— Хочу поздороваться, — он отталкивается от своего внедорожника и медленно обходит меня, направляясь к воротам, ограждающим отцовский дом.
— Нет! — громко восклицаю я, тем самым заставляя мужчину обернуться.
— Потому что там моя дочь? — прищурившись, произносит он.
— Да, Даниил. Сейчас не время. Ты и так напугал ее своим появлением. Хорошо ещё, что тебе хватило ума не сказать, кем ты ей приходишься, — смело говорю я.
— Осторожнее, Агния, — он делает шаг в мою сторону, сокращая расстояние между нами до самого минимального. Его стальное тело почти касается моего, но благодаря скрещенным перед собой рукам небольшая дистанция сохраняется. — Я пока ещё в своем уме, чтобы вываливать на четырехлетнюю девочку правду, которую скрыла ее мать. Мне даже страшно представить, что ты наговорила ребенку об отце.
— Тогда зачем ты хочешь сейчас ее увидеть, если все понимаешь? — я чуть сбавляю тон, делая незаметный шаг назад.
— Я просто хочу ее увидеть, — Воскресенский выделяет каждое слово, а в его голосе слышатся напряжённые нотки.
— Даниил, ее надо подготовить. И пусть встреча произойдет на нейтральной территории, — я иду на компромисс, понимая, что после разговора с бывшим супругом завтра мы не улетим в Лондон.
— Хорошо, — после секундной паузы говорит Воскресенский. Он открывает дверь автомобиля с пассажирской стороны и жестом приглашает меня присесть. — Тогда поехали.
Я моментально утопаю в невероятно удобном кожаном кресле. Осматриваю салон, пропитанный роскошью и дороговизной, в очередной раз восхищаясь уникальным вкусом Даниила на автомобили, часы и деловые костюмы. Разумеется, с теми деньгами, которые крутятся вокруг Воскресенского, он может себе все это позволить. А вот вкус — он либо есть, либо его нет, и у Даниила с этим полный порядок.
Добираемся до того самого шикарнейшего ресторана в столице в полной тишине. В какой-то момент мне начинает казаться, что ничего плохо не следует ожидать от разговора с Даниилом. Но сто́ит нам зайти в ресторан, эта иллюзия рассеивается.
— Марк, пятая, принеси меню, — не здороваясь, произносит Воскресенский, после чего хватает меня за руку и ведет по длинному коридору в самую дальнюю кабинку.
Вырваться из крепкой хватки мне удается лишь в небольшом замкнутом пространстве, в котором мы оказываемся. Даниил не обращает внимания на мои попытки высвободить руку, но стоит нам войти в помещение, он моментально разжимает пальцы.
— Присаживайся, Агния! И определяйся с ужином, — властным тоном произносит мужчина. — Разговор предстоит долгий. И непростой.
— Я не голодна, — честно говорю я. Несмотря на то, что толком поесть сегодня не удалось, в настоящий момент мне и подавно не лезет кусок в горло.
— А вот я голоден, — говорит Даниил, вновь разглядывая меня, а не меню, находящееся в его руках. — Тогда закажу на свой вкус. Как ты относишься к рыбе и морепродуктам?
— Нормально отношусь, Даниил, — в моем голосе слышатся раздраженные нотки.
— Вот и замечательно! — он захлопывает меню и нажимает кнопку вызова официанта. В один миг тот самый Марк оказывается в кабинке и принимает заказ у хозяина этого заведения.
Как только парень выходит из помещения, я чувствую, как меня бросает в жар. Очевидно, не меня одну, потому как Даниил встает с мягкого дивана и направляется в сторону окна, на подоконнике которого лежит маленький предмет. Пульт от кондиционера мгновенно оказывается в руках Воскресенского, и мужчина направляет его вверх, нажимая на кнопку.
— Если станет холодно, выключим, — возвращаясь на свое место, он бросает предмет на стол.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем официант возвращается в пятую кабинку. Складывается впечатление, что Воскресенский оттягивает непростой для нас обоих разговор, но только непонятно, зачем. Возможно, это мне просто кажется, и я ищу несуществующие детали в каждом движении, жесте и слове бывшего супруга. Во всей сложившейся ситуации очевидно одно — я хочу поскорее вернуться к своей дочери.
— Даниил, у меня не так много времени, — не выдерживаю я.
Даниил окидывает меня непроницаемым взглядом, после чего убирает в сторону вилку и нож. По выражению лица мужчины невозможно определить, о чем он думает, но воздух моментально становится разряженным. Я делаю глубокий вдох, после чего начинаю разговор первой.
— Раз так вышло, что ты узнал о Кире, то я, разумеется, не против, чтобы вы общались, — размеренно говорю я, разглядывая узоры на своей кружке.
— Ты не против? — мужчина удивленно приподнимает брови, вальяжно откидываясь на спинку дивана.
— Да, я не против, — отвечаю все тем же тоном. — Но есть одно условие…
— Я хочу видеть, как растет моя дочь, поэтому будь ты против, Агния, вопрос бы решался совсем по-другому, — серьезно произносит он.
— И как же? — язвительно спрашиваю я. Самая страшная догадка возникает в моей голове, но я пока не решаюсь ее озвучить.
Проходит не более минуты, которая по моим ощущениям тянется бесконечно, прежде чем Даниил произносит следующую фразу.
