу я.
— Если это так, то он вас точно никуда не отпустит, — говорит подруга.
— У него есть жена и скоро будет ребенок. Хотя я не уверена, что ребенок его, — я делаю глоток черного кофе, после чего продолжаю. — Думаю, Алиса добилась своей цели не совсем честным способом.
— Думаешь? Хочешь так думать, Агги, — тихо замечает подруга. — У тебя до сих пор есть к нему чувства.
Неожиданно дверь в кафетерий открывается, и я ловлю на себе суровый взгляд бывшего мужа. Кровь стынет в жилах, а сердце, кажется, и вовсе останавливается. На меня обрушивается тяжёлая энергетика Даниила Воскресенского, которая заставляет пожалеть о том, как некоторое время назад я ответила на его сообщение. Трясущейся рукой ставлю чашку с кофе на стол, едва не разливая черную жидкость, и принимаю на себя первый негласный удар.
— Где моя дочь? — от громкого голоса вздрагиваю не только я, но и ещё парочка, сидящая за соседним столиком. Парень с девушкой испуганно смотрят в нашу сторону, а Воскресенский все тем же тоном повторяет свой вопрос. — Агния, где моя дочь?
Воскресенский молниеносно приближается к игровой и, замечая трёх играющих девочек, задаёт свой следующий вопрос.
— Которая из них? — гремит рядом с моим ухом, потому как я в два счета оказываюсь рядом.
Меня охватывает паника, ведь я не знаю, чего ждать в этот момент от Даниила. Воздуха будто становится с каждой последующей секундой все меньше. Кажется, ещё мгновение, и я упаду в обморок. Меня бросает то в жар, то в холод от неудержимой энергетики Воскресенского, которая заполоняет собой все свободное пространство.
Кира поворачивает голову, и в ее глазах читается испуг, когда моя дочь видит искаженную гримасу незнакомого для нее мужчины. Девочка вмиг подбегает ко мне и прижимается к ноге. Она смотрит в упор на Даниила, в растерянности хлопая своими голубыми глазками, которые унаследовала от меня. Я чувствую, что моя девочка боится, но благодаря твердому характеру не показывает этого.
Медленно поднимаю глаза на Воскресенского, на лице которого застывает отчаяние и боль. Ни разу за время, проведенное с Даниилом, мне не доводилось видеть подобные эмоции, благодаря которым в настоящий момент по всему телу разливается чувство вины.
Мужчина опускается на корточки перед Кирой, равняясь с ее лицом, и мягко улыбается. Но девочка прижимается к моей ноге ещё сильнее, осторожно выглядывая и хлопая бездонными голубыми глазками.
— Здравствуй! — даже простое приветствие дается Воскресенскому с трудом. Он едва может совладать со своими эмоциями, которые бьют через край, но ради дочери мужчина сдерживает себя.
Кира лишь кивает головой, после чего озадаченно поднимает глаза на меня. В этот момент Арина оказывается рядом и без лишних слов берёт Киру за руку, уводя обратно в игровую. Своим появлением моя подруга чуть разряжает накалившуюся атмосферу, но, снова поймав убийственный взгляд Воскресенского, становится ясно, что это лишь мнимое перемирие.
— Я жду тебя на улице, — хрипло произносит мужчина, после чего выходит из заведения.
Я хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, и не двигаюсь с места. Понимаю, что мое промедление ничего не изменит, и в случае моего отсутствия разъяренный Воскресенский вернётся в кафетерий снова, но по-прежнему стою как вкопанная. Внезапно теплая ладонь касается моего плеча, и я резко оборачиваюсь. Во взгляде Арины читается сочувствие, смешанное с сожалением. Мне ничего не остаётся, только выдавить из себя грустную улыбку и, кивнув головой, выйти следом за Даниилом.
Мужчина стоит спиной ко мне, и по его напряженной позе вывод напрашивается сам собой. Предстоящий разговор не сулит ничего хорошего, но в настоящий момент я не готова к нему. Подхожу ближе к Даниилу и вижу, что в его пальцах зажата зажённая сигарета, но мужчина не курит. Желваки на скулах Воскресенского заходятся в бешеном ритме, и я жду, когда весь гнев и злость обрушатся на меня неконтролируемым потоком.
— Когда? — спокойно спрашивает он.
— Последняя ночь, — отвечаю я.
— А таблетки? — он поворачивает голову в мою сторону.
— Я некоторое время не пила их. Сначала забыла, а потом и вовсе перестала, — пожимаю плечами.
— Как и забыла сообщить мне о дочери, — утвердительно произносит Даниил.
— Я не забыла, — раздражённо произношу я. — Я пришла к тебе домой и собиралась рассказать, но ты сунул мне документы на развод и вышвырнул меня из своей жизни.
— Ты могла сказать! — рявкает он, резко встряхивая меня за плечи.
— Убери свои руки, — сквозь зубы цежу я, но Даниил ещё крепче сжимает свои пальцы. — Я не хочу разговаривать с тобой сейчас. Этот разговор ничем хорошим не закончится.
Гнев, пылающий в глазах бывшего супруга, окутывает и меня. У каждого из нас своя правда, которая не нравится нам обоим, но с этим уже ничего не поделаешь. Сложилось так, как сложилось. Ничего не изменишь. Другой момент — что делать теперь с этой правдой.
Воскресенский резко отпускает меня и отходит не некоторое расстояние, соблюдая дистанцию. Некоторое время мжчина о чем-то размышляет, после чего снова поворачивается ко мне.
— Сегодня вечером я заеду за тобой, и мы все обсудим, — в тоне Даниила слышится лишь мнимое спокойствие.
— Сегодня вечером у нас встреча с семьей. Завтра мы с Кирой возвращаемся домой, — роняю я. Черт возьми, как необдуманно!
— Что? — Воскресенский в изумлении, смешанном с негодованием, выгибает бровь.
— Я закончила все свои дела в столице, поэтому мы возвращаемся домой, — спокойно говорю я, непроизвольно делая шаг назад.
— Вы никуда не поедете! — рявкает он.
— Это не тебе решать, — напряженно произношу я.
— Агния, я не шучу, — Воскресенский в два счета оказывается в критической для меня близости, сканируя мое лицо черными как смоль глазами. — Я заеду сегодня в семь. Будь готова.
Мужчина пристально вглядывается в мои глаза, видимо, пытаясь найти ответы на какие-то свои вопросы. Ничем не выдавая свой страх лишиться дочери, я выдерживаю тяжёлый взгляд Даниила. В воздухе вновь повисает уловимое напряжение, в котором отражаются эмоции обеих сторон. И мне кажется, негласная война уже объявлена.
Глава 11 Агния
В шесть вечера мы с дочерью приезжаем к отцу в гости. Костя со своей семьей уже здесь, а Макс, увидев Киру, моментально оказывается в ее объятиях. Невольно улыбаюсь при виде этой картины, которая трогает до умиления. Все же дети как никто другой наиболее искренне могут выразить свои эмоции и чувства. В отличие от взрослых.
Эта мысль воскрешает в моей памяти отношения с Даниилом. Этот человек никогда и, кажется, никому не демонстрирует то, что находится у него глубоко внутри, ведь снаружи он словно черствый камень, помешанный на собственной работе и деньгах. Хотя сейчас в его глазах прослеживаются хоть какие-то чувства, по крайней мере, по отношению к Кире. Сбивчивое дыхание и мягкая улыбка при одном только взгляде на дочь говорят о многом.
Если отодвинуть свои эмоции на задний план, то момент их встречи оставляет неизгладимый след в моей душе. Волнительный и невероятно трогательный. Возможно, из-за беременности Алисы в этом черством человеке что-то меняется, и именно поэтому его эмоции проявляются так отчетливо.
Примерно через час раздается короткая трель на моем мобильном. Воскресенский сообщает, что уже ждет меня, но я медлю. Не могу заставить себя сесть к нему в машину спустя столько времени, и не потому что боюсь его. Вовсе нет. Больше нет. Просто я не знаю, чего от него ждать. Пять лет назад этот мужчина был для меня закрытой книгой, а сейчас и подавно.
— Агги, уже уходишь? — интересуется отец, когда я подхожу к входной двери. — Ты даже ещё не поужинала.
— Да, у меня запланирована встреча, — я застегиваю замок на своих босоножках, которые случайно приобрела в торговом центре, и поднимаю глаза на своего родителя. — Да и кусок в горло не лезет, пап.
— Очередная встреча с клиентом? — тяжело вздыхает отец. — Ты очень много работаешь, дочка.
— Нет, папа, — я обнимаю его за плечи, после чего разворачиваюсь, чтобы уйти. — У меня встреча с отцом Киры. С Даниилом Воскресенским.
Я не вижу реакцию отца. После того, как обрушиваю на него эту новость, я моментально выхожу за дверь его особняка. В ногах появляется почти незаметная дрожь, едва я замечаю припаркованный черный внедорожник Воскресенского. Быстро беру себя в руки и с гордо приподнятой головой ступаю на вымощенную камнем дорожку, ведущую к выходу.
Даниил, к моему удивлению, стоит на улице, облокотившись на свой автомобиль, и буквально пожирает меня с головы до ног хищным взглядом, от которого мгновенно бросает в жар. Я равняюсь с ним и останавливаюсь в метре от мужчины. Он продолжает сканировать теперь уже мое лицо, не говоря при этом ни единого слова.
— Так и будешь стоять и смотреть? — грубовато спрашиваю я, скрестив руки перед собой.