— Вы должны переехать в столицу. Ты ведь можешь работать и отсюда, — в темных глазах Воскресенского читается уже принятое решение, с которым я совершенно не согласна.
— Что? — его слова обескураживают до такой степени, что я на некоторое время теряю дар речи.
— Думаю, это был бы оптимальный для всех нас вариант, — он пожимает плечами.
— Не нужно мне диктовать, где жить, Даниил. У нас своя устоявшаяся жизнь в Лондоне, к которой ты, кстати говоря, пока ещё не имеешь никакого отношения, — меня злит спокойствие Воскресенского, с которым он произносит одну фразу за другой.
— Агния, я хочу видеть, как растет моя дочь, и сделаю для этого всё, — глаза Даниила приобретают черный цвет, а это означает, что мнимое спокойствие мужчины пошатывается.
— Может, ещё и девочку мою отберёшь? — усмехаюсь я. Страх куда-то испаряется, и теперь мне хочется поставить Воскресенского на место. Я знаю, что если он попытается отобрать, то я сумею вернуть мою девочку, даже несмотря на его деньги и связи. — И будешь воспитывать вместе со своей стервозной женой? Твоя самая большая проблема, Воскресенский, в том, что ты всех и вся равняешь под свой бизнес. Есть цели и задачи, а пути их выполнения не важны. Вот только с человеческими чувствами, к твоему сведению, совсем не так. Тем более, с чувствами ребенка.
Я встаю со своего стула и бегу в сторону выхода. Я больше не могу и не хочу находиться рядом с ним. Мне не хватает воздуха в присутствии Даниила, а комок, подступающий к горлу, так и рвётся наружу. Но я не хочу, чтобы этот человек видел, как на протяжении долгих лет мне было тяжело и мучительно больно из-за тех чувств, которые я продолжала испытывать к своему бывшему мужу несмотря на развод.
— Агния! — рявкает он, и я останавливаюсь у выхода из заведения. Медленно поворачиваюсь, после чего опираюсь на стену, потому как только от одного взгляда бывшего супруга у меня подкашиваются ноги.
Мужчина в два счета оказывается рядом со мной, а его руки преграждают мне путь. Теперь я не смогу не выбраться, пока Даниил сам не захочет отпустить меня. Мужчина открывает рот, чтобы продолжить беседу, но не успевает ничего произнести. Неконтролируемый поток слов льётся из меня рекой, и я уже не могу остановиться.
— Давай, дерзай. Пусть Кира возненавидит тебя всей душой. А когда подрастет поймет, какое ты чудовище, раз разлучил ребенка с мамой, — сквозь зубы почти рычу я.
— Агния, — Воскресенский сбавляет тон, но не отпускает. Он нависает надо мной огромной скалой, не давая возможности пошевелиться.
— Вот скажи мне, Воскресенский, ты проводил бессонные ночи с Кирой, когда моя девочка только родилась? Или, может, ты видел, как она росла и развивалась в свой первый год жизни? Или ты лежал в инфекционной клинике, когда у ребенка не спадала температура несколько дней? Или, может…
— Нет! — выкрикивает он. — Потому что ты лишила меня этого. Ты решила за нас обоих, что у дочери не должно быть отца.
— Как и ты решил выкинуть меня из своей жизни как ненужную вещь! Я пришла к тебе рассказать о беременности, а ты практически швырнул мне в лицо бумаги о разводе, — Даниил хищно прищуривается, будто мои слова бьют его по больному. — Ах, да, губную помаду стер с рубашки? Или не заметил ту маленькую деталь?
Кажется, последняя фраза становится последней каплей. Воскресенский бьёт кулаком в стену, но я не пугаюсь. Даниил выглядит словно свирепый разъяренный лев, который связан по рукам и ногам, и поэтому не может добраться до своей добычи. А я, наконец, могу сделать глубокий вдох, потому что за столько лет впервые выплеснула все то, что носила в себе так долго.
Мой бывший муж не двигается с места, и я по-прежнему остаюсь в кольце его рук. Прижимаюсь к холодной стене в надежде, что мужчина отступит и даст мне необходимый кислород, но этого не происходит. А я уже насквозь пропитанная запахом его дорогого парфюма, закрываю глаза, мечтая, что этот человек исчезнет из моей жизни, сто́ит мне лишь снова открыть их.
— Вернись, — тихо говорит он, — давай всё решим мирно.
Я замираю от глубины, которая внезапно рождается в голосе Даниила. Срабатывает некий эффект неожиданности от перемены в настроении бывшего супруга, который затуманивает мой разум. Он делает шаг назад, давая мне возможность принять решение самостоятельно, и я, обречённо вздыхая, возвращаюсь в кабинку. Здравый смысл берёт верх над эмоциями, именно поэтому в этот раз я не бегу от Даниила.
Глава 12 Даниил
Смотрю вслед удаляющейся фигуре, четко осознавая всю серьезность ситуации. Если сейчас я не сбавлю обороты, то потеряю только что обретенную дочь, и никакие просьбы или, тем более, угрозы в адрес Агнии не позволят мне видеть, как растет Кира, не говоря уже о доверительных отношениях с ребенком. Радует, что здравый смысл побеждает над эмоциями. В другой ситуации с другим человеком я не стал бы искать компромиссы